Эдди покачал головой.
– Попробуем весь алфавит по очереди.
– От «А» до «Z»? – ужаснулся Харрис. – На это уйдёт уйма времени!
Следующую неделю они все обеденные перерывы просиживали над книгой, а по вечерам, пусть и не каждый день, Харрис приходил к Эдди домой, и они запирались в его спальне. Мама Эдди без конца что-то писала в тетради за кухонным столом, папа пропадал в амбаре, сортируя антиквариат, поэтому мальчикам никто не мешал. Наконец они перебрали весь алфавит, но ничего не добились. Единственная очевидная закономерность заключалась в том, что все буквы в книге были сгруппированы по три, но зачем кому-то могло понадобиться сочинять целую книгу из одних лишь трёхбуквенных слов? Да и реально ли это?
С приближением октября листья начали менять цвет, с севера подул холодный сухой ветер. Эдди постепенно осваивался в новой школе. Этому немало поспособствовал один урок английского. Они начали проходить готическую литературу, и мистер Вейр задал подготовить доклад о любой книге в жанре ужасов. И хотя английский был любимым предметом Эдди, он всё равно волновался перед выступлением и весь вечер накануне перечитывал «Шёпот в доме Джинджервич».
Его доклад прошёл хорошо, Эдди запнулся лишь пару раз, но никто не засмеялся. Завершив свою речь, он поспешил вернуться за парту.
Ещё двое учеников выступили, и вдруг Эдди заметил краем глаза поднятую руку и услышал тихий голос:
– Почему нам нравится, когда нас пугают?
Эдди повернулся – это спросила Мэгги Рингер, та самая девочка, в которую он врезался в первый день. Она выглядела всё такой же бледной и странной. Волосы свисали слипшимися прядями, как если бы она несколько дней не мыла голову.
– Прошу прощения? – не понял мистер Вейр.
– Авторы всех этих историй стараются нас напугать, – сказала Мэгги. – Зачем?
Мистер Вейр поправил на носу очки и улыбнулся.
– Эдди? У тебя есть предположение?
Тишина. Затем Эдди медленно кивнул и выпалил первое, что пришло в голову, не дав себе времени как следует всё обдумать:
– Чтобы мы знали, с чем нам придётся столкнуться.
Все уставились на него как на сумасшедшего, но Эдди был уверен в своей правоте и продолжил, глядя в парту:
– Натаниэль Олмстед писал, что все его истории родились из кошмаров. Он говорил, что наш мозг порождает их в попытке нас защитить. – Кто-то кашлянул, и Эдди заподозрил, что над ним смеются. – Если… если нам удастся победить воображаемых чудовищ… – Услышав откровенные смешки, он быстро договорил: – Тогда реальные покажутся уже не такими страшными.
В классе стало очень тихо.
– Поэтому нам нравится читать ужасы, – тихо заключил Эдди. Сложив руки на парте, он поднял глаза к доске. – По крайней мере, мне так кажется.
Мэгги наклонилась к нему и спросила:
– То есть, по сути, ты утверждаешь, что чудовища реальны?
«Уже в лесу он услышал плеск…»
– Я не это имел в виду, – начал Эдди, но его прервал звонок, и мистер Вейр отпустил их с урока.
Эдди договорился с Харрисом пойти из школы вместе, но тот запаздывал, и, устав ждать, Эдди сел на ступеньке перед входом в столовую. В руках он держал «Шёпот в доме Джинджервич». Его со вчерашнего вечера не покидало смутное чувство, будто в романе упоминалось о чём-то важном, на что стоило обратить внимание, но он никак не мог сообразить, что именно. Он как раз просматривал начало седьмой главы, в которой Виола находит зеркало, спрятанное за потайной панелью в гостиной, когда его накрыла тень.
Подняв глаза, Эдди увидел Мэгги. В косых лучах осеннего солнца её старый фиолетовый свитер и узкие чёрные джинсы выглядели особенно непрезентабельно.
– Ты что-то хотела? – спросил Эдди, зажав палец между страницами, чтобы не потерять место, где он читал.
Она скрестила на груди руки и закусила губу, после чего, упорно глядя в сторону, тихо сказала:
– Я хотела извиниться.
– За что?
– За то, что подколола тебя на уроке. – Она наклонила голову и дёрнула плечами. – Не знаю, почему, но каждую осень учителя заводят одну и ту же шарманку о привидениях и гоблинах Гейтсвида. Скоро сам поймёшь, о чём я. Прислушайся к разговорам в коридорах и в раздевалке. Готова биться об заклад, ты обязательно услышишь о доме Олмстеда, и как там жутко и опасно, и что мы все должны держаться от него подальше, иначе на нас падёт проклятье и сведёт с ума. Я живу рядом. И я далеко не безумна. – Она недолго помолчала. – Просто меня достало это слушать. Но ты тут ни при чём.
Эдди не знал, что сказать.
– Никто в классе над тобой не смеялся, – добавила Мэгги. – Они смеялись надо мной… Как обычно. Я просто подумала, что тебе стоит знать. Если ты ещё не в курсе, я наш классный изгой.
– Я тебя изгоем не считаю, – быстро возразил Эдди.
Она уставилась на книгу у него на коленях.
– Так… скажи мне. Ты олмстедист?
Эдди моргнул.
– Ты постоянно таскаешь с собой его книги, – добавила Мэгги.
– Да? – удивился Эдди. Она что, за ним наблюдала? – Что значит «олмстедист»?
– Тебе всерьёз надо разжевать?
