– Да, я помню, – Иврос оглянулся, – славное оружие. С рунами. Наверняка дверги ковали?
– Дверги? Нет. Обычный топорик. Просто маленький. Мне его подарила тетушка. Руны, кстати, тоже она нанесла. И меня рунам обучила. Ты бы ее видел. Она очень необычная женщина. – Гвин печально усмехнулась. – Уверена, она бы тебе понравилась.
Адептка вздохнула. Ей вспомнилась тетя Керика. Единственный человек на всем белом свете, способный возражать ее отцу. И единственный человек, к которому отец прислушивался в минуты сомнений. Вот бы она оказалась здесь.
Незаметно для себя Гвин пошла медленнее, потому что снег стал глубже, а подлесок – реже. Несмотря на то что она старалась наступать в следы Ивроса, адептка немного отстала. Или он намеренно пошел быстрее. Возможно, просто не хотел разговаривать на семейные темы.
Утро выдалось морозным. Небо очистилось, явив голубую высь. Солнечные лучи проникали сквозь ветвистые кроны и серебром отливали на нетронутом снегу.
Женщина вдохнула полной грудью. От этого холодного пряного воздуха кружилась голова. Нет, она ошибалась, когда полагала, что перебралась в крошечное, забытое богами захолустье. Нордвуд был прекрасен. И это ведь еще даже не Старый Лес. А в богов Гвин не верила.
Она улыбнулась. Просто так. Потому что наслаждалась моментом. За этим и поймал ее Иврос.
Ушедший вперед, он повернул назад, когда понял, что спутница отстает. Он думал, что услышит ворчание. Недовольство тем, какую дорогу они выбрали. Но вместо сердитой гримасы увидел румяное улыбающееся лицо в обрамлении пушистого лисьего капюшона, из-под которого выбивались огненно-алые пряди.
– Тебе тяжело идти? – на всякий случай уточнил колдун. – Понести тебя?
– Нет. – Она покачала головой. – Извини. Просто задумалась. Красивое место.
Иврос выразительно приподнял бровь.
– Не лучшее время любоваться лесом. – Гвин подошла к нему и подтолкнула. – Пойдем.
– Скажи, когда устанешь, – велел он.
Они двинулись дальше.
Гвин задумчиво закусила губу. Судя по тому, как изменился тон Ивроса, он если и сердился на нее, то меньше прежнего. Или просто хорошо владел собой. В любом случае адептка поставила цель разговорить его. Отчасти потому, что не хотела провести совместное путешествие в неловком молчании. Кроме того, она рассчитывала узнать у колдуна все, что рассказывал ему отец о матери за последние дни перед смертью. Это было важно. А еще она предпочитала не обманывать саму себя: с Норланом иметь натянутые отношения ей не хотелось.
– Как, – она решила попытать счастья, подбирая слова поделикатнее, – как ты держишься после вчерашнего?
– Держусь, – коротко ответил колдун.
– Ив. – Гвин вздохнула. – Поговори со мной.
– Боги, женщина. – Он оглянулся на нее через плечо. – Что ты хочешь знать? Отец умер. Я сложил погребальный костер перед домом. Завернул его в саван. Предал огню. Собрал пепел. Запер дом. И отправился за тобой, как договаривались. Что еще?
Адептка уловила нотки раздражения в голосе.
– А Вереск? – Она решила сменить тему.
– Вереск? – переспросил Иврос. – Я отвел его и остальную скотину к Феринсу на хутор. Рассказал про отца. Они дружили. Феринс очень опечалился. Он позаботится о животных, пока я не вернусь. Или оставит себе, если я не вернусь.
Гвин вспомнила его слова о том, что он хочет уйти из Нордвуда. Но предпочла промолчать. Судя по всему, колдун так и не принял окончательного решения. Отчего-то эта мысль очень обрадовала адептку. Ей тотчас захотелось провалиться сквозь землю за подобные «радостные мысли».
Спустя еще час пути начали встречаться ели. Огромные зеленые лапы стелились по земле совсем низко. Когда Иврос приближался, они со скрипом пропускали его, скидывая на мягкий ковер из снега и хвои пожухшие иголки. Здесь Гвин пришлось прибавить шагу, потому что старые ели не обладали таким же покладистым характером, как молодой подлесок. Они смыкались за идущими довольно скоро. Точно подгоняли адептку.
Пару раз она спотыкалась о выпирающие корни. Еще пару раз получила по спине веткой. Ей пришлось идти так быстро, что она чуть ли не утыкалась в спину колдуна. Однако Гвин оставила жалобы при себе. Кто мог сказать наверняка, выражали ли деревья таким образом свой сварливый характер за то, что их потревожили во время зимнего сна? Или, быть может, это сам Иврос наказывал ее за все обиды? Лишь когда ельник закончился и последнее дерево с протяжным скрипом подвинуло ветки, адептка слабо застонала.
Впереди был широкий овраг со множеством кочек и сухостоя. Но больше всего Гвин раздосадовала узкая речушка, которая змеилась по его дну заледеневшей лентой.
– Я предупреждал. – Иврос усмехнулся, глядя на то, как изменилась в лице адептка.
Он положил на снег их сумки. Размял затекшие плечи.
– Когда сядешь, не тяни сильно за шерсть. Я все чувствую. – Он прикрыл глаза. – И постарайся не растерять наши вещи по дороге. Надеюсь, ты справишься.
Иврос поднял подбородок. Задышал глубоко и шумно.
