Прюсик приехала сюда, чтобы погрузиться в атмосферу места, которое убийца выбрал для охоты. Конечно, она бывала здесь раньше, еще тогда, когда тело Бетси Райан только-только нашли и было установлено, что, скорее всего, последним ее видел живой тот самый водитель грузовика. Но теперь она почувствовала, что должна увидеть все еще раз и посмотреть, как Дэвид Клэрмонт вписывается в эту картину. Посмотреть, что еще могут рассказать ей асфальт, бензоколонки, вода и небо.
Бетси Райан вышла здесь примерно в такое же время, уже в сумерках. Площадка перед заправочной и автомастерской была хорошо освещена – в отличие от зарослей чахлого кустарника, тянущегося вплоть до берега озера. Скорее всего, девушка планировала переночевать в дюнах, где ее никто бы не заметил. Расчет был верный, но на освещенной площадке ее заметил кто-то сидевший в одном из припаркованных грузовиков. Кто-то, на кого никто не обратил внимания.
Должно быть, он подождал, пока девушка отойдет подальше, так что останется только силуэт, удаляющийся через низкорослый кустарник в сторону дюн. И тогда он сделал свой ход. Потом бросил тело жертвы в воду, и течение подхватило и несло его, пока оно не зацепилось за якорную цепь, как мусор.
Стоя у машины, Прюсик наблюдала за приезжающими и уезжающими грузовиками и водителями. Да, очевидно, преступник действовал именно так. И это все заняло немало времени. Если допустить, что убийца – Дэвид Клэрмонт, то ему потребовалось бы около четырех часов, чтобы приехать в Портедж. Потом нужно было дождаться подходящей возможности, сделать дело, привести себя в порядок и вернуться в Уиверсвилл. Между тем согласно всем показаниям Дэвид – домосед и его родители всегда знали, где он находится. За исключением тех двух оставшихся без объяснения поездок в Чикаго.
Оставив машину, Прюсик медленно двинулась вдоль выезда на автостраду, высматривая проход в густом кустарнике, служащем буфером между дюнами и автострадой. Она уже чувствовала запах воды, которую пока еще не видела.
Пройдя с четверть мили, Кристина уже собиралась повернуть назад, но тут в лучах фар поворачивающего тягача с прицепом мелькнул лежащий на земле кабель.
Здесь, вдали от огней заправочной станции, было гораздо темнее. Она посветила фонариком на землю рядом с кабелем и увидела вереницу следов, уходящую вдаль и теряющуюся за бугристой песчаной дюной. Прюсик оглянулась, переступила через кабель и пробралась дальше по придорожному щебню. За темными кустами ей открылась широкая панорама: дюны и пологий берег, расходящиеся в обе стороны под тускнеющим небом. Еще дальше поблескивали глубокие воды озера Мичиган. Секунду-другую вся сцена выглядела почти мирной.
Прюсик знала, что находится недалеко от места преступления. Не торопясь и пустив мысли на самотек, она направилась к воде. Далеко позади хлопнула дверца грузовика. Здесь, у воды, звук разносился далеко, и если в ту ночь с озера дул ветерок – а скорее всего, так оно и было, – отчаянные крики девушки никто бы не услышал. Должно быть, ее убили в промежуток от полуночи до рассвета, когда водители на парковке спали в своих кабинах.
Кристина потерла затылок, внезапно ощутив странную тревогу. При мысли о перепуганной, кричащей в темноту Бетси Райан она поежилась и, сделав глубокий вдох, повернулась и зашагала по тягучему песку к освещенной заправочной станции. Переступая через кабель, Кристина зацепилась за него пристегнутой к лодыжке кобурой и упала. «Ты такая грациозная», – сказала она себе, стряхивая прилипший к брюкам песок.
Кусты перед ней вдруг зашуршали, раздвинулись, и из них вырвалась и устремилась к ней темная фигура. Подняться Прюсик не успела, но, стоя на колене, выхватила из кобуры оружие.
– Стоять! Руки над головой! ФБР! – Луч фонарика ударил незнакомцу в лицо, дуло нацелилось в живот.
Он мгновенно повиновался.
– Я ничего не сделал.
Голос был высокий и испуганный, длинные сальные волосы выбивались из-под дождевика, рваного и, вероятно, найденного в мусорном баке возле общественных туалетов. Портрет дополняла нестриженая борода. В следующую секунду его правая рука упала к поясу.
– Руки над головой!
– Я ничего плохого не сделал, – заскулил незнакомец.
Прюсик перевела дыхание. Разумеется, этот бездомный бродяга никак не мог быть убийцей, которого она искала, но сердце все равно бешено колотилось.
– Конечно. Ты просто спешил помочь мне подняться.
– Я только… искал что-нибудь поесть. Или раздобыть немного деньжат… Или еще чего-нибудь.
Прюсик поднялась.
– Ты же знаешь, что есть законы против бродяжничества.
– Знаю, знаю. Простите. Но я ничего не сделал.
– Ну, на меня ты все-таки кинулся, а это уже кое-что. – Обвинение прозвучало неубедительно даже для нее самой.
Он прищурился, глядя на нее, и несмело улыбнулся, продемонстрировав отсутствие нескольких зубов.
– Ну и ну; не хотел вас напугать, мэм. Мне очень жаль.
Прюсик едва не застонала от отчаяния. Надо же, испугалась так, что даже какой-то бродяга ее пожалел.
– Ладно. – Она порылась в кармане, нашла купленный в самолете пакетик арахиса и бросила ему. – На этот раз, так и быть, отпущу.
– Спасибо, леди. Весьма благодарен. Приятного вечера! – крикнул незнакомец, когда Прюсик повернулась и зашагала к освещенной парковке и своей машине.
Лоб горел в прохладном ночном воздухе. Забравшись в машину, Кристина закрыла дверцы и попыталась успокоиться и выровнять дыхание. Но уже через пару минут, поняв, что расслабиться самостоятельно не получится, достала и проглотила, не запивая, две таблетки ксанакса. Затем повернула ключ в замке зажигания и быстро выехала с парковки, надеясь, что оставила позади призрак смерти.
Одолженный у отеля «Сладкий поцелуй» пикап стоял ближе к автостраде, повернутый в сторону дюн и открытой воды вдалеке. Небо внезапно почернело, а затем то же случилось и с озером, хотя оно еще поблескивало тусклым отражением яркого света заправочной станции.
Он потрогал брелок с золотыми буквами «СП». Прошлой ночью он приехал в Уиверсвилл из Чикаго на автобусе. Во-первых, из осторожности. Кроме того, пикап требовал ремонта и потому остался в надежном месте, за заброшенным зданием в Делфосе, в трех кварталах от его старого дома.
Когда женщина-агент вылетела из Уиверсвилла ранее в тот же день, он, руководствуясь чутьем, одолжил пикап и поехал прямиком в Чикаго. Найти офис ФБР в центре города оказалось несложно. Он припарковался напротив гаража и стал ждать. Вычислить номерные знаки Бюро тоже не составило труда. Повезло ему и в том, что он увидел, как она выезжает на большом темно-бордовом седане – совершенно одна.
Правая нога нервно задергалась. Мысли носились с бешеной скоростью. За все приходится платить. Он сдержался, когда она, постояв у седана, ушла в темноту. Потребовалось все самообладание, но у него получилось. Когда она вышла из кустов на освещенную площадку перед автомастерской, он едва не всхлипнул от облегчения.
Еще пять минут, и он последовал бы за ней в темноту, и ничего хорошего из этого бы не вышло. Еще не время.
Он сморгнул слезы. Такое случалось, когда то, чего он хотел больше всего, внезапно исчезало. Слежка за вернувшейся сюда женщиной из ФБР не была простым любопытством. Рано или поздно он пришел бы сам – отдохнуть на берегу, посмотреть, как тускнеет и умирает небо, и вспомнить ту юную автостопщицу, теплую и мокрую, – рядом с ним.
В тесной кабине припаркованного пикапа он вцепился обеими руками в руль, противостоя волнам отчаянного желания и бесконечной муки, возвращающим его к тому ранимому мальчишке, замерзшему и мокрому, в темноте крохотной комнаты. Замерзшему, мокрому и ужасно одинокому.
23
После встречи со своей командой на следующее утро Прюсик спустилась по внутренней лестнице этажом ниже, в кабинет доктора Эмиля Каца. Опытный судебный психиатр, Кац хорошо разбирался в механизме работы больного ума. Они уже работали вместе по делу Романа Мантовски, тому самому, по результатам расследования которого Кристина получила повышение до старшего судебного эксперта. Представляясь или знакомясь с кем-либо, она обычно не упоминала это звание и называла себя просто специальным агентом. Что касается Каца, то она уважала его за такт и осторожность, продемонстрированные во время работы в Бюро.
Спускаясь по лестнице, Кристина мысленно пожала плечами. Работа больного ума. Она знала, что в ее личном деле в ФБР имеется медицинская карта, отражающая состояние здоровья и перечень болезней, включая госпитализацию в связи с травмами, полученными на Новой Гвинее. Была там, несомненно, и отметка о растянувшихся на годы сеансах терапии, которые то прерывались, то снова возобновлялись. Но о причине, вызвавшей необходимость этих сеансов, она ни с кем в Бюро не откровенничала.
– А, Кристина, входите, входите.
Кругленький, невысокого роста, похожий на клоуна-неваляшку мужчина с седеющими бакенбардами держал в руке изрядно пожеванную шариковую ручку. В кабинетах многих врачей, ведущих частную практику, центральное место занимает обычно громадный, в акр площадью, стол со столешницей какого-нибудь экзотического дерева, величавое достоинство которой не замарано разбросанными беспорядочно бумагами. У Каца на стальном столе тускло-серого цвета свободного места почти не оставалось.
Выйдя из-за стола, доктор прошаркал навстречу Прюсик и взял ее свободную руку в обе свои.
– Как хорошо, что вы пришли.
– Извините за опоздание, – сказала Прюсик, разглядывая стену с качающимися маятниками. Ни понять, ни принять одержимость Каца часами она не могла. В комнате оглушительно тикало.
– Не пройти ли нам через холл в конференц-зал? – любезно предложил Кац. – Туда, где потише?
В конференц-зале Прюсик сразу перешла к делу, коротко рассказав доктору об убийствах и сопутствующем ритуале извлечения из тел органов.
– За последние несколько месяцев подозреваемый рассказал своему психиатру отвратительные подробности того, что не может быть ничем иным, кроме как убийством. Примечательно, что терапевтические сеансы неизменно проводились вскоре после каждого убийства. – Она закинула ногу за ногу.