В этот момент словно бы кинжал вонзился мне в лоб. Я обернулся и увидел, что Кейн смотрит на меня, а глаза его темны и остры, как обсидиановые ножи.
– Не всегда требуются объединенные армии валари для того, чтобы противостоять Морйину, – проворчал он, глядя на Йошку. – Ты знаешь Песнь о Кэлькамеше и Телемеше?
– Да.
– Так спой ее нам.
Как-то странно было, что Кейн отдает приказы менестрелю герцога Резу, и Йошка вопросительно глянул на своего господина, ожидая подтверждения. Герцог Резу медленно наклонил голову.
– Мы можем послушать песню, чтобы воодушевить сегодня наши сердца. Но сначала давайте наполним кубки – если я правильно помню, песня очень длинная.
Мы передавали друг другу большие коричневые фляги с пивом, а я смотрел на яркое пламя свечей. С кухни явились слуги герцога, чтобы переменить тарелки; звон столового серебра показался неожиданно громким в наступившей тишине. Йошка запустил руки в длинные седые волосы и бормотал себе что-то под нос. Его глаза мерцали в свете свечей, когда он припоминал ключи, помогавшие восстановить в памяти множество версий этой саги.
В первой ее части, которую он пропел сильным мелодичным голосом, говорилось о великом походе по освобождению камня Света из рук Морйина и о конце эры Закона. Я знал эту историю, но все равно слушал очень внимательно. Йошка пел о союзе между Мешем, Ишкой, Эньо и Каашем и о том, как четыре королевства отправили армии через Серые Равнины, чтобы вместе с армией алонийцев осадить крепость Морйина в Аргатте. Он перечислил героические и злые деяния, совершенные в битве при Таршиде. Тогда, наперекор закону Единого, король Алонии Думакан использовал красные джелстеи против армий Морйина, а тот прибег к помощи камня Света и повернул огонь против Альянса. Некоторые огнекамни взорвались, уничтожив большую часть алонийской армии. Потом Морйин направил огонь собственных красных джелстеи на армию валари, практически испепелив ее. Выжившие были распяты вдоль дороги, ведущей в Аргатту. Празднуя победу, его клирики пили кровь из вскрытых вен несчастных, ознаменовав этим начало эры Дракона.
Слова Йошки мечами вонзались в мое сердце:
Их тысячи вели в цепях
К пути, где липкий правит страх.
И всяк на крест возложен был,
Где раньше с войском проходил.
Вдоль той дороги стон стоял,
Бил тяжко молот о металл,
Вгоняя гвозди в кость и плоть —
И всех прибрал к себе Господь.
Их жизнь текла, пятная грязь —
Кровь пили клирики, смеясь.
Из рук, из кубков золотых —
Высасывая души их.
Тут Йошка остановился, чтобы глотнуть пива. Потом он начал петь об отваге двух людей, проявленной через восемьдесят лет после этого ужасного события. Первым из них был Сартан Одинан, клирик Морйина, при помощи огнекамня до основания испепеливший город Суму. Однако, совершив это страшное преступление, он раскаялся и восстал против своего господина. Сартан заключил союз с легендарным Кэлькамешем – тем самым Кэлькамешем, что сражался бок о бок с Эрамешем в битве при Сарбэрне тысячи лет назад. Надеясь вернуть камень Света хитростью, раз огромной армии не удалось сделать это силой, они тайно проникли в Аргатту. Сартан провел Кэлькамеша темными тоннелями, что, подобно червям, источили подземный город. После многих рискованных приключений они в конце концов отыскали камень Света, запертый в одной из глубочайших крепостей Морйина. Кэлькамеш отворил железную дверь, но в тот момент, когда он уже почти держал камень Света в руках, их обнаружили.
Йошка пел о том, что случилось дальше три тысячелетия назад, зажигая огонь в глазах слушателей. Пока Кэлькамеш яростно сражался со стражей Морйина, Сартан скрылся. Он бежал из Аргатты вместе с золотой чашей в снежные горы Сакэя и исчез со страниц истории.
– Очень хорошо, – одобрил Кейн, когда Йошка снова прервался, чтобы освежить горло. – А теперь про Кэлькамеша и Телемеша.
Предыдущие строфы поэмы были чем-то вроде вступления к этой истории, истории о потрясающей доблести Кэлькамеша и Телемеша. Теперь Йошка поведал нам о том, как Морйин схватил Кэлькамеша и пытал его. Полагая, что тот должен знать, где скрывается Сартан, Морйин приказал распять пленника на скале. Он допрашивал его днем и ночью, но Кэлькамеш лишь смеялся ему в лицо. Обнаженный и прикованный к скале, каждое утро он был вынужден терпеть палящие лучи солнца. И каждое утро, как только солнечный свет касался корчащегося тела, Морйин вспарывал пленнику живот каменным ножом и вырывал его печень. Потом он использовал зеленый джелстеи для того, чтобы подкрепить таявшие жизненные силы бессмертного героя, и каждую ночь печень Кэлькамеша вырастала заново.
