Я остановилась в замешательстве. Конечно, в Антриме были темницы… кажется… когда-то. Я тряхнула головой и потерла ноющие виски. Очень жаль, что никто не водил меня туда погулять, а сама я никогда ими не интересовалась. У искателей вообще не было поводов кого-то наказывать, мы жили мирно, ни разбоя, ни убийств.
Ну же, Матерь Гор, если ты еще не отвернулась от меня, подскажи, направь, покажи дорогу. Мне очень-очень нужно повидать Ольда!
Осторожно, будто касаясь невесомой драгоценности, я погладила выпуклый камень с прожилками слюды. Прикрыла веки. Эх, если бы я была уверена в том, что Ольд сейчас один, что его не охраняют, использовала бы врата не раздумывая! Но ведь может получиться и так, что я ввалюсь в темницу прямо под взглядами охранников. И как потом выкручиваться?
Кровавый камень в очелье проснулся, а стена под рукой едва заметно нагрелась. Голоса гор ворвались в сознание подобно урагану, зашептали, закружили, окутали. А потом – яркая вспышка, мельтешение картинок – темный провал, решетка из хризоберилла, спящий человек на худом, линялом матрасе.
И я мысленно потянулась к самому сердцу самоцвета, к его сути, пропустила через свое существо тонкие зеленоватые нити, попросила послать больше образов. И камень откликнулся – позвал меня дальше, глубже под гору, в холодную тьму и тишину. Туда, куда не попадает даже случайный солнечный луч, где обречен состариться бедный Ольд, лишенный Дара, если раньше не лишится рассудка и не бросится в провал.
Радует лишь одно – его все-таки не стерегут. Да и зачем сторожа, если с одной стороны крепчайшая решетка, а с другой – бездна. Может, попробовать врата? Ведь ногами я туда и до утра могу не дотопать. Надеюсь, что они не откроются где-нибудь над пропастью? Искатели не птицы, летать не умеют.
После недолгих колебаний я все же создала мерцающую золотом дверь. Кристаллы перемигивались так весело, будто успели по мне соскучиться. Свет струился и разбавлял мрачную темноту, ласкал руки и лицо.
Цвет моих врат был янтарно-желтым, как свежий мед. Я читала, что цвет Дара отражает характер искателя. Что ж, золотой мне вполне подходит, я всегда любила солнце. А вот врата матушки Этеры сияли пурпуром, словно кто-то выплеснул на камни ведро крови. И кристаллы в них росли не аккуратными букетами, а громоздились друг на друга, торчали в разные стороны и грозили изрезать любого, кто их коснется.
Я невольно поежилась и задержала дыхание. Пора. Надо отбросить лишние мысли, потом о Верховной подумаю, не до нее сейчас. Там Ольд совершенно один, отчаявшийся, слабый. Возможно, он умирает, пока я предаюсь воспоминаниям.
Отсчитав три удара сердца, я шагнула во врата и растворилась в толще сияющих кристаллов.
Лицо обдало холодным ветром. Я распахнула глаза – тихо мерцал хризоберилл, по прутьям с острыми гранями бежали крохотные белые искры, и больше никаких источников света.
Я вышла из скалы прямо напротив решетки, так что мне был хорошо виден скрючившийся на матрасе пленник. Вокруг валялись глиняные черепки, согнутая ложка и хлебная корка. Сердце застыло от жалости и прилива стыда – я сама приложила руку к его наказанию. Как теперь смотреть в глаза этому человеку?
Тихим шагом приблизилась к решетке и коснулась ее пальцами. Камень едва ощутимо завибрировал, но злости я в нем не почувствовала, лишь любопытство. Словно он спрашивал – что ты здесь забыла, жрица?
– Мастер Ольд! – позвала я громким шепотом, но он не откликнулся. Тогда я покашляла и повторила призыв.
Мужчина слабо завозился, приподнялся на локтях. Спутанные волосы падали на лицо и лезли в глаза.
– Кто здесь? – голос прозвучал на удивление живо.
– Это Рамона. Каменная жрица.
Он медленно поднялся, откинул волосы с лица – оно исхудало, скулы и нос заострились, цвет кожи в неверном свете хризоберилла казался серым.
– Ты пришла, чтобы добить меня, дочь Рорана? Это он тебя послал?
– Нет, – качнула головой, борясь с желанием спрятать глаза. – Я пришла по своей воле. Никто об этом не знает.
– Зачем? – он медленно приблизился к решетке, а мой взгляд метнулся к чернеющему провалу. Матерь Гор, он ведь спал на самом краю. – Ты участвовала в том ритуале, я видел тебя.
– Простите, – слово далось с большим трудом, горло сжималось, а язык не хотел повиноваться. Как жалки мои извинения по сравнению с тем, что ему пришлось пережить!
Он печально усмехнулся и потряс головой, положил руки на решетку.
– У тебя не было выбора, жрица. Они тебя заставили, они… – Ольд плотно сжал губы, и даже во мраке ночи я увидела, как гневно замерцали глаза. – …умеют убеждать. Но у всего есть последствия. За все придется ответить, ничто не останется неоплаченным.
– О чем вы? – от слов бывшего старейшины меня продрал холодок, вспыхнула мысль – не совершаю ли я ошибку?
– Причиненное зло вернется сторицей. Это закон жизни, – уточнил Ольд, глядя на меня исподлобья, как зверь, посаженный на цепь.
– Так не должно было случиться.
