— Клянусь, я не брала его! Филиппо!
— Тихо! — Филиппо повернулся к инспектору: — Я могу забрать камень?
— Ну… вообще-то я должен бы изъять его как вещественное доказательство, но поскольку следствие ведется неофициально…
Филиппо достал носовой платок и аккуратно вынул изумруд.
— Ха, — хмыкнул Альбани. — Однако очень профессионально!
Филиппо пожал плечами и переложил камень в бумажник.
— Прошу тебя не покидать своей квартиры, — приказал граф Клаудии. — Сегодня вечером нам предстоит еще кое-что выяснить.
Клаудия потупила взор. Разве она могла упрекать его в том, что он так суров с ней? Но, по крайней мере, мог бы хоть чуточку усомниться в ее вине. Не осмеливаясь больше обращаться к Филиппо, она спросила инспектора:
— Я под арестом?
— Только если граф возбудит против вас дело, — Альбани посмотрел на Филиппо.
— Идемте, Витторио! — Филиппо направился к двери.
На пороге он замедлил шаг и обернулся.
— Никуда не выходи, Клаудия, — повторил он строго. — Слышишь, никуда!
— Но завтра мне на работу, — беспомощно пролепетала она.
Филиппо помолчал, раздумывая.
— Хорошо. Но только до работы, и никуда больше. Ты поняла меня?
Клаудия кивнула, хотя уже ничего не понимала. Филиппо хотел было идти, но снова повернулся к ней, как будто забыл сказать что-то важное. Лицо его было белее мела, он выглядел постаревшим лет на десять. Тут инспектор окликнул его с лестницы, и он, ничего не сказав, вышел.
Клаудия заперла за ними дверь и села. Она думала, что сейчас, наконец, разревется, но внутри было пусто, словно выжжено. Сколько она так просидела, неизвестно, но вдруг вскочила и начала мерить шагами комнату.
Она невиновна. Но раз так, значит, виноват кто-то другой! Кто?! Синьора Ботелли исключалась сразу. Даже если предположить, что она не могла удержаться от соблазна иметь у себя такой камень, — полный абсурд, конечно! — она не стала бы подбрасывать его Клаудии, чтобы бросить на нее подозрение. Значит, это должен быть кто-то, кто ее сильно ненавидит. Анна с Софией к ней, кажется, расположены. К тому же обе сейчас в Риме. Дэвид Гоулд в расчет не идет. Остается только одна персона. Эрика Медина! Она единственная, у которой были и мотив, и возможность.
Клаудия мысленно еще раз перебрала все моменты ее визита. Так, значит, она взглянула на часики и убежала, а Клаудия пошла убирать в шкаф эскизы… Стоп! Кое-что она пропустила. До этого она же доставала эскизы из шкафа! Значит, она открыла дверцу, наклонилась, выдвинула нижний ящик, порылась в бумагах, приподняла лежавшие сверху и вытащила нужные листы. Как минимум, десять секунд. Достаточно, чтобы подменить камень! Её прошиб холодный пот.
Все это означало, что Эрика уже давно замыслила эту аферу. У нее уже была готовая подделка, а так быстро это не делается. И она давно знала, что изумруд слабо держится в оправе. Значит, она просто ждала момент. Если бы не подвернулась эта оказия с ремонтом, она дождалась бы другой возможности добраться до броши. Выходило, что только мысль подставить Клаудию, пришла ей в голову недавно.
Клаудию бросило в жар от ее догадки. Так хотелось поделиться ею с Филиппо! Она подошла к окну. За окном чернела пустынная улица. Где-то он сейчас? Должно быть, в отеле у Дэнни, сообщает, что изумруд нашелся. Ей было тяжело думать, что она ничем не может доказать свои подозрения. Но еще больше ее угнетала мысль, что она потеряла не только свое доброе имя, но и Филиппо. Даже если когда-нибудь он и узнает правду — она не сможет простить ему, что посчитал ее воровкой. «Филиппо, — прошептала она, — если бы ты мне доверял!»
Проснувшись на следующее утро, Клаудия с ужасом подумала, что надо идти на работу. Но сидеть весь день в одиночестве дома было еще ужаснее. Она с трудом заставила себя выползти из постели, одеться и выпить чашку крепкого кофе. Потом, опустив голову и не глядя по сторонам, побрела по людным улицам.
Синьора Ботелли уже открыла салон и как раз выкладывала товар на витрины, когда вошла Клаудия. Хозяйка бросила на девушку любопытствующий взгляд, явно желая узнать новости о помолвке. Но что было рассказывать! Коротко поздоровавшись, Клаудия молча принялась за уборку. Целый час она вытирала везде пыль, протирала и полировала стекла витрин со следами прикосновений покупателей, потом ушла к себе. Она разложила перед собой эскизы, но вместо того, чтобы приняться за работу, задумалась. Если Филиппо и инспектор признают ее виновной, она не сможет больше работать у синьоры Ботелли. Надо прямо сейчас рассказать все хозяйке. Приняв это решение, Клаудия живо вскочила и устремилась в салон.
— Мне надо вам кое-что сказать. Это очень важно!
— Ну, наконец-то! — просияла синьора. — Я давно жду. Назначили день свадьбы?
— Нет! — вскричала Клаудия. — Все кончено! Он считает меня воровкой! Он думает, я украла у него изумруд!
И она, захлебываясь, выложила синьоре все, кроме своих подозрений.
— Нашли изумруд у тебя дома? — переспросила синьора Ботелли, скептически покачав головой. — Это невозможно! Значит, кто-то сыграл с тобой злую шутку.
— Филиппо и инспектор Альбани думают, я сама его спрятала.
— Никогда не поверю! Не может полицейский быть таким наивным. Да стоит только посмотреть тебе в лицо, на нем же прямо написано, что ты ни в чем не виновата! Я немедленно поговорю с ним. Они что там, с ума посходили?
— Прошу вас, не надо! — Клаудия испуганно схватила ее за руку. — Это нехорошо. Пожалуйста!
— Ладно, ладно, не волнуйся ты так! — Синьора погладила ее по руке. — А жаль, им обоим не помешало бы послушать, что я о них думаю!
Она еще поворчала по поводу глупости мужчин вообще и полицейских в частности. Клаудия растроганно ее слушала.
— Что ты не виновата, это ясно, — перешла синьора Ботелли на деловой тон. — Но ведь кто-то украл изумруд! Кто?
У Клаудии навернулись на глаза слезы. Она порывисто обняла хозяйку:
— Спасибо, что хоть вы мне верите!
— Ну-ну, — ласково потрепала ее по щеке синьора. — Благодарить будешь потом. Пока что нам надо подумать, кто мог это сделать.
— Кажется, я знаю, кто.
— Так что же ты молчала?!
— У меня нет никаких доказательств.
Клаудия рассказала ей о своих подозрениях.
— Думаю, тут ты попала в самую точку, — поразмыслив, сказала синьора. — Единственное, что меня смущает, откуда у синьоры Медины такая превосходная подделка. Должно быть, заказала где-то в Риме или Милане. В Венеции было бы слишком рискованно.
— Она и обошлась ей недешево. Мне кажется, Эрика Медина, давно задумала похитить и продать изумруд.
— А это значит, что еще до того, как ты появилась на ее горизонте, она не была уверена, что ей удастся захомутать графа. — Синьора Ботелли изумленно покачала головой. — Как же она должна тебя ненавидеть, если отказалась от изумруда, только ради того чтобы навлечь на тебя подозрения! Ведь она могла бы тихо его продать, и никто ничего не заподозрил бы.
— Ну, ее — то и сейчас не подозревают, — горько усмехнулась Клаудия. — Эрика, конечно, уверена, что теперь, когда она меня опорочила в глазах Филиппо, он повернется к ней.
— Я все-таки не верю, что граф может о тебе плохо думать. Он поразмыслит обо всем на свежую голову и…
— Вы не видели вчера его лица!
— Ты определенно преувеличиваешь.
— Да? — Она понизила голос, глянув через плечо хозяйки. — А вот у меня на этот счет другое мнение! — И пошла за прилавок.
В салон входил Филиппо, ведя под руку Эрику Медину. Синьора Ботелли опешила. Если бы Клаудия не чувствовала себя совсем несчастной, она бы, наверное, расхохоталась, увидев выражение ее лица.
— Граф Розетти? — Синьора явно еще не вполне оправилась от изумления. — Чем могу быть полезна?
— Мы хотели бы посмотреть эскизы, которые Клаудия выполнила для синьоры Медины.
У Клаудии потемнело в глазах. Мало того, что он имел наглость заявиться сюда с Эрикой, так теперь еще хочет оценить ее работу!
— Меня удивляет, что ты не отказался от моих услуг после того, что вчера произошло, — с вызовом сказала Клаудия.
— Я-то как раз тот, кому вчера досталось больше всего, — чуть слышно ответил Филиппо.
— Можешь не шептать! Я рассказала синьоре Ботелли все. И она верит в мою невиновность!
Эрика звонко рассмеялась. Это были первые звуки, которые она издала с тех пор, как вошла в магазин. Клаудия окинула ее надменным взглядом:
— Вам, должно быть, трудно принять это к сведению?
— Не трудно, мисс Рейберн, а невозможно!
Клаудия больше не могла выносить подобную бесцеремонность. Она отвернулась с глазами, полными слез.
— Клаудия, принеси, пожалуйста, эскизы, — вмешался Филиппо.
— Нет! — Она резко развернулась, ее голос дрожал. — Я никогда больше не буду работать ни на тебя, ни на синьору Медину! Ни за что!
— Принеси, пожалуйста, эскизы, — спокойно повторил он.
С прямой спиной Клаудия вышла. В своем кабинете она вытерла слезы, привела в порядок лицо, потом достала бумаги и вернулась с ними в салон.
— Покажи рисунки синьоре Медине, и, если они ей понравятся так же, как вчера…
— Я все равно не буду выполнять ее заказ, — еле слышно прошептала Клаудия.
Но Филиппо расслышал. Он посмотрел на нее взглядом, полным жалости и сострадания. Ее сердце бешено заколотилось, и на мгновение она зажмурилась.
— Я уезжаю из Италии, — решительно сказала она и тихо добавила: — Если, конечно, ты не упечешь меня за решетку.
— Филиппо не желает скандала, — вставила Эрика, и Клаудия с удивлением отметила, что он позволяет ей говорить за себя. Может быть, за это время он решил, что она имеет такое право. Эрика бросила небрежный взгляд на листы и капризно надула губки. — И теперь я совсем не уверена, что они мне вообще нравятся!
— Даже этот браслет? — Филиппо указал на рисунок. — Возьми эскиз, рассмотри его на свету.
Эрика пожала плечами, но выполнила его просьбу, взяла у Клаудии лист и развернулась к окну. Но тут же застыла на месте, обнаружив за окном полицейского. Филиппо подошел к двери и открыл ее.