Иштван показал, где находится ванна, бросил ей махровое полотенце.
— Если хочешь, чтобы я потер тебе спину… — шутливо предложил он свои услуги.
— Если понадобится, позову, только ты особенно не спеши — прервала его Маргит, закрывая дверь на ключ.
— Перейра! — позвал он повара. — Что у тебя хорошего на dinner[13]?
— Рис с соусом и кусок куры в холодильнике, — он беспомощно моргал глазами, но, видя раздражение Тереи, тут, же добавил. — У нас есть еще венгерское «Салями» и «Палинка»… Сейчас сбегаю на рынок и что-нибудь куплю. Вы же не предупреждали, что у нас будет гость.
— У тебя есть зеленый перец? Лук, помидоры?
— Есть, — радостно крикнул повар.
— А бекон и яйца?
— Тоже есть.
— Отлично. Ты свободен. Я сам сделаю венгерское блюдо.
— Понимаю, — многозначительно опустил темные веки повар.
— Ничего ты не понимаешь, — неожиданно рассердился Тереи. — Эта госпожа — глазной врач. Нас захватила песчаная буря за городом. Она приехала, чтобы помыться.
— Я понимаю, — повторил индиец, вытирая руки краем выпущенной поверх брюк рубашки.
— Накрой на стол. И подумай о каких-нибудь цветах. — Иштван был зол, чувствуя, что оправдывается перед поваром.
Перейра исчез, с кухни долетали крики и топот бегающих ног. Иштван заглянул в коридор, там лежали узлы и посохи паломников. Когда повар вернулся со скатертью и столовыми приборами, Тереи его спросил:
— Что это за сборище на кухне?
— Родственники приехали из деревни, они первый раз в городе, хотели бы посмотреть, как мы богато живем, сааб и я. Они ничего не тронут, а спать могли бы на барсати. На крыше места всем хватит.
— Иштван, иди сюда, — услышал он из-за двери голос Маргит. Девушка уже сидела в кресле свежая, загорелая, гладко причесанные щеткой волосы спадали на плечи.
— Обошлась без твоей помощи. Прими душ, сразу оживешь.
Я слышала, как ты командовал поваром. И сразу почувствовала себя голодной. Ну, прыгай в ванну, с грязнулей я за стол не сяду.
Повар уже вносил медный поднос, на нем позванивали высокие бокалы, стояло виски, кусочки льда и голубой сифон, две бутылки кока-колы.
— Я сама справлюсь, — прогоняла хозяина Маргит, — иди уж, иди.
Иштван послушно направился в ванную. Теплый душ принес облегчение. Водяные струи окрасились в красный цвет от пыли пустыни, кожа начала дышать. Он вытирался, специально оставляя приятную влагу. Потом надел чистую рубашку. Посмотрелся в зеркало. Лицо с невеселыми глазами и упрямыми губами. Коротко подстриженные волосы еще склеивались в пряди.
Неожиданно волнение охватило его, когда он увидел чужую гребенку, лежащую рядом с приборами для бритья.
— Ишь чего захотел, — погрозил он своему отражению, чувствуя прилив тепла.
— Не ты ли это потеряла? — он бросил гребенку на колени девушки.
С бокалом в руке она смотрела на стоящую на письменном столе фотографию женщины и двух мальчиков с собакой.
— Мои сыновья и жена.
— Ты никогда о них не говорил, — Маргит взяла снимок в руку, посмотрела на него вблизи. — Красивая женщина, — сказал она, помолчав.
— Ты не спрашивала… Мне придется тебя на минуту оставить. Думаю, ты не сильно соскучилась по индийской кухне?
— Хорошо, теперь я могу ждать и до ночи.
— Выпей, — она подала ему холодный бокал. — Помнишь, с чего началось наше знакомство?
Иштван взял ее руку и поцеловал. Они немного помолчали. Итак, Маргит здесь, — подумал он, — ты ее выловил из толпы гостей в свадебную ночь, приручил, вам хорошо вдвоем. Что тебе еще нужно?
— Сейчас вернусь, — он поставил бокал.
В кухне стоял спертый воздух, пахло пряностями и потными телами, Перейра разложил на столе помидоры, очищенные шары сладкого лука и зеленые сосульки перца. С ножом в руке он словно ждал приказа — в атаку!
Иштван вынул из холодильника бекон, порезал на кусочки и бросил на сковородку. И прежде чем жир растопился, он вынул из перца сердцевину, вытряс зерна и начал мелко шинковать стручки. Повар последовал его примеру, работа шла четко, как концерт в четыре руки. Уже зелень нарезанного перца покрылась кирпичного цвета ломтиками помидоров, забелела от лука, обложенная сверху кружками колбасы. Овощи дали сок, и сковородка приятно заскворчала. Иштван посолил и добавил щепотку огненного перца. Теперь он ждал, когда овощи станут мягкими.
— Только не смей подрумянивать лук, — предупреждал он повара, — держи под крышкой. Перед тем, как подать, вбей два яйца и хорошо перемешай. И следи, чтобы не подгорело. Принеси красное вино.
Ему все время казалось, что он слышит гортанный шепот за густой сеткой, прикрывающей окно, но не мог разглядеть родственников повара из-за темноты, которая внезапно опустилась на землю.
— Надеюсь, это недолго продолжалось, Маргит, ты не скучала?
— Нет. Я думала, — она подняла на него глаза. — Я никогда не скучаю и меня не надо развлекать. Что ты делал?
— Лечо. Наше самое популярное блюдо. Если уж ты имеешь дело с венгром, надо попробовать.
— Ты меня уговорил есть пирожные с серебряной пудрой отчего бы не рискнуть еще?
— К этому надо обязательно «Бычью кровь», — смеялся он, видя ее недовольную мину. — Не бойся, это название красного вина.
За окном зажигались огни в виллах и желтоватые уличные фонари, покрытые пылью недавней бури.
— Нам одной лампы хватит? Или включить верхний свет?
— Оставь. Люблю полумрак.
— Ты не сердишься, что я тебя сюда привез?
— Не сержусь, — запротестовала она. — Сама не знаю, как случилось, что я с таким удовольствием брожу с тобой по Дели. Ты милый. Иногда в больнице мне в голову приходит мысль: об этом я должна ему рассказать.
В дверь постучали.
— Ну, что там?
Но повар деликатничал, не входил. Иштвану пришлось самому открыть дверь, чтобы услышать шепот:
— Сааб, все готово.
— Хорошо, подавай, — он заметил, что Перейра надел светлый холщовый пиджак и белые перчатки, повар появился при полном параде.
— Давай начнем. Сейчас ты меня узнаешь с лучшей стороны, — пригласил он. — Хватит пить виски, переходам на вино.
Извлеченная пробка громко чмокнула. Тереи взял бутылку из рук повара и наполнил рюмки.
Вдруг он увидел, что Маргит как-то странно смотрит на него.
— Что случилось? Невкусно? Неужели за такое короткое время он успел испортить блюдо?
— Оглянись.
Тереи повернул голову. За его спиной у стены на корточках сидело четверо мужчин в белых одеждах и молодая девушка. Эти люди смотрели на них широко открытыми глазами. Сложив ладони, индийцы поклонились. Босые, они бесшумно проскользнули в комнату после того, как кивком головы их пригласил повар.
— Что они здесь делают, Перейра? Возьми их в кухню и угости чем-нибудь. Ты что, с ума сошел?
Повар стоял, со всей серьезностью держа сковородку на подносе, как какую-то святыню.
— Они уже ели. А ваше блюдо и в рот не возьмут, поскольку они правоверные индусы, а здесь мясо. Я им обещал показать, как сааб ест, они этого никогда не видели. Для них все страшно интересно. Они говорят, что пальцы у нас для того, чтобы все перемешать, смять и съесть, так обычно у нас едят люди. А сааб и мисс кушают совершенно иначе, ножом и вилкой. Это и есть тот фокус, который я им обещал показать.
— Ты слышала? — обратился Тереи к Маргит. — Он из нас делает представление. Их надо прогнать.
— Брось, — засмеялась девушка, развеселившись, — ты их не должен разочаровывать. Разве они тебе мешают? И повар так на тебя рассчитывал, он озабочен, как директор театра перед премьерой. Не сердись, не обращай на них внимания, — она подняла рюмку, красный огонек передвинулся по скатерти. — Твое здоровье. Надо помнить, что мы в Индии.
— Да, мы находимся в Индии. И должно быть, поражаем и вызываем раздражение.
— Вы говорите по-английски? — обратилась Маргит к фигуре в белом.
— Нет, госпожа, — ответил повар, — это темные крестьяне, а малышка — невеста моего младшего сына. Сааб его видел.
— Сколько лет твоему сыну? Восемь?
— Десять, а ей пятнадцать. Она уже созрела. Будет заботиться о нем, — работать на него. Для них большая честь породниться с таким человеком, как я…
Несмотря на то, что лечо получилось неплохим и сухое вино очень подходило к острому блюду, беседа прерывалась, они чувствовали на себе внимательные взгляды молчаливых свидетелей. Обед превратился в пытку.
— Уж он свое получит, — грозил Иштван про себя повару, — совсем с ума сошел.
Перейра то и дело включал пропеллеры обоих вентиляторов под потолком, важничал перед деревенской семьей, демонстрировал знание техники.
Маргит выпила кофе, закурила сигарету и тут же ее погасила.
— Отвези меня, — попросила она, — только сейчас я почувствовала, как я устала.
Уже сидя в автомобиле, Маргит взяла его за руку.
— Не сердись, подумай, мы им доставили такое удовольствие. Авторитет повара вырос, этим людям будет, что рассказать, где их принимали, что они видели. Надеюсь, ты меня еще пригласишь, лечо мне очень понравилось.
В свете фар блеснула поднятая палка чокидара, он кричал соседскому караульному на хинди:
— Мой сааб едет… С женщиной.
Во всяком случае Иштван эти слова понял. Он стиснул руль. Его охватило бешенство. Тоже мне, великое событие! Сааб едет с женщиной, которая была у него дома.
IV
«Встреча прошла в сердечной атмосфере, полной взаимопонимания, она стала еще одним свидетельством укрепления отношений в области культуры» — Иштван отложил ручку и глубоко вздохнул, именно таких банальных, ничего не значащих слов и ждали в отчетах всех МИДов.
В щели отогнутой занавески солнце пульсировало белизной, которая била в глаза, заставляя прикрывать веки как от усталости. Кондиционер гудел, но Тереи различал мерное постукивание капли, которая собиралась на конце трубки и разбрызгивалась в жестяной формочке, бесследно высыхая. Неторопливое кап-кап отмеряло время. Иштван раздраженно поднимал глаза, чтобы убедиться, набухла ли снова клейкая капля и готова ли она оторваться от медной трубки, торопил ее взглядом, почти умолял, чтобы она наконец упала.