Она показала мне статую в лесу. Каменное дитя мерцало, окутывая поляну холодным голубым сиянием. Вспышка, и вокруг статуи появилась стая собак со светящимися красным глазами. Они убежали во тьму чащи. Я увидел появление всех чудовищ и понял принцип работы портала. Стоило мне закончить очередной роман, как статуя начинала излучать свет, врата открывались, и через них в наш мир проходили потусторонние существа.
– Ключ играет со мной в прятки. – Мрачный голос Женщины воткнулся мне в грудь как иголка с нитью. – Многие годы. Он привёл тебя ко мне. Ты написал истории моих детей. Они все прошли через врата в лесу, и теперь тебе пора начать новую историю… мою.
– А если я этого не сделаю? – осмелился спросить я.
Её лицо изменилось, и в нём я увидел себя, запертого в тёмной комнате, которая быстро затоплялась водой. Я увидел себя посреди города призраков, остолбеневшего под взглядами множества бледных лиц в грязных окнах. Я увидел себя падающим в бездонную пропасть, огромную, как океан. Она была чернее самой тёмной ночи, а навстречу мне неслись незатихающие крики сонма терзаемых душ. Женщина тянула ко мне руку, а её хохот вихрем из воронов поднимался к чёрному безжизненному небу.
Я проснулся на диване весь мокрый от пота. В груди болело. Я тяжело дышал, ноги будто налились свинцом. Женщина исчезла, всё в доме выглядело как обычно. В голове заклубились вопросы: что это сейчас было? Мне всё приснилось? Я схожу с ума?
Я сел и обдумал свою ситуацию. Если я её не послушаюсь, она так и будет до конца жизни донимать меня жуткими видениями? Если это был не просто сон, на что указывали многочисленные свидетельства, получается, я действительно выпустил чудовищ, мифических лилимов, из их заточения в чистилище. Взяв кулон в руки, я подсознательно узнал, как им пользоваться. Это он привёл меня в Гейтсвид, а когда я писал им свои романы, он работал как ключ. Каждая история открывала дверь в лесу, на поляне с каменной девочкой с книгой, совсем как когда она охраняла Эдемские врата. Но эта дверь вела в места, где чудовища были реальны. Неудивительно, что та старая румынка хотела избавиться от кулона! Сколько людей с начала времён имели несчастье держать его в руках? Осознание, какой огромной силой я обладал сейчас, напугало меня больше самых страшных кошмаров.
Так что же мне делать? Я твёрдо решил больше не прикасаться к кулону, перестать писать, ну или, по крайней мере, не о чудовищах. Да, раньше у меня не получалось, но теперь я старше, набрался опыта. Я стал другим человеком. Верно?
Но как Женщина отреагирует, если я откажусь писать её историю? Нашлёт на меня новые видения? На что она способна?
В тот момент я был уверен, что всё выдержу. Пока не…
Свет в торговом зале мигнул, заставив Мэгги прерваться. Ребята повернулись к двери в дальней части помещения. Она была приоткрыта. Никто ничего не сказал, но Эдди знал, что они все думали об одном. Ручка в руке Мэгги дрожала. Харрис вцепился в край стола. У Эдди задёргалась нога. Высокий стеллаж слева от двери блокировал свет потолочной лампы, и недра кладовой скрывались во мраке. Из щели на них смотрела чернильная темнота.
– Мам? – неровным голосом позвал Харрис.
– Она вроде сказала, что будет наверху, – напомнил Эдди.
– Там кто-то есть? – шёпотом спросила Мэгги.
Эдди и Харрис переглянулись.
– Знаете, что? – сказал Харрис. – Я даже в каком-то смысле на это надеюсь. Потому что если там кто-то есть, по крайней мере, это человек.
– Скорее всего, это просто проводка, – предположил Эдди. – В старых домах лампы часто мигают. Верно?
– Да, – с преувеличенным энтузиазмом согласились Харрис и Мэгги.
– Но давайте закончим читать где-нибудь в другом месте? – предложила Мэгги.
Лампы опять мигнули. Эдди вспомнил вчерашний вечер и подвинулся на своём стуле поближе к Мэгги. Ему резко расхотелось читать дальше.
– Мне нравится эта идея. – Харрис встал из-за стола. – Пойдёмте наверх.
В следующий миг весь свет в торговом зале погас. Остались гореть только две настольные лампы у входной двери.
Эдди так резко вскочил, что уронил стул, и от грохота у него холодок пробежал по спине. Затем его взгляд упал на лицо Мэгги, смотрящей в сторону улицы, и холодок сменился арктическим морозом.
– Ребят… – пробормотала она, кивнув в сторону парка.
Но повернувшись к окну, Эдди увидел лишь своё отражение.
– Что такое?
– Фонари в парке… Они тоже погасли, – вместо Мэгги ответил Харрис.
Эдди глянул на дверь в глубине магазина. Возможно, у него разыгралось воображение, но ему почудилось в щели какое-то движение. Эдди отвернулся, запретив себе всматриваться.
– Не только в парке, – прищурилась Мэгги. – Кажется, света нет во всём городе.
– Нужно убираться отсюда. – Харрис сунул «Загадочную рукопись» под мышку и схватил ручку с тетрадью. – Сейчас же.
Эдди кивнул и, подхватив рюкзак, бросился к двери. Но Мэгги нагнала его и дёрнула за рукав, не дав взяться за ручку.
– Погоди. Мы не знаем, что там, снаружи.
Внезапно Эдди услышал знакомый напевный голос. Он доносился из задней части магазина.
