Гвин подозвала жестом одного из лакеев и велела придвинуть стул с подлокотниками поближе к камину. Она с удовольствием устроилась на удобном сиденье. Мягкая обивка в серых цветах дома Мейхартов обещала приятный отдых.
Впрочем, долго он не продлился.
Примерно на двадцатой странице романа корабль попал в чудовищный шторм, невеста главного героя выпала за борт, ее быстро сочли погибшей, а отважный жених вздумал пуститься с горя во все тяжкие. В чем эти «тяжкие» заключались, Гвин узнать не успела. Ее внимание привлекли звуки у парадных дверей. На эти звуки обернулись все, даже Девана и ее подруги перестали исподтишка буравить адептку взглядами и повернули головы к главному входу.
Лакей открыл двери. Вошел камергер и быстрым шагом пересек половину зала, прежде чем громко сообщить:
– Прибыл Дитус, постовой страж из Удела.
– Что же ему нужно? – озадаченно (и с ноткой раздражения) спросил король, который явно не хотел больше иметь никаких дел с кем бы то ни было.
– Он прибыл по воле леди Гвинейн, ваше величество, – ответил Дарон.
Бариан Мейхарт бросил взгляд на невестку. Та лишь кивнула.
– Что ж, пусть войдет. – Король пожал плечами.
– Как прикажете, мой король. – Камергер поклонился и пошел назад, звать прибывшего.
Книга в руках адептки захлопнулась, точно мышеловка. Одна из наперсниц Деваны, назойливая блондинка с родинкой, даже вздрогнула от неожиданности.
Гвин опустила книгу на колени. Чинно сложила руки на ней. Прикрыла глаза.
Он вошел в зал нерешительной поступью виноватого человека. Высокий и широкоплечий. Небритый. Коротко стриженный. Но весьма привлекательный на лицо молодой мужчина. Одет он был в не слишком свежую форму королевского гарнизона Нордвуда. Штаны лоснились. Камзол выглядел мятым. Равно как и лицо вошедшего.
Дитус приблизился к Мейхартам. Остановился посреди зала. Поклонился. Потом еще раз. Не зная, куда деть руки от волнения, спрятал их за спину.
– Долгих лет вашему величеству и всему его семейству, – пробасил постовой из Удела и поклонился в третий раз.
– Подойди сюда, Дитус, – требовательный голос Гвин разнесся по залу.
Мужчина приблизился к ней. Облизал побледневшие губы.
– Моя милостивая госпожа Гвинейн, – начал он.
Но адептка повернулась к нему. Ледяной гнев в зеленых очах заставил стража замолчать.
– Слушай меня внимательно, Дитус. Я не повторяю дважды. – Адептка погладила атласную поверхность книги. – То, что ты сделал, непростительно. Ты поднял руку на женщину. На беременную женщину. За убийство нерожденного ребенка полагается суровая кара. И тебе очень повезло, что твоя дочь выжила. Равно как и твоя жена. Счастье, что она успела ко мне. И чудо, что несмотря на все то, что ты сотворил, она молила меня простить тебя. Твоя жена молила меня, Дитус. Ты это понимаешь? Ты до сих пор дышишь исключительно благодаря ей. Уж не знаю, глупая она у тебя или милосердная. Это неважно. А важно вот что. Сегодня она проведет ночь здесь, в замке. Ты же переночуешь в казарме. А утром придешь к ней и на коленях будешь умолять о прощении. Искренне. Как на страшном суде. Ты понял, Дитус?
– Да, госпожа, – сипло произнес мужчина. И, запинаясь, выдавил: – Это все проклятая брага, госпожа. Если бы не она… я бы никогда… я… я… я сожалею.
– Тогда я дарую тебе еще одно чудо. – Гвин улыбнулась уголком губ. – Ведьмовской заговор от пьянства окаянного. Слушай внимательно. Ты больше никогда не возьмешь в рот ни капли алкоголя до конца дней своих. И больше никогда не поднимешь руки на жену или детей. Потому что, если ты это сделаешь, я лично приду за тобой. И тогда никакие мольбы Брины тебя не спасут.
Дитус рухнул на колени. Склонил голову.
– Простите меня. – Было заметно, как дрожат его губы.
– Мне этот спектакль ни к чему. – Гвин отвернулась к огню. – Завтра будешь жену умолять. Я почти уверена, что она простит. Но ты уж приложи максимум усилий, чтобы она ощутила твое раскаяние в полной мере. И приведи себя в порядок. Не пристало человеку в форме Нордвуда так кошмарно выглядеть. Если ты дорожишь службой, разумеется. А теперь уходи.
– Спасибо, миледи.
Страж границы встал. Принялся снова кланяться, пятясь.
Ей не нужно было колдовать, метать молнии или вызывать огненную бурю. Не нужно было даже повышать голос. Скрывалось в этой женщине нечто магнетическое. Притягательное и опасное. Величие спящего вулкана, не иначе. Чарующее в покое. Неукротимое в ярости. Оставалось лишь гадать, учили ли этому в Академии Чародейства или природа сотворила ее такой. Все в ней вызывало желание в страхе подчиниться. То, как любовно плясали блики на огненно-алых волосах. Как остро смотрели зеленые глаза. Как безупречно сверкал большой топаз на груди. Как тени подчеркивали складки строгого платья. Как лежала на хрупких плечах пушистая белая шаль. Ей не нужно было называть себя женой принца или заклинательницей. Все в ее облике делало это за нее. Ее милости искали. Ее гнева страшились. Такую королеву народ охотно любил бы.
Это понимали все собравшиеся в тот вечер. Все. Включая самого Бариана Мейхарта.