– Не должно, – повторил эхом. – Но я сам виноват, потерял бдительность. Теперь моя дочь в руках искателей, а моя женщина… – он опустил голову и с силой сжал прутья – тонкие багровые ручейки покатились вниз.
– Уверена, она жива! – постаралась утешить я, хоть сама в этом сомневалась. Я уже убедилась в том, что заветы легко нарушить, что слова – это всего лишь ветер.
Не обращая внимания на раны, Ольд оттолкнулся от решетки.
– Они ждут, что я потеряю веру и сделаю все своими руками, а им пачкаться не придется, – старейшина бросил печальный взгляд в сторону провала. – Интересно, сколько несчастных окончили жизнь вот так?
Я сглотнула вязкий ком и облизала губы. В лицо подул затхлый ветер, несущий смерть, и я обхватила себя за плечи. Телу стало чуть теплее, зато внутри я тряслась от холода.
– Я помогу вам, если пообещаете, что не будете мстить.
Он смотрел долго и испытующе, потом произнес:
– И как ты собралась мне помогать, Рамона из дома Алого камня?
– Просто доверьтесь мне, – я протянула руку сквозь прутья и коснулась его плеча. – Я освобожу вас и вашу дочь.
– Майла, – поправил он. – Ее зовут Майла.
При упоминании имени малышки лицо его разгладилось, а взгляд осветился тихим внутренним светом. Я глубоко вдохнула – еще одно обещание. Много ты обещаешь, Рамона, но сможешь ли что-то сделать? Хватит ли смелости пойти против всех?
– Обещайте, – напомнила жестко.
Ольд молчал долго, сосредоточенно разглядывая порезы на ладонях. Старые успели затянуться, а свежие еще кровоточили.
– Мои слова больше не имеют силы, дочь Рорана.
– Но я рассчитываю на вашу совесть.
Он усмехнулся.
– Хорошо, если это тебя успокоит. Я обещаю не мстить.
Камень, давящий на грудь, отпустил. Я вздохнула свободно.
– Тогда ждите меня. Ждите и не теряйте веры.
Если можно хоть что-то сделать, чтобы помочь этому человеку, я это сделаю. По решетке скользнула стайка белых искр и осыпалась мне на подол – камень будто соглашался.
– Тогда пообещайте мне кое-что еще. Услуга за услугу, – набравшись смелости, сказала я. – Когда будете свободны, найдите в Лестре одного человека.
Глава 4. Радостная весть
Рамона
Через два дня отец вызвал меня для разговора. Он сидел в своем кабинете на резной каменной скамье, опираясь спиной о бархатную подушечку. Руки в широких браслетах сложены на груди, волосы на висках убраны в косички и перевиты тонкими кожаными жгутами, борода расчесана и разделена на две части, скрепленные серебряными кольцами.
– Присядь, дочь моя, – непривычно мягко произнес он, и я повиновалась – опустилась на маленький табурет. Я старалась дышать ровно и не краснеть, но стоило вспомнить о моих секретах, как сердце начинало колотиться.
Отец окинул меня взглядом, кивнул своим мыслям и продолжил:
– Осенью тебе исполнится двадцать. Это значит, что в своем служении Матери Гор ты перейдешь на новую ступень. Близится твое посвящение, Рамона, и по этому поводу я решил преподнести тебе подарок.
– Подарок? – переспросила тихо.
Наверняка отец подготовил редкий самоцвет или амулет, других подарков мне никогда не дарили. Считалось, что любая из искательниц будет рада новому камню, но порой так хотелось разнообразия!
– Я решил исполнить твою мечту. Ты ведь всегда хотела попасть на равнину?
Что-что?
Я не ослышалась?!
Брови взлетели на лоб. Я уставилась на отца так, будто он сказал что-то совсем уж невозможное, хотя… так оно и было. Неверие, страх, радость – все перемешалось, и я застыла, даже перестала дышать.
Может, слух меня подводит? Или отца подменили?
– Ты решил отпустить меня на равнину?
– Я решил, что тебе не повредит посмотреть мир… напоследок. Это поможет успокоить твой мятежный дух, дочь моя. Твоя мечта исполнится – ты увидишь мир за границами Западных гор и поймешь, что нет места лучше дома, – он повел руками, словно пытался охватить ломаные спины хребтов и каменные колонны, покрытые лесами вершины и холод подземных пещер. – Антрим – наше сердце на веки вечные, и никакая равнина с ним не сравнится. Ха, да что там есть хорошего? – он высокомерно усмехнулся и погладил бороду. – Поля? Степи?
– Их земля плодородна, благодаря ее дарам мы можем жить.
Мой ответ отцу не понравился, хотя мы оба знали, что это правда. Он что-то еще говорил, но я не слышала, в голове крутилась карусель из картинок и образов. Я уже была на равнине. Была! И ни за что не упущу шанс отправиться туда снова.
– Осенью в Лестре проходит крупная ярмарка, мы идем туда всей семьей. В последние недели стоит поработать как следует, – произнес отец с воодушевлением, предвкушая, как монеты лестрийцев падают в его кошель. – Больше самоцветов – на удачу, для отвода глаз, от болей и дурной крови, амулеты проводники и охранные талисманы. Чем ярче камни, тем охотней их берут, особенно если цена невысока.
Простенькие амулеты могли себе позволить даже крестьяне и бедные горожане. Конечно, по силам они во много раз уступали тем, что шли ко дворам сильных мира, но все равно помогали. Конечно, решить всех проблем не могли, не существовало такой силы, которая бы всех защитила или сделала счастливыми. Или подарила каждому взаимную любовь.