Великая Пытка продолжалась десять лет. Однако Морйин не сломил Кэлькамеша. Слухи о его страданиях и отваге достигли самых отдаленных уголков Эа. Высоко в Утренних горах юный Телаша Элахад, который вскоре должен был взойти на престол Лебедя и стать королем Телемешем, узнал о мучениях героя и поклялся положить им конец. Он отправился на поиски, в одиночку пересек Вендраш и в бурную грозовую ночь в темноте взобрался на гору Скартару, дабы избавить Кэлькамеша от его ужасной судьбы.
Слова Йошки серебряными колокольчиками отзывались глубоко в моем сердце:
Бил в камень молний водопад,
Принц к свету поднял ясный взгляд.
На черном склоне видит он —
То воин к камню пригвожден.
И дождь, и град его секли,
По камню желчь и кровь текли,
Там тьма и страх пожрали свет…
Но принцу в том преграды нет.
Там, где чернеют небеса,
Он воину взглянул в глаза,
А тот, как камень, жесток был —
И кость мечом своим разбил.
Был красен молнии огонь,
Но воин жив, не умер он.
Где место принцам и орлам —
Ладони он оставил там.
Они спускались вниз и вниз,
Когда восхода дождались,
Сквозь дождь, и лед, и ветра вой,
Не преклонившись пред судьбой.
И вот Скартару черный склон
Уже над ними вознесен.
И там Единого фиал
Вернул любовь и тьму прогнал.
Сквозь вспышки молний, слезы, дождь
Принц видел, сдерживая дрожь,
Как руки, что держали чашу,
Вернулись, здоровей и краше.
– Очень хорошо, – сказал Кейн, после того как Йошка закончил. – Ты хорошо пел, менестрель. И вправду хорошо.
На вид Кейн был очень крепким мужчиной. В глубине его блестящих глаз таилась глубокая проницательность, и он мог бы показаться даже слишком красивым, если бы не глубокие вертикальные морщины, прорезавшие лицо. Говорят, прорицательница с помощью хрустального шара способна заглянуть в будущее и прошлое; вот и в этом человеке было нечто вне возраста, какая-то мука, словно он прозревал далекое прошлое и переживал все его беды как свои собственные. Может быть, он, как и Таман, потерял всю свою семью из-за жестокости Красного Дракона – как еще объяснить кипевшие внутри него любовь и ненависть, что угрожали прорваться при одном упоминании имени Морйина?
– Итак, Кэлькамеш и Телемеш, а также Сартан бросили вызов Морйину. И потрясли мир, да? Похоже, он до сих пор содрогается.
Мы все согласились с этим и поблагодарили Йошку за пение. Мэрэм повернулся к мастеру Йувейну:
– А что стало с Кэлькамешем после Аргатты?
– Говорят, он сгинул в войне Камней.
– А Сартан Одинан? Должно быть, исчез вместе с камнем Света, но куда? – спросил Таман.
– В песне не сказано.
– Он, наверное, погиб. Камень Света вместе с его костями погребен в снегах Сакэя или в песках Красной пустыни.
– Нет. – Кейн покачал головой. – Если Сартану хватило сил и хитрости для того, чтобы проникнуть в Аргатту, пожалуй, он мог и выжить после своего бегства.
– Тогда почему ни в одном сказании ничего о нем не говорится?
Кейн молча потягивал подогретое пиво. Однако мастер Йувейн вмешался:
– Не все сказания молчат об этом.
Мы повернулись, с удивлением глядя на него. В первый раз за время нашего путешествия из Сильвашу наставник заговорил о судьбе камня Света.
– Есть еще песнь о Мэдаре и песнь об Элану. Первая повествует о том, как Сартан принес камень Света на острова Элиссу и основал королевство Света в самом начале эры Дракона. Вторая рассказывает, как он укрыл камень Света в горах Полумесяца и изучал его тайны. Говорят, что и Сартан достиг бессмертия и прибег к камню Света для того, чтобы создать орден тайных Мастеров, которые тысячелетиями странствуют по Эа и противостоят лорду Лжи. Есть и еще легенды, но их слишком много, чтобы перечислять.
– Тогда почему эти песни не поют в Суррапаме? – спросил Таман. Он внимательно оглядел любопытные лица собравшихся за столом. – Почему не рассказывают эти легенды?
Мастер Йувейн поскреб лысую макушку. Несмотря на уродливый вид, было в нем нечто внушающее уважение. Мэрэм смотрел на наставника с особой гордостью.
– Ты читаешь на древнем ардике? – спросил он Тамана. – Может быть, кто-нибудь из твоих соотечественников?
– У нас нет времени на эти забавы.
– Нет, – согласился мастер Йувейн. – Прошло уже более трех сотен лет с тех пор, как король Донатан закрыл последнюю из школ Братства на западе, верно?
Таман глотнул пива и стыдливо поморщился. Похоже, он был не особенно доволен тем, что мастер Йувейн так много знает о его стране. Мы с Мэрэмом гордо улыбнулись, так мастер Йувейн знал все обо всем, причем лучше, чем кто-либо другой.
– Я читаю на древнем ардике, – к всеобщему удивлению, заявил герцог Резу. – Но и я никогда не слышал этих легенд.