Эдди едва не рассмеялся: стол их от этого чудовища не защитит.
– Неважно! – Харрис проигнорировал предупреждение миссис Сингх. – Сунь его под язык!
– Но… – начал Эдди.
– А вдруг поможет?! – закричала Мэгги. В её тоне слышались растерянность и паника, девочка явно не понимала, что происходит, но в её словах был резон.
Существо встало прямо на осколках и оскалилось. А в следующий миг побежало к ним на четвереньках, нацелившись на лодыжки Харриса.
Эдди торопливо сунул смятый цветок в рот, под язык, и его тут же едва не вывернуло наизнанку от гнилого вкуса и ощущения песка на зубах.
Он хотел крикнуть «Стой!», но, открыв рот, услышал нечто совершенно иное. Из горла вырвался раскатистый бас, не имевший ничего общего с его родным голосом:
– ХЕСТ-ЗО-ХОРТ!
Всё помещение содрогнулось от этого возгласа, с верхних книжных полок посыпалась пыль. Опешив, Эдди закрыл ладонями рот, не смея произнести больше ни звука.
– Сработало, – потрясённо пробормотал Харрис.
Существо застыло в нескольких дюймах от того места, где стояло ещё пару секунд назад, прежде чем отпрыгнуть, и посмотрело на Эдди, удивлённо и будто бы в ожидании дальнейших указаний. Усики спрятались в лицевые складки с громким чавканьем, похожим на то, с каким втягиваешь в рот спагетти. Эдди не знал, что делать дальше. Казалось, цветок извивается под языком, пытаясь выскочить изо рта. Нужно было что-то сказать, пока этого не случилось, иначе существо снова на них бросится. Что Кэйт, персонаж из книги Натаниэля Олмстеда, сказала своему гремлину, когда тот напал на неё и ребёнка во время грозы?
«Я не хотела ничего плохого. Пожалуйста, прости меня. Оставь нас в покое».
Или что-то вроде того.
Эдди открыл рот, но из него опять полились непонятные слова:
– НО-КОУТ ЯВЕТ ТУН-Э-ЗАТ! САУЛ-КА ПА-ТЕП ЖЕП-ТА! ОМ-ВХЕМ ГЕПАТ!
Маленькое существо выслушало его и огорчённо понурилось. Тяжко вздохнув, оно с неохотой подошло к Эдди, остановилось в футе перед ним и вытянуло руку. Эдди вопросительно посмотрел на гремлина. Тот потряс протянутой ладонью, как просящий милостыню.
– Думаю, он хочет, чтобы ты отдал ему цветок, – прошептал остановившийся поодаль Харрис.
Эдди кивнул. Сплюнув мокрый цветок на ладонь, он медленно наклонился и протянул его гремлину. Тот нетерпеливо выхватил его из пальцев Эдди, проворчав что-то себе под нос, затем развернулся и побрёл к выходу из библиотеки, со злостью пиная попавшие под ноги осколки стекла. Протиснувшись в дыру в створке, существо обернулось и окинуло их гневным взглядом. Наконец, оно сунуло цветок себе в рот, легонько поклонилось и, прежде чем кто-то из них успел осознать, что происходит, растворилось в воздухе.
На библиотеку опустилась тишина… пока кто-то за столом не чихнул. Эдди повернулся: Мэгги вытирала нос рукавом. Они с миссис Сингх потрясённо смотрели на него. Эдди сам был растерян, но чувствовал потребность объясниться. Снаружи послышался приближающийся вой полицейской сирены.
– Это был… э-эм… ну… – Но что он мог сказать, чтобы они поняли? Ничего не придумав, он решил изобразить шок и прокряхтел: – Это было… так странно… Да?
Увидев пробитую в двери дыру, Уолли покачал головой и что-то застрочил в блокноте. Затем низким, обвиняющим тоном попросил мальчиков рассказать о случившемся. Мэгги, держась позади, с любопытством наблюдала за ними. Харрис и Эдди объяснили, что собирались прокатиться на велосипедах вокруг парка, когда эта «штука» напала на них перед библиотекой. Полицейский молча слушал, а когда Харрис договорил, отвёл миссис Сингх за стол и о чём-то тихо с ней переговорил.
Подождав, пока он побеседует с Мэгги, мальчики покинули библиотеку и, взяв за рули велосипеды, побрели к книжному магазину. Каждый шорох танцующих на ветру опавших листьев заставлял Эдди ёжиться. Бюст Декстера Огаста смотрел на него пустыми глазницами.
– Удивительно, что Уолли не забрал нас в участок для допроса, – заметил он.
– Миссис Сингх выглядела ужасно напуганной. Видимо, он решил побыть с ней до закрытия, – предположил Харрис.
– Как мило с его стороны, – усмехнулся Эдди.
Пересекая южный полукруг Мэйн-стрит, они после недолгого обсуждения заключили, что вылазка в дом Натаниэля Олмстеда теперь была как никогда актуальна, но решили отложить её до завтра. При свете дня затея представлялась более безопасной, да и они сами успеют тщательнее подготовиться… и, возможно, перестанут вздрагивать от любого звука.
Они остановились на тротуаре перед «Загадочной рукописью». В горящих окнах второго этажа мелькнул силуэт Фрэнсис.
– Ты один доберёшься домой? – спросил Харрис. – Хочешь, я попрошу маму тебя подвезти?
– Нет. Тут недалеко. Всё будет нормально, – заверил его Эдди, поправляя рюкзак за спиной. – Если, конечно, я не остановлюсь понюхать цветочки.
Харрис засмеялся и демонстративно вздрогнул:
– Ага, например, фиолетовые и уродливые.