– Почему?.. Эдди… Почему ты желаешь мне зла?..
– В-вы это слышите? – спросил Эдди.
– Что? – не понял Харрис.
Две оставшиеся лампы тоже замигали. Эдди заметил поверх плеча Мэгги какое-то движение: что-то тянулось к нему из темноты. Крик застрял в горле комом. Развернувшись, он распахнул дверь и сорвался с места.
Друзья побежали за ним. Слетев по ступенькам, они перепрыгнули бордюр и остановились лишь на середине проезжей части.
Быстрый осмотр по сторонам выявил, что единственным источником света во всём городе оставался книжный магазин, все остальные дома на Мэйн-стрит обратились в безмолвные силуэты на фоне чёрного как смоль неба, на котором не горело ни звёздочки.
В книжном никого не было. Те размытые руки, привидевшиеся Эдди, исчезли. Он обернулся на парк.
Что, если она последовала за ними из магазина и сейчас притаилась где-то рядом в темноте?
– Что случилось? – спросила Мэгги.
– Я слышал её, – ответил Эдди. – Она спросила, почему я желаю ей зла.
– Мне тоже послышался в магазине чей-то голос, но я решила, что мне просто почудилось.
– Женщина в чёрном, – сказал Харрис, скрестив на груди руки. И добавил с явной ноткой истерики в голосе: – Теперь она охотится за всеми нами?
– Давайте сохранять спокойствие, – призвал Эдди. – Лампы ещё горят. Может, если мы будем тихо себя вести…
– Ты с ума сошёл? – перебил Харрис. – Предлагаешь сидеть тут, посреди холодной тёмной улицы, и читать эту дурацкую книгу? Ну уж нет! Я лично хочу найти уютное и светлое место, где можно спрятаться!
– Ну конечно, – выдохнула Мэгги.
– Что? – посмотрел на неё Харрис. – Ты о чём?
Свет из магазина придавал глазам девочки яростный блеск.
– Она уже во второй раз спрашивает Эдди, почему он желает ей зла. Но с чего она так решила? Что мы делали последние два дня?
Эдди и Харрис переглянулись.
– Ничего такого, только читали рукопись Олмстеда, – ответил Харрис.
– Именно! – Мэгги указала на «Загадочную рукопись» у него под мышкой. – Она прервала Эдди прошлым вечером, когда он расшифровывал книгу. Точно так же, как она прервала нас сегодня. – Она секунду подумала. – Может, она боится, что мы узнаем из неё что-то важное? И теперь мне ещё сильнее захотелось её дочитать, – с улыбкой добавила она.
Лампы в магазине снова замигали и почти потухли. Друзья сбились в кружок.
– При таком свете мы ничего не прочтём, – пробормотал Эдди.
Внезапно Харрис вскрикнул и указал на их квартиру над книжным. В окне кухни зажглась люстра, и в нём появилась Фрэнсис. Она приблизила лицо к стеклу, закрывшись ладонями от света, затем подняла раму и высунулась в окно.
– Вы голодны? – спросила она ребят, будто и не замечая, что весь город погрузился во тьму.
– Мам! – заорал Харрис. – Берегись!
Позади Фрэнсис возник ещё один силуэт. Он быстро разрастался, заполняя окно темнотой, пока не поглотил весь свет в кухне.
– Мама! – снова закричал Харрис.
Все лампы погасли. И на первом этаже. И на втором. Мэгги схватила остолбеневшего Эдди за руку. Он едва мог различить очертания её лица.
– Мам! Она за тобой! – Харрис бросился к боковой двери.
– Харрис! – вскрикнула Мэгги.
– Не ходи туда! – ужаснулся Эдди и, не дав себе времени на раздумья, побежал за другом. Мэгги не отставала.
Хлопнула дверь. Эдди свернул на звук и распахнул створку. Подоспевшая Мэгги схватила её, чтобы она не закрылась снова, пока Эдди застыл на пороге, уставившись в темноту, из которой доносился торопливый топот Харриса, вслепую поднимающегося по лестнице. Самое главное сейчас было не представлять, как Харрис падает в холодные объятья порождений кошмаров.
– Мам! Я иду! – закричал Харрис.
Опомнившись, Эдди нащупал перила и, перепрыгивая через ступеньку, взлетел по лестнице.
Но за дверью на втором этаже его встретил яркий свет.
Заморгав, Эдди увидел посреди кухни Харриса и Фрэнсис. Харрис обнимал маму и плакал, уткнувшись ей в шею. Фрэнсис бросила на Эдди недоумённый взгляд, будто спрашивала: «Чем вы там занимались?»
Мэгги врезалась в Эдди сзади, толкнув его вглубь кухни. Его взгляд упал на окно. Городской парк был, как обычно, залит светом, как и все здания на Мэйн-стрит.
Женщина в чёрном исчезла. Если она вообще здесь была.
– Зай, что случилось? – спросила Фрэнсис, отстраняясь, чтобы заглянуть в лицо сыну. – Это был не допрос с пристрастием. Я лишь спросила, не голодны ли вы.
Харрис смущённо отвернулся и вытер глаза.
– Ребят, есть хотите? – спросил он. Эдди и Мэгги медленно кивнули. Он снова посмотрел на маму. – Можно, они останутся на ужин? У нас завтра совместный доклад. – Проглотив всхлип, он глубоко вздохнул, беря себя в руки. – Мы должны уже скоро закончить.
Фрэнсис продолжала обеспокоенно хмуриться, но кивнула: