— Пусть я слишком стар для тебя, мне все равно! Я… не могу… без тебя жить! Никуда я тебя больше не отпущу, Ты — моя! Пусть я не имею права тебя принуждать… — Он не договорил, Клаудия прервала его.
— Принуждать… меня?! — вскричала она.
— Ну конечно! Я пытался ослепить тебя в Риме богатством и роскошью! Думал, ты не устоишь… Я хотел любой ценой заполучить тебя! — Клаудия чуть отстранилась от него. — А потом терзался. Эти пять дней без тебя были для меня сущим адом!
— Ты и вправду думал, что твои деньги и титул вскружат мне голову?
— Да… Но теперь понимаю, что был глупцом! Ты слишком чиста для меня. Наверное, со своим ровесником ты будешь счастливее. Я не должен толкать тебя на шаг, в котором ты потом раскаешься!
— Ну, так оставь меня в покое, Филиппо! — Ее голос дрожал, но она продолжала говорить: — Ты совершаешь ошибку! Моя молодость пройдет, глаза и волосы потускнеют, а неброские черты скоро наскучат, и ты бросишься в объятия другой женщины.
— Никогда! — Он вскочил.
— А Эрика Медина?!
— Что, Эрика? — Его растерянный взгляд выражал полное недоумение.
— Ты мучился всю неделю?! Как только я уехала, ты пригласил в Рим Эрику!
— Но я вовсе не приглашал ее. Она приезжала к своему адвокату, и, естественно, я отобедал с ней. — Растерянность Филиппо сменилась внезапной радостью: — Ты… ревнуешь?!
— Я просто с ума схожу от ревности, потому что… люблю тебя!
— О, моя дорогая!
Филиппо привлек ее к себе и стал покрывать поцелуями волосы, лицо, шею, плечи. Клаудия почувствовала, как ее накрывает горячая, обжигающая волна желания. Она тихо застонала и подставила ему губы. Они слились в страстном поцелуе. Потом он легонько отстранил ее от себя и заглянул ей в глаза. На лбу у него блестели крупные капли пота.
— Я не могу без тебя. Ты… выйдешь за меня замуж?
Его вопрос прозвучал как приказ. Клаудия слабо улыбнулась:
— Тебе не надо мне приказывать. Я и мечтать не могла об этом, а поверить, что такое может случиться… Но, Филиппо, я не так аристократично воспитана, как женщины твоего круга, и не знаю, смогу ли привыкнуть к такой роскоши…
— Ты будешь жить, как тебе того захочется. Так ты станешь моей женой?
— Да, любимый! Да.
Клаудия Рейберн, графиня, жена итальянского дворянина, чей род уходит корнями в Средние века. Наверное, она спит! Но глаза Филиппо, смотревшие на нее с обожанием и любовью, говорили, что это не сон.
— Тогда скорее в палаццо. — Он распахнул дверь и дал знак рулевому. — Сообщим всем эту новость!
— Так сразу? Но мы только-только… Я не имела в виду, что…
— А почему мы должны тянуть этим? Ты, наверное, тоже хочешь поскорее обрадовать отца? Завтра же полетишь в Англию!
Сбитая с толку его напором, Клаудия попробовала защищаться:
— Я уже совершеннолетняя, и мне не требуется благословение отца.
— Моей дочери благословение будет нужно всегда! Возраст тут ни при чем!
— Но у нас к этому не так серьезно относятся.
— Тогда мне вас жаль!
Клаудия подумала об отце, о его женитьбе и напряженной работе. В общем — то, он не слишком интересовался тем, как она живет в Венеции — он никогда не спрашивал об ее дальнейших планах и о том, собирается ли она вообще возвращаться на родину. Раньше она воспринимала это как должное, а сейчас…
Она посмотрела на мужчину рядом с собой. Похоже, Филиппо есть дело до всего, что имеет к ней отношение, и это — часть его любви! Грустно улыбнувшись, Клаудия взяла его руку и прижалась к ней щекой:
— Надеюсь, я не стану самым большим разочарованием в твоей жизни.
— Что ты, дорогая, ты женщина моей мечты, и ничем не можешь меня разочаровать.
Катер подошел к причалу на набережной, ведущей к боковому входу во двор палаццо. Рука об руку прошли они вдоль цветочных газонов, в холл, по лестнице и вошли в салон. Окна, выходящие на Канале Гранде, были открыты, отсветы заката играли на мраморном полу и зарывались в глубокий ворс роскошных ковров.
Миссис Чартерс сидела с книгой, но, увидев их на пороге, живо вскочила и порывисто устремилась навстречу:
— Так это правда? А я не хотела верить Софии!
— Просто она романтичнее тебя, — пошутил граф.
— Ну что ты такое говоришь, — отмахнулась сестра, — мне не верилось что ты можешь быть благоразумным! — Она мягко улыбнулась Клаудии. — Я рада, что Филиппо выбрал вас. Вы ему подходите.
Клаудия глазам своим не верила, видя благосклонность сестры графа. А Анна говорила не переставая. Она словно ожила, румянец окрасил ее щеки, и Клаудии представилось, какой красавицей она была до свалившегося на нее горя.
— Мы должны дать прием, Филиппо, — щебетала она. — Надо представить Клаудию семье. Откроем парадный зал, он уже два года стоит в запустении, украсим фасады цветами. Тебе нужно составить список приглашенных. — Она перевела взгляд на Клаудию. — С вашей стороны, наверное, тоже будет много гостей.
Клаудия не успела вставить ни слова.
— Прекрасно, — воодушевленно вступил Филиппо. — Тысяча? Или нет, лучше полторы. Утром в первую очередь займусь приглашениями.
Клаудия стояла, как потерянная, переводя взгляд с брата на сестру.
— Не думаю, чтобы мои знакомые смогли прилететь специально на прием, но отец и его жена, конечно, будут, — словно оправдываясь, пролепетала она.
— Ну что вы! Филиппо все организует. Пошлет самолет в Нью-Йорк за нашими гостями, другой в Лондон за вашими, и еще парочку по Европе. Он всегда так делает, когда мы устраиваем балы.
Сначала Клаудия подумала, что над ней шутят, потом поняла, что для них это обычное дело, и почувствовала себя придорожной былинкой среди кустов пышных роз.
— Но у нас не принято столько значения придавать помолвке, — робко сказала она. — Мои друзья перепугаются до смерти. Может быть, лучше в кругу семьи…
— Клаудия. — Филиппо повернулся к ней и обжег ее взглядом. — Ты стесняешься моей любви? Или стыдишься, что полюбила меня?
— Да нет же! Нет! — всплеснула она руками, краешком глаза отметив, как дрожат ее пальцы. — Но, пожалуйста, Филиппо, мне нужно время, чтобы привыкнуть к нашей помолвке и ко всему этому…
— Не волнуйтесь, дорогая, — улыбнулась Анна. — Вы быстро привыкнете. Трудно привыкнуть к бедности, когда был богатым. А наоборот куда проще! Вам просто нужно наблюдать, что я делаю, а когда выйдете замуж, сами сможете все устраивать не хуже меня.
— У меня никогда не получится, — ответила Клаудия упавшим голосом.
— Еще как получится! А нет, так Филиппо вас научит. Он у нас жуть как любит поучать. — Посчитав тему законченной, она вернулась к главному: — Я думаю, нужен оркестр и какая-нибудь группа. Кухня — из Милана… — Но Клаудия, как в полусне, ее уже не слушала.
Филиппо не отрывал от Клаудии взгляда. Пропустив мимо ушей последнее замечание сестры в свой адрес, он решительно обратился к любимой:
— Что за страхи, Клаудия? Чего ты боишься? Я не собираюсь делать из тебя светскую львицу. Если бы мне была нужна такая, я бы легко ее нашел. И все же! Я хочу иметь подле себя взрослую женщину, а не пугливого ребенка! Мы устроим торжественный прием, я этого хочу, и ты сама получишь удовольствие, если наконец согласишься!
Внутренне она уже была со всем согласна, но ей не хотелось так просто уступать:
— Как только мы официально будем помолвлены, со всех сторон посыплются приглашения, и у нас совсем не останется времени, чтобы побыть вдвоем! — Она нежно погладила его по руке. — Я ничуть не сомневаюсь в нашей любви, но наше чувство еще так ново для нас обоих. Пожалуйста, любимый, дай нам время побыть наедине и лучше узнать друг друга!
Тень его ресниц прикрыла блеск глаз, и было непонятно, что скрывается за этой завесой. Когда он открыл глаза, в них светилась нежность, но бегали и еще какие-то чертики.
— Ты права, дорогая. Как я, глупец, сам об этом не подумал! Но на нашу тайну я даю ровно две недели.
— А…
— Две недели, — подтвердил он тоном, не терпящим возражений.
Клаудия кротко потупила глаза. Это была хоть и маленькая, но победа.
Филиппо налил шампанского и произнес тост. Анна с улыбкой наблюдала за ними обоими. Потом, словно вспомнив, встрепенулась:
— Дэнни недавно звонил. Сказал, что-то срочное.
— Тогда лучше решить это прямо сейчас. — Филиппо поцеловал руку сестре, чмокнул Клаудию в кончик носа и вышел.
— Не уступайте моему брату! Но и не переусердствуйте! Не сомневайтесь только в одном. В его любви к вам, — нарушила молчание Анна:
— Сейчас я и не сомневаюсь, но, когда остаюсь одна, не могу избавиться от чувства, — что все слишком хорошо, чтобы быть правдой. И честно говоря, я не ожидала, что вы одобрите нас.
— Вот уж не ожидала от вас такого снобизма… — с легкой улыбкой отреагировала Анна.
И пока Клаудия обдумывала, как расценить ее высказывание, вернулся Филиппо.
— К сожалению, выставка в Нью-Йорке откладывается на месяц. У музея возникли трения со страховой компанией. Его обязали усилить меры предосторожности, а это требует времени.
— Жаль, — сказала Анна.
— Но нет худа без добра, — загадочно улыбнулся Филиппо, достал из-за спины футлярчик и протянул его Клаудии. — Здесь брошь с изумрудом. Кажется, ты говорила, что следует починить застежку и укрепить камень в оправе. Недолго ей осталось лежать в футляре!
Клаудия осторожно вынула брошь. Изумруд был огромной величины и без единого изъяна.
— Ты хочешь, чтобы это сделала я?
— А что, не справишься?
— Дело не в этом, — не замечая его тона, озабоченно сказала Клаудия. — Просто она такая ценная. А вдруг что-нибудь случится?
— А что может случиться? — возразил Филиппо. — Никто не будет знать, что она у тебя.
На столике возле Анны зазвонил телефон. Она подняла трубку.
— Серджио сообщает, что пришла Эрика. Сказать ей, что тебя нет?
Филиппо бросил взгляд на Клаудию, в его глазах блеснул озорной огонек.
— Почему же? Для Эрики я всегда здесь. — И добавил солидным тоном: — Я ведь свободный мужчина и уже совершеннолетний.