История с известным советским спортсменом, который, попав в автокатастрофу, становится постоянным пациентом столичных врачей, была хорошо известна. И вдруг мир облетает новость: «Брумель снова прыгает!». Вторым своим отцом называет сейчас Валерий Гавриила Абрамовича.
А разве забыть один из всесоюзных научных симпозиумов, проходивших в Кургане! Доклад Илизарова сопровождается диапозитивами: рентгеновские снимки больных до операции и после операции. Потом на сцену выходят бывшие больные — счастливые, здоровые люди. Изумленно смотрят на них опытнейшие хирурги, ортопеды и не могут поверить. Теперь уже никому не нужны слова: зал встает и долго молча аплодирует.
Коллектив Курганского института — творческий, работоспособный и занят сейчас разработкой фундаментальных проблем ортопедии и травматологии, изучением новых перспектив метода Илизарова. В частности, ученые-медики подошли вплотную к возможности лечения искривлений позвоночника, возмещения недостающих после ампутации частей голени и стопы, к другим сложным проблемам восстановления здоровья и трудоспособности людей. Год назад директор Курганского научно-исследовательского института экспериментальной и клинической ортопедии и травматологии Г. А. Илизаров выступил на Международном конгрессе по ортопедии и травматологии в Венгрии. Его доклад «Новые возможности чрескостного остеосинтеза» вызвал большой интерес ученых и практиков мира.
В самом начале пути, в год рождения первого аппарата, Гавриилу Абрамовичу не было и 30 лет. Стал ли он с годами осторожнее, осмотрительнее? Нет. Пришедшая к нему известность притупила человеческую боль? Нет. Легче ему работается, меньше берет на себя ответственности? Нет.
Он и в славе своей — лауреата Ленинской премии, кавалера двух орденов Ленина и ордена Трудового Красного Знамени, профессора, доктора медицинских наук, заслуженного врача и заслуженного изобретателя РСФСР — все тот же, по любимому его званию, «земский врач».
Из письма Гали Смирновой в «Правду»:
«Я помню, как Гавриил Абрамович 11 часов простоял у операционного стола, отходя только вымыть руки, он прооперировал подряд трех человек со сложными заболеваниями, и это не исключительный случай.
Как-то он получил очередной отпуск, но каждое утро, как обычно, мы видели, что его машина подъезжает к больничному крыльцу и начинается обычный рабочий день — операции, прием, обход недавно, прооперированных больных. Для каждого у него находится теплое, ободряющее слово, шутка, так необходимые нам.
Однажды благодарный больной прислал доктору две посылки мандаринов. Гавриил Абрамович отдал мандарины самым маленьким — больным детского отделения».
…Гавриил Абрамович приезжает в институт обычно в 10 часов утра, а уезжает домой поздно, бывает, и за полночь.
— Доктор, скажите, я буду ходить как все?
Доктор улыбается добрыми усталыми глазами:
— И танцевать будешь… Вальс…
Задумывается на миг, смеется:
— Сейчас, говорят, вальс устарел…
В первые весенние дни нынешнего года в Курган пришло сообщение из Варшавы. Председатель Капитула Ордена Улыбки, главный редактор «Курьера Польского» Цезари Леженьски поздравил пана профессора, доктора Г. А. Илизарова с присуждением ему единственной в мире награды, которой по представлению и от имени детей удостаиваются их взрослые друзья. Имя Илизарова встало в ряд с именами новых кавалеров Ордена Улыбки: Эрих Борхардт из ФРГ, Ники и Ангелос Гоуландрис из Греции, Астрид Линдгрен из Швеции. Маленькие пациенты из Болгарии и Польши, Швейцарии, Венгрии и советские дети представили курганского доктора к этой награде.
Во время церемонии вручения Ордена Улыбки награжденный должен обещать вопреки ветрам и бурям всегда быть веселым и дарить радость другим. Именно творить добро и дарить людям радость и есть жизненное кредо Гавриила Абрамовича.
Из сочинений маленьких пациентов клиники Илизарова:
«Я хочу стать врачом. Может быть, потому, что с самого детства лежу в разных больницах. Раньше я не верила, что меня смогут вылечить. Теперь больная нога короче всего на 4 сантиметра, и я скоро буду ходить, как мои здоровые подружки».
«Когда я закончу десятый класс — поступлю в медицинский институт, а потом приеду в Курган».
«Про волшебников я читала только в сказках. А Гавриил Абрамович — настоящий, живой волшебник. Мне так хочется походить на него…»
«Моя самая главная мечта: чтобы никогда не болели люди».
«Когда я буду совсем здоровый, будет солнечный-солнечный день. Я выйду сам на улицу и побегу быстро-быстро, и меня никто не сможет догнать».
Вот что значит увидеть солнце даже в самый ненастный день. И подарить его людям.
ВКЛАДКИ
Блюхер В. К.
Линогравюра.
Художник Сабуров А. П.
По тылам белых.
Холст, масло.