Эдди откашлялся.
– Э-эм… Нет, пожалуй, обойдусь. – Термин показался ему смутно знакомым, но, хотя он и не знал точного определения, ему не составило труда предположить, что олмстедистами называли тех, кто зачитывался книгами Натаниэля Олмстеда.
– Ты его фанат или как? – Она пнула носком чёрного ботинка ступеньку.
– Не то чтобы. Я просто люблю читать. А ты нет?
– Нет. Ненавижу. Вот телик – это клёво. – Эдди растерянно молчал. Мэгги улыбнулась и прочистила горло. – Шучу. Я люблю читать. Книги по биологии, науке и всяким разным крутым штукам. А эти, кстати говоря, я за литературу не считаю. – Она указала на его книгу.
– О, – немного обиженно выдохнул Эдди. – Жаль. Мне они очень нравятся. Они интересные. Добро против зла. Борьба… Мне нравятся ужасы. Эти книги делают меня счастливым.
– Я люблю науку. В ней нет борьбы добра со злом, лишь фактов с вымыслом. И неважно, кто победит, потому что истина – она и есть истина… Кому вообще нужны эти эпичные сказки о добре и зле? Таких битв и в реальной жизни хватает. – Мэгги медленно вытянула указательный палец и направила его Эдди в лоб, как пистолет. – Бах.
Засмеявшись, Эдди поспешил сместиться с линии огня.
– Меня, кстати, Мэгги зовут.
– Я знаю. В смысле… Я Эдди. Приятно познакомиться.
– Увидимся, Эдди. – Улыбнувшись, она дунула на кончик пальца и ушла.
Эдди осознал, что глазеет ей вслед, лишь когда почувствовал чьё-то дыхание у себя над ухом.
– Она для тебя слишком взрослая, чувак, – сказал Харрис, покачав головой. – Я видел твои подмышки на физре. Ни волоска.
– Как и на твоих, – отбил Эдди, зардевшись.
Харрис шлёпнул его по руке.
– Ты точно в неё втюрился.
– Нет, я просто…
– Она настоящая ведьма, – зашептал Харрис. – Будь осторожен. Ещё заколдует тебя, влюбишься в неё и наделаешь маленьких ведьмочек. – Он принялся с громким чмоканьем целовать свою руку. Эдди был готов под землю провалиться, но всё равно не удержался от смеха, так глупо и мерзко это выглядело.
Наконец Харрис успокоился.
– Миссис Данклман такая злючка: оставила меня после уроков, потому что я сказал, что её юбка похожа на овцу.
– Зачем ты это сказал?
– Потому что это правда. – Харрис направился к стоянке велосипедов. – Идём, а то в это время года в Гейтсвиде темнеет рано. Поехали ко мне. Если не разгадаем шифр, по крайней мере я уделаю тебя в «Войнах призраков» на компе.
Эдди раскрыл «Шёпот в доме Джинджервич» и загнул уголок страницы, на которой остановился. Его глаз зацепился за название одиннадцатой главы: «Место, где рассказываются истории». Почему оно кажется таким знакомым?
Заметив, что Эдди не спешит идти за ним, Харрис крикнул через плечо:
– Ой, да ладно тебе!.. Мы ещё даже не сыграли, а ты уже нос повесил!
Эдди отмахнулся, не отрывая взгляда от книги. Ему необходимо было ухватить за хвост эту мельтешащую на задворках сознания мысль.
– Что такое? – спросил Харрис.
Наконец Эдди моргнул и поднял на него глаза.
– Тебе это ничего не напоминает? «Место, где рассказываются истории»?
Харрис остановился рядом с велосипедами и недоумённо сощурился.
– Ну… да. Эта фраза вырезана в камне под крышей библиотеки. Той, что в центре города.
Эдди вспомнилось, как Мэгги обвинила его на уроке английского, что он верит в чудовищ: «То есть, по сути, ты утверждаешь, что чудовища реальны?» Он медленно кивнул.
– А эти слова вырезаны там как цитата Натаниэля Олмстеда? Или он сначала прочёл их на здании, а потом вставил в роман?
– Не знаю. Ты вообще о чём? – спросил Харрис, отцепляя свой велосипед от металлической перекладины. При этом смотрел он на Эдди так, будто тот тронулся умом.
– Мне кое-что пришло в голову сегодня на уроке английского. Насчёт этих книг. Статуя на поляне, символ из книги, озеро в лесу, собаки как в «Слухе о привидении в женском монастыре»… Если всё это существует на самом деле, если Натаниэль Олмстед видел их собственными глазами, может, и другие детали из его книг реальны? Что, если не только места служили ему вдохновением?
– Хочешь сказать?.. – Харрис осёкся, затем спросил: – Что ты хочешь сказать?
– Чтобы расшифровать «Загадочную рукопись», нам нужен ключ, так? – рассудил Эдди, прокручивая колёсики на велосипедном кодовом замке для нужной комбинации цифр. – Что, если ответ кроется в одном из его романов?
– Думаешь, где-то в Гейтсвиде есть подсказка… которую он спрятал в одной из своих книг? – уточнил Харрис.
– Именно. – Эдди с громким звоном выдернул цепочку, закрученную вокруг переднего колеса, убрал её в рюкзак и сел на велосипед. – Предлагаю забить сегодня на видеоигры и вместо этого почитать.
Глава 9
Кэйт была на кухне, пересаживала в горшок цветок под названием «гремлинский язык», когда снова услышала детский плач. Закатив глаза, она шепнула ярко-фиолетовому растению: