Она не поддается никакому давлению. Ни политическая конъюнктура, ни склоки внутри литературного сообщества, ни прежние заслуги автора – ничто и никак не влияет на выбор лауреатов.
Награждение производится по следующим номинациям:
ФОРТУНА – fiction (обыкновенная художественная литература);
ФОРТУНА – fantasy (фэнтези и научная фантастика);
ФОРТУНА – kiss&kill (дамские романы и романы-триллеры);
ФОРТУНА – translation (переводные произведения);
ФОРТУНА – non-fiction (документальная, публицистическая, научная и научно-популярная литература);
кроме того, вручается премия «ФОРТУНА – grand».
Любой гражданин (читатель, критик или писатель) имеет право номинировать одно произведение в каждой из пяти категорий. Авторы могут номинировать свои произведения.
Номинируются книги, впервые вышедшие в свет в текущем году. Прием заканчивается в январе следующего года. Для номинации необходимо представить в Оргкомитет только выходные данные книги.
После того как номинация окончена, формируются длинные списки – по двадцать одной книге в каждой категории.
Затем короткие списки – по семь книг в каждой категории.
Затем списки финалистов – по три книги в каждой категории.
Затем из финалистов выбираются лауреаты в каждой категории. Остальные получают звание дипломантов.
Длинные списки формируются так: бумажки с названиями книг закладываются в пластмассовые шарики, которые перемешиваются и выдаются наружу с помощью лототрона.
Короткие списки формируются так: тридцать пять членов жюри случайным образом разделяются на пять групп по семь человек в каждой. Каждая группа по жребию приписывается к одной из категорий. Каждый член группы вынимает по одному шарику.
Финалисты определяются так: члены жюри по жребию вытаскивают по три шарика из каждой корзинки.
Все промежуточные результаты публикуются в прессе.
Наконец, пять маленьких детишек выбирают по одному победителю.
На торжественной церемонии вручения дипломов девушка, достигшая 21 года, но еще не вышедшая замуж, крепко зажмурившись, выбирает один шарик из пяти победных, определяя лауреата в номинации «ФОРТУНА-grand».
Наградой является сам факт получения абсолютно не ангажированной премии.
P.S. Одну и ту же книгу может номинировать любое количество номинаторов, однако в лототрон пойдет только один шарик с ее названием; другими словами, количество номинаторов книги не повышает ее шансы.
Измена, государь!
«Семья только в самом первобытном и простом быту может держаться без помощи магдалин, как это мы видим в глуши, в мелких деревнях; но чуть только является большое скопление в центрах, так являются они, и всегда соразмерно величине центра.
Только земледелец, никогда не отлучающийся от дома, может, может, женившись молодым, оставаться верным своей жене и она ему, но в усложненных формах жизни мне кажется очевидным, что это невозможно (в массе, разумеется)… Представьте себе Лондон без своих 70 тысяч магдалин? Что бы сталось с семьями?»
(Лев Толстой, письмо Николаю Страхову, 19 марта 1870 года.)
Магдалины – это проститутки.
Толстой, таким образом, не считает грехом ни самое проституцию, ни поход к проститутке.
Так было почти всегда. Благородный дворянин или крепкий горожанин мог изменить законной супруге с женщиной, равной или высшей по положению, и законная супруга могла устроить скандал. Но если он развлекался с крестьянками или служанками, никакая жена не считала это изменой.
Другие нынче времена. Вряд ли какая-то жена стерпит, если муж будет ходить в бордель. То есть какая-то, может, и стерпит – только вряд ли ей это понравится.
Это, безусловно, свидетельствует о прогрессе нравственности.
Жизнь, однако, не стоит на месте. В газетах пишут, что где-то вот-вот откроются заведения с электронными женщинами. Не просто резиновыми куклами, а именно что с весьма совершенными сексуальными роботами. Которые откликаются на собственное имя, реагируют на контакт и вообще чуть ли не разговаривают с посетителями о любви и политике.
Ну, а где электронная женщина, там и электронный мужчина для тех же целей.
Вот и вопрос: связь с такой вот хайтек-Суок – это измена?
Или нет?
Ведь (особо благовоспитанным просьба не читать) когда мужчина или женщина, пардон, самоудовлетворяется тем или иным манером – вряд ли жена/муж будут считать это нарушением супружеской верности.
Потому что тут не участвует третье лицо.
А сексуальный робот – он еще вещь? Или уже лицо?
Буквальная девушка
Молодой человек вытащил купюру и положил ее на блюдце поверх счета.
Официантка забрала блюдце и пошла к стойке.
Девушка, которая была с молодым человеком, сказала:
– Я хочу зайти в туалет.
Молодой человек кивнул. Она ушла в дальнюю дверь. Официантка принесла сдачу. Он спрятал деньги в бумажник, оставив на блюдце чаевые. Прошло три минуты. Потом пять. Потом восемь. Молодой человек стоял, уже одетый, держа в руках легчайшее, тончайшее и моднейшее пальто девушки, и покачивался с каблуков на носки.