Художник Неясов В. А.
Акиншин М. Г. — комбат 83-й Уральской добровольческой танковой бригады.
Холст, масло.
Художник Неясов В. А.
Комсомолец.
Бронза.
Скульптор Авакян В. А.
Сборщик-верхолаз.
Бронза.
Скульптор Авакян В. А.
Горновой Василий Наумкин.
Холст, масло.
Художник Рябов Н. П.
Портрет монтажника В. Жирнакова.
Уголь.
Художник Рябов Н. П.
На пути река (из серии Бухара — Урал).
Линогравюра.
Художник Третьяков Н. Я.
ПАМЯТНЫЕ ДАТЫ
МИХАИЛ ЛЬВОВ
ВЕТЕРАНЫ
Звонят мне ветераны
Из разных городов —
Из синего тумана,
Из фронтовых годов.
И — в трубке раздается
Их речь — издалека,
Как бы со дна колодца,
Как бы через века.
И — наши разговоры,
И — наши голоса
Через поля, и горы,
И реки, и леса
Нас в юность вызывают,
К погодкам фронтовым,
Трагически взывают
К погибшим и к живым.
И дети есть, и внуки,
На пенсии — иной.
А с Прошлым
нет разлуки,
С Великою Войной.
И с радостью, и с болью,
Средь лета и зимы,
С солдатскою любовью
Друг друга ищем мы.
ВАЛЕРИЙ ТРЯПША
ЗВЕЗДЫ
Во многих поселках России красные звезды на домах и заборах — память не пришедшим с войны…
Мы проезжали вдоль поселка Горный.
В садах весны плескался белый свет.
Колеса, стосковавшись по простору,
Нас уносили яростно в рассвет.
Вдруг на воротах я звезду увидел,
Потом еще, потом еще… Еще!
«Печать войны», — мне объяснил водитель
И положил мне руку на плечо.
А звезды снова, снова били в очи
На каждом третьем доме, на втором…
И виделись расстрелянные ночи
И смертный лик в дыму пороховом.
Как память — звезды. Не вернулись с брани
Отец и брат. А здесь, наверно, сын…
Но кто живет здесь — до сих пор он ранен,
Как я, проезжий. Да и я ль один!
О, стриженные русые ребята,
Идущие сквозь огненную стынь.
И ваши звезды красные крылаты,
И наша боль, что выплеснута в синь.
А здесь, в поселке этом, было горько
От вдовьих слез. Горьки они сейчас.
Но чувствовал я в горечи ту гордость,
С которой Русь заботилась о нас.
Солдаты и отцы. И побратимы.
Безусые и солнечно седы.
Мы в гуле бурь и бед неодолимы,
Покуда в бой идем против беды.
И никому на свете не осилить
Мой гордый край орлиной высоты,
Покуда звезды над тобой, Россия,
Покуда в звездах этих светишь ты.
БОРИС КАЛЕНТЬЕВ
* * *
Напряжены до звона нервы,
когда «Вперед!» кричит комбат.
Ведь кто-то должен выйти первым
под навесной свинцовый град.
Напряжены до звона нервы.
Ну кто же первый? Кто же первый?..
И первый вышел и упал.
За ним второй. Второй — упал.
И третий вышел и упал…
И лишь потом поднялся он!
Потом узнаем мы из сводки,
что занял важные высотки
стрелковый этот батальон.
Напряжены до звона нервы.
Как тяжело нам жить без первых.
Их было столько миллионов
со всех частей и батальонов!
АЛЕКСЕЙ ПЛЯХИН
ЧТО СПАСЛО?
Прошел войну,
причислен к ветеранам
и грудь узка
для боевых наград.
А вот по-настоящему не ранен.
Да разве я, ребята, виноват…
Завидовал порою
пехотинцам:
солдата
в самоходном артполку
фриц угощал
отнюдь не тем гостинцем,
какой он слал
пехотному стрелку.
Не позабыть,
как в страшную годину
мы после боя
никли оттого,
что убыл полк
опять наполовину,
а раненых
опять — ни одного.
И снова бой.
И снова та же сводка…
И за себя мне
стыдно самому:
от ран меня
спасала самоходка,
а что спасло от смерти —
не пойму.
БЛИЗКИЙ НАПЕВ
Н. Цветкову
Крупно валится снег-непогода,
Не ступить ни вперед, ни назад…
Наконец, одурев от похода,
В блиндаже отдыхает солдат.
Никакие царевы хоромы
В этот час, в этот миг не нужны.
На клочке перемятой соломы
Он вдыхает озон тишины.
Даже песня негромкая чья-то
(Наяву она или во сне!),
Задевая за сердце солдата,
Не мешает такой тишине.
И напев этот близкий
охота
Самым близким доверить словам…
Вдруг почувствовал он,
что не кто-то,
Что поет эту песню он сам.
И сквозь горький туман расстояний,
Откликаясь на песенный звук,
озникает Россия свиданий,
Заслоняя Россию разлук.