Дома Эдди обнаружил родителей в гостиной. Папа читал на диване журнал «Антиквариат». Мама сидела рядом и что-то быстро писала в тетради. На звук хлопнувшей двери она подняла глаза.
– Привет! – воскликнул папа. – А мы головы ломаем, куда ты запропастился! Мы волновались.
Эдди вспыхнул. Что он мог сказать? Что его оставили после уроков, затем за ним гналось чудовище, а под конец допрашивал полицейский? Родители бы этого не оценили.
– Да, простите. – Вздохнув, Эдди уронил на пол рюкзак. – День выдался сумасшедший. Обещаю, в следующий раз я позвоню.
– Уж пожалуйста, – улыбнулась мама. – Рада, что ты в порядке.
Эдди кивнул:
– Я тоже.
Глава 11
На следующий день на переменах в классе не смолкало возбуждённое перешёптывание. Эдди изумился той скорости, с какой слух о том, как он с цветком во рту разговаривал на непонятном языке с чудовищем в библиотеке, разлетелся по школе. Хотя, возможно, для кого-то из его одноклассников подобные происшествия были не в новинку. Как бы то ни было, он старался не обращать внимания на любопытные взгляды. У него были дела поважнее, чем переживать из-за того, что кто-то считал его психом.
Ближе к последнему уроку у Эдди начали неметь руки. Какая-то часть его захлёбывалась восторгом от возможности увидеть изнутри дом Натаниэля Олмстеда, но другая была парализована ужасом. За последние несколько недель он убедился, что Гейтсвид был очень странным местом, и шансы столкнуться с опасностью здесь были намного выше, чем в Хиверхилле. Гремлин, озёрные собаки, жутковатая надпись на памятнике – всё это вынуждало Эдди всерьёз беспокоиться о судьбе писателя… и о своей собственной.
Они с Харрисом встретились у стоянки велосипедов. В рюкзаке Эдди помимо привычных учебных принадлежностей лежали фонарик (на случай, если в доме будет темно), молоток (для защиты от чудовищ) и, разумеется, «Загадочная рукопись».
Прежде чем сесть на велосипеды, Харрис показал Эдди содержимое своего рюкзака, в котором тоже оказалось много полезного: фонарик, записная книжка, ручка. Но затем он достал последнюю вещь, добавленную этим утром, и Эдди не удержался от смеха. Смущённо улыбаясь, Харрис держал в руке гнутую деревянную дощечку с нарисованным на ней улыбающимся белым кенгуру.
– Один покупатель подарил его маме, – объяснил он.
– Очень мило, но какой нам будет толк от бумеранга?
– Лучше он, чем дурацкий молоток, – отрезал Харрис. – По крайней мере, я умею его бросать.
– Ладно. Но будем надеяться, что до этого не дойдёт.
Двадцать минут спустя они оказались на границе участка Натаниэля Олмстеда. Оставив велосипеды на обочине, они пролезли через дыру в заборе и пошли по подъездной дороге. По небу плыли длинные перистые облака, розовые из-за низкого солнца.
На вершине холма мальчики обошли дом и остановились перед задней дверью, забитой несколькими поперечными досками.
– На счёт три, – сказал Харрис, берясь за планку посередине.
Эдди обернулся, проверяя, что позади действительно никого – и ничего – нет. Фруктовые деревья покачивали на ветру голыми ветками. Где-то там, в глубине леса стояла в одиночестве статуя. От этой мысли Эдди стало не по себе.
– Раз. Два. Три! – воскликнул Харрис. Гвозди, которыми была приколочена доска, легко вышли из стен. Харрис повернул освободившуюся дверную ручку и надавил на створку. Та с тихим скрипом отворилась.
Не колеблясь ни секунды, он взялся за косяк и, пригнув голову, осторожно переступил через нижнюю доску. Эдди последовал его примеру, но зацепился штаниной за гвоздь и с глухим «уф» рухнул лицом вперёд на пол кухни Олмстеда. К счастью, он несильно ударился, но ему потребовалась секунда, чтобы прийти в себя от неожиданности. Харрис тихо закрыл дверь и сказал:
– Осторожнее.
– Всё нормально, – отозвался Эдди, поднимаясь.
Осознание, что он в доме Натаниэля Олмстеда, ударило по нему как обухом по голове. Сердце пустилось вскачь по целому ряду причин.
– Ого, – прошептал он и, глянув на Харриса, увидел на лице друга отражение своего восторга.
Несмотря на ясную погоду, в доме было темно, и мальчики достали из рюкзаков фонарики.
– Герои его книг всегда проверяют под коврами и простукивают стены в поисках потайных ниш, – напомнил Харрис, первым двинувшись вглубь полумрака. – Так что смотри в оба.
Эдди округлил глаза:
– Как скажешь.
Харрис нервно хихикнул.
Они зашли в столовую. Наглухо задёрнутые плотные шторы на окнах не пропускали внутрь ни лучика. Световое пятно от фонарика Харриса мельтешило на полу, отбрасывая радужные отсветы на потолок и стены. В какой-то момент небольшая люстра сорвалась, и теперь её хрустальные останки покоились на круглом столе в центре комнаты, некоторые подвески мерцали на влажном и заросшем плесенью ковре.
В немом потрясении мальчики пересекли столовую и оказались в длинной гостиной. Потолки в доме были такими низкими, что Эдди невольно задался вопросом, как Натаниэль Олмстед не бился о них головой. Они с Харрисом старательно подсвечивали всё вокруг, особенно тёмные углы на случай, если там что-то прячется.