Девушка, ушедшая в туалет, была красивая. Высокая, очень худая, с прямой спиной, с правильным лицом. Кожа казалась слишком ровной и гладкой – из-за макияжа.
Прошло уже десять минут. В кафе почти не было посетителей. Только в углу сидела какая-то девица и водила пальцем по планшету. И еще пили кофе, громко беседуя о каких-то фильмах и спектаклях, пожилой джентльмен и дама средних лет. Рядом с дамой стоял небольшой чемодан на колесиках, с багажной биркой. Рядом с джентльменом – почти такой же, но пообтрепанней. Молодой человек посмотрел на них и понял, что это, скорее всего, отец и дочь. Наверное, они прилетели откуда-то. Возможно, из разных мест, и вот встретились. В голове у молодого человека даже начала сочиняться какая-то лирическая история. У отца давно другая семья, и он тайком видится со своей взрослой дочерью… Прошло двенадцать минут.
Молодой человек переложил девушкино пальто из руки в руку.
Поглядев на часы и убедившись, что прошло уже пятнадцать минут, он направился к туалету, готовый сломать дверь и выяснить, что она там делает столько времени. Неужели трахается с грузчиком? Он их обоих утопит в унитазе, вот! Или, если ей стало дурно, он вытащит ее наружу, вызовет врача.
Он подергал дверь.
– Шеф! Он ломится в кабинку, – сказала девушка. В ухе у нее торчала мобильная гарнитура. Она стояла у окна, чуть приоткрытого в сад, который смотрел на широкую улицу. Кафе было в третьем этаже, вход в него был с другой, параллельной улицы. В руках у девушки была снайперская винтовка с глушителем.
– Кортеж опаздывает, – ответил шеф, то есть ее собеседник по телефону.
– Он сейчас сломает дверь.
– Насрать на него! – заорал шеф.
– Это трудно, – сказала девушка.
– Без нежностей, – сказал шеф. – Приказано насрать, значит – насрать!
– Впустить его и насрать? – спросила она. – На него?
– Тьфу! – сказал шеф. – Имей терпение. Кортеж опаздывает. Еще минута. Они уже выехали. Сейчас. Сейчас.
– Он меня зовет. Он стучит в дверь. Он рассердился.
– Имел я твоего дружка! – закричал шеф.
– Он гомосексуал?
– Что?
– Вы с ним оба гомосексуалы? Вы любовники?
– Мы? То есть я? Ты с ума сошла! Ничего подобного! Откуда ты взяла? Кто тебе сказал такую чушь?
– Ты сам сказал. Только что. Ты сказал, что был с ним в половой связи.
– Почему ты такая тупая? – возмутился шеф и вдруг заорал: – Аааа!!! Все! Они проехали! Мы просрали кортеж! Проболтали! Все из-за тебя, буквальная дура! Отбой! Отбой!
– Я должна выстрелить. Вот кошка на карнизе сидит, можно?
– Кошку нельзя! – закричал шеф. – Кошку не смей!
– Хорошо, – сказала она и выстрелила в какого-то старика в полосатом турецком халате; он вышел с сигареткой на балкон в доме напротив.
Старику пробило переносицу и снесло затылок. Он перегнулся через низкую кованую балконную ограду и упал на мостовую. К нему подбежал полицейский. Стал звонить по телефону. Через две минуты полицейских было уже четверо, в том числе офицер с большими звездами на погонах.
Но девушка этого не видела. Она закрыла окно, отворила дверцу в стене, кинула туда винтовку и перчатки тоже. Вымыла руки и сказала молодому человеку через дверь:
– Сейчас, секундочку! – открыла дверь и улыбнулась. – Извини, что заставила тебя ждать.
– Что ты там делала двадцать шесть минут? Что можно делать в сортире почти полчаса?
– Извини, что заставила тебя ждать, – повторила она. – Хочешь тоже зайти в туалет?
– Хочу, – обиженно сказал молодой человек.
Сунул ей в руки ее пальто. Щелкнул дверью и проторчал там минут десять.
Потом вышел. Помог ей одеться.
Пока она всовывала руки в рукава и заматывала шарф, сидевшая в углу девица прочитала на своем планшете:
«Срочно! Премьер застрелен снайпером! Подробности: опасаясь покушения, премьер отпустил из своей резиденции пустой кортеж, а сам находился на конспиративной квартире в одном из фешенебельных районов города…»
Дальше она не стала дочитывать, а негромко сказала:
– Хоп!
Пожилой джентльмен и дама средних лет встали из-за стола навстречу молодому человеку и девушке. Джентльмен положил девушке руку на плечо, отчего она слегка обмякла и опустилась на стул, а дама воткнула молодому человеку под ложечку кинжал, отчего он тоже обмяк и опустился уже на пол.
Джентльмен раздел девушку и разобрал ее – голова, руки, ноги, туловище. Отсоединил блок питания и все это сложил в чемодан на колесиках – тот, который поновее. Потом они с дамой быстро и споро расчленили молодого человека и упрятали во второй чемодан – который пообтрепанней.