– А. И еще. Дитус. – Адептка вновь раскрыла книгу. – Твоя жена решила дать вашей дочке имя Керика. Это фамильное имя моей семьи, имей в виду.
– Дочка. Ох. – Тень улыбки скользнула по испуганному лицу мужчины. – Моя дочка. Да, конечно. Спасибо, миледи.
Он удалился, спотыкаясь по пути.
В зале повисла гнетущая тишина. Было слышно, как трещат поленья в каминах и как покашливает кто-то из слуг в коридоре.
Гвинейн устало потерла лоб. А потом жестом подозвала того же лакея, что подвигал для нее стул.
– Будь любезен, пригласи конюха на пару слов. – Она попросила нарочито мягко, дабы не пугать прислугу еще больше.
Лакей поспешил к дверям чуть ли не бегом. А Гвин вновь погрузилась в чтение, полностью игнорируя Мейхартов и их малочисленную свиту.
Главная героиня романа успела очнуться на тропическом острове и осознать, что выжила во время шторма. А еще – что на острове жило странное племя, которое приняло ее не то за морскую богиню, не то за демоницу из пучин. Девушка решила спрятаться в пещерах, но удалось ли ей это, Гвин узнать не успела.
Камергер объявил, что пришел конюх по приказу леди Гвинейн. Король разрешил ему войти. Адептке даже показалось, что монарху любопытно, чем вся эта история закончится.
Конюх Лотар был мужчиной глубоко за сорок. Несмотря на то что практически все время проводил в конюшне, выглядел и пах он значительно приятнее пьянчуги Дитуса. И о лошадях заботился значительно лучше, чем Дитус о границе, жене и себе самом.
– Доброго вечера, ваши светлости. – Лотар приветливо улыбался всему королевскому семейству, включая Гвин. – Чем могу быть полезен?
– У меня к тебе большая просьба. – Адептка вновь прикрыла книгу. – Ты наверняка слышал, что у нас гостит женщина по имени Брина. Из Удела. Если завтра она почувствует себя достаточно хорошо, ее вместе с мужем, будь он неладен, нужно будет отправить домой. Брина в положении. Ее следует отвезти на санях с надлежащей заботой. На чем поедет ее муж, мне безразлично. Пусть хоть бегом бежит за санями.
– Хорошо, сделаю. – Лотар усмехнулся. – Я слышал от мальчишек с кухни, что там у них приключилось. Вы, конечно, чудо сотворили, госпожа. Но вдруг она не захочет с этим извергом ехать? Не гнать же ее?
– Не гнать, – согласилась Гвин. – Если вдруг Брина передумает, она может остаться в Высоком Очаге в качестве моей личной служанки. Вместе с ребенком, разумеется.
– Как прикажете, миледи, – ответил конюх.
Он поклонился нарочито глубоко. Широко развел руки в стороны. Озорно улыбнулся Гвин, хитро подмигнул.
Адептка от души засмеялась. Захлопала в ладоши.
– Ох, Лотар, – она покачала головой, – я смотрю, твоя спина прошла.
– Не поверите, госпожа, – конюх кивнул, – намазался я этой вонючей мазью, что вы мне дали, замотался шерстяным поясом. Часу не прошло, а все как рукой сняло. Отменное лекарство вы сделали. Спасибо вам.
Гвин закусила губу. Усмехнулась.
– А это не я, – она повернулась к столу, – мазь для тебя сделала принцесса Девана. Не поверишь. Собственными руками.
– Моя маленькая госпожа. – Лотар расцвел. Кажется, даже растрогался услышанной новости. – Вот это сюрприз для вашего покорного слуги. А я и не догадывался, что вы знаете про мою больную спину. Спасибо вам от сердца. – Он приложил руку к груди. – Чудо как мне быстро помогло. Просто магия, честное слово.
Девана сидела, широко распахнув глаза. Но смотрела она не на конюха. Она смотрела на Гвин.
К чаю подали восхитительный ореховый бисквит. После ужина Гвин пожелала всем доброй ночи и пошла к себе отдыхать. К ее неудовольствию, муж поплелся следом. Адептка мысленно прокляла всю его родню до седьмого колена, однако в ответ на предложение проводить ее лишь приветливо улыбнулась.
Гвин искренне любила высыпаться одна и в тишине. Кевендил спал достаточно громко. Нет, он не храпел, но шумно сопел и ворочался. Поэтому гораздо больше ей нравились те ночи, что он проводил у себя в комнате, ссылаясь на усталость, вынужденный ранний выезд с отцом или другие причины. Их достоверность Гвин нисколько не беспокоила.
Порой она задавала себе вопрос, возникнет ли между ними привязанность со временем или они совсем отдалятся друг от друга. В Кевендиле ей пока не удавалось увидеть ни возлюбленного, ни друга, ни любовника, ни того, кого можно уважать. Видят боги, она старалась изо всех сил над каждым пунктом. Принц Мейхарт был невыносимо скучен во всем. Впрочем, Гвин не хотелось искать в том проблем так скоро. Они поженились совсем недавно. А большое видится на расстоянии, как известно.
Служанка уже растопила камин, зажгла несколько свечей и разобрала большую постель с бархатным балдахином, а на прикроватном столике оставила бокал с лимонной водой. И ушла до прихода хозяйки. Все, как любила Гвин. Навина вообще демонстрировала внимание и усердие. А еще сердечную благодарность за доброе отношение. Она работала и в комнатах, где жили подруги принцессы. Как складывалось у них, адептка могла лишь предположить, потому, при всем старании женщины, не торопилась посвящать Навину в какие-либо тайны. Долгие годы жизни среди магов научили подозрительности.