– Ив! – воскликнула Гвин. – Подожди! Ты что, серьезно хочешь везти меня на спине?
– Я же сказал. – Колдун пытался сосредоточиться. – Путь неблизкий и тяжелый. Гвин, пожалуйста, не мешай.
– Я не согласна! Ты должен был сказать заранее! – Адептка сердито скрестила руки на груди. – Я не поеду на… на медведе.
– Тогда иди пешком, – проворчал колдун.
Это было последнее, что она от него услышала.
В следующие несколько мгновений острый запах медвежьей шерсти заполнил воздух. Пространство вокруг Ивроса задрожало. Окружавшие энергии принялись густеть и оплетать его плотнеющим на глазах покровом. Метаморфоза отливала золотом. Тем самым золотом, что Гвин видела, будучи окулус. Только теперь все происходило воочию. Воздух загудел. Завибрировал в такт биению его сердца. Волоски на коже адептки встали дыбом. Спину покрыли мурашки. Ей пришлось сделать пару шагов назад. Она бы сделала и больше, если бы не колючая холодная ель, которая буквально обняла ее своими громадными лапищами, не давая ступить. Гвин не могла оторвать взгляда. Таких чар на ее памяти не встречалось. Они росли, прочнели, меняли очертания и цвет. Стремительно. Слаженно. Без видимых усилий.
Ей удалось перевести дух, лишь когда громадный черный медведь опустился перед ней на все четыре лапы. В его темных глазах блестели знакомые золотистые искорки.
Зверь нетерпеливо заворчал. Повернул голову в сторону лежавших на снегу сумок.
– Я на тебя не сяду, – простонала адептка.
Оборотень приподнял верхнюю губу, обнажив громадные белые клыки. Издал глухой звук, похожий на недовольное рычание.
– Я. Не. Сяду, – увереннее повторила она. – Ты с ума сошел?
Медведь шумно выдохнул. Отвернулся. И всем своим видом продемонстрировал, что уходит без нее.
– Ив! – Гвин наконец выбралась из цепких еловых объятий. – Ив, тьма тебя раздери! Стой!
Медведь остановился. Повернулся к ней.
Зеленые глаза адептки грозили прожечь в нем дыру.
– Клянусь, ты пожалеешь, и очень скоро, – процедила она.
Зверь тряхнул головой. Он терпеливо дождался, пока Гвин разберется с двумя сумками и котомкой с едой. Потом слегка согнул лапы, чтобы ей было проще забираться на его широкую спину. Напрягся всем телом, пока она устраивалась сама и поудобнее устраивала вещи. Свою сумку Гвин повесила через правое плечо и перекинула за спину. С другого бока устроила котомку, пристегнув ремень на манер пояса. Вещи Ивроса расположила впереди, чтобы иметь возможность лечь на них животом в пути. Все это время оборотень не двигался. Она лишь чувствовала, как напрягаются его мускулы.
Наконец адептка пришла к выводу, что готова к дальнейшему путешествию. Она сильнее свела ноги, как по привычке во время езды на лошади. А затем наклонилась к шее медведя и запустила пальцы в густую шерсть. Пошевелила ими.
Так гладят кошку или дремлющего пса. Но никак не медведя. И уж точно не колдуна в обличье зверя.
Адептка засмеялась, когда медведь под ней повел лопатками и мотнул головой. Ее заливистый смех зазвенел в лесной тиши. Оборотень явно испытал неловкость.
– Давай никому не будем об этом рассказывать? – отсмеявшись, попросила она.
Зверь глухо зарычал и двинулся с места.
– Ладно тебе, Ив. – Гвин старалась держаться крепко, но при этом не делать спутнику больно. – Ты такой большой. А я такая маленькая. И совсем не тяжелая. Могу поспорить, ты меня не замечаешь даже.
Медведь пошел быстрее. Он начал спускаться в овраг. Склон оказался достаточно пологим. Но медвежья походка мало напоминала лошадиную. Поэтому Гвин пришлось отложить шутки на потом и приложить максимум усилий, чтобы не свалиться.
Они пересекли половину оврага и вышли на лед. Промерзшая толща воды едва слышно заскрипела. Адептка напряглась всем телом. Ей прям-таки претила мысль утонуть в какой-нибудь полынье погожим зимним днем. Она сильнее прижалась к Ивросу и крепче обхватила его шею руками.
Медведь заворчал.
– Прости. – Гвин ослабила хватку. – Надеюсь, лед прочный.
Оборотень презрительно фыркнул.
– Ты просто чудесный собеседник, Ив, – с усмешкой заметила адептка. – В любом облике.
Они миновали замерзшую реку и двинулись дальше. На другом берегу овраг оказался круче, поэтому медведю пришлось сделать крюк на север в поисках удобного места для подъема. Конечно, без Гвин на спине он сделал бы это без проблем. Но ноша обязывала.
За оврагом обнаружилась равнина, которая перешла в усыпанное кочками болото. Чахлые березки перемежались зарослями камыша и рогоза. Под мощными медвежьими лапами хрустела ледяная корка. Оборотень шел уверенно и быстро.
Гвин невольно обратила внимание, что птицы только начали возвращаться в эту часть Нордвуда после изгнания нежити. Им встретились несколько ворон и стайка больших синиц. Пару раз она слышала, как стучит дятел в отдалении. А в ельнике разглядела тетерева. Однако зверей видно не было. Разве что мыши сновали под снегом, да на болоте нашлась цепочка следов, похожих на заячьи. Интересно, сколько понадобится времени животным, чтобы понять, что стало безопасно?