На участке ломали готовый груженый прицеп. Его, беднягу, швыряло так, будто мчится он по самой разбитой полевой дороге.
А происходило это на стенде для испытания рам. Стенд сконструирован и создан на заводе — так же, как и другой — для обкатки осей. Прицеп весь обклеен датчиками, приборы показывают механическое напряжение в узлах, амплитуду колебаний, угол закручивания. Появилась трещина — нужно проследить, как она будет развиваться.
Скорость эскадры определяется по скорости самого тихоходного судна. Надежность прицепа — по сроку службы самого ненадежного узла. Да, на серийном прицепе, кроме новой рамы, надо бы ставить более надежные тормоза, более стойкий механизм закрывания бортов… Ежедневные наблюдения в совокупности своей помогут создать прицеп с максимальной продолжительностью жизни всех узлов и деталей.
…Бюро экспериментальных работ состоит в основном из молодых испытателей — прежде всего, инженеров. (Вообще на заводе происходит смещение привычных понятий: сварщик на многоэлектродном сварочном комплексе здесь инженер-электронщик, маляр — оператор окрасочной линии.)
Начальник бюро Владимир Андреев в коллективе своем ходит в «пожилых» — 30 лет. Юрий Перчаткин и его жена Вера только недавно закончили Челябинский политехнический, Володя Муромский — МВТУ, Костя Шурин — Московский институт инженеров железнодорожного транспорта.
Мы беседуем, а прицеп продолжает гонку на стенде. Если выдержит 400 тысяч цикло-качаний — хорошо. А кроме стендовых идут испытания и на природе — ведомственные, государственные.
Что испытывается? Во-первых, новые рамы, созданные тут, на ОЗТП. Они заметно легче и технологичнее, чем мытищинские. Здесь спрямленное дышло (а на тех, которые сейчас сходят с конвейера, — сложная «лебединая шея»). Можно себе представить, насколько упростится технология. Применен новый способ крепления поперечин с лонжероном, есть и еще несколько принципиальных новинок. В результате металлоемкость того прицепа, который сейчас испытывается, меньше нынешнего серийного на 500 килограммов, а грузоподъемность увеличивается на несколько тонн. В деньгах — это многие миллионы рублей, сбереженные государству.
ОЗТП получил уже титул «завод — калькодержатель». Это значит, что отныне всю погоду в тракторном прицепостроении будут делать в Орске, предприятие отвечает за технический уровень в этой отрасли.
Я начал с пьес, которые принесли их автору всенародное признание, потому что он попал в точку, в проблему, которая наболела и… не должна больше оставаться больной: слишком дорого такие болезни государству обходятся.
Но не менее достоин войти в литературу опыт таких «умных заводов», как ОЗТП.
Мы умеем и мы должны работать смело, инициативно, ответственно.
ПЕРВЫЕ ПУБЛИКАЦИИ
Эдуард МолчановДУМА ОБ УРАЛЕСтихотворение
В горах немало
Памятных отметин.
Тут шел Ермак
В сибирские края.
Урал, Урал,
Мастеровой столетий,
В несметных рудниках
Судьба твоя.
К тебе в чертогах
Обращали взоры,
Ища опору,
Русские цари.
С надеждою,
А вовсе не с позором, —
Век в ссылке коротали
Бунтари.
Сквозь толщу недр
И времени недаром,
Мытарствами судьбы
Закалены,
Торили к правде путь
Твои сыны
И руды промывали
На бутарах…
Разбросаны в степях башкирских
Копны,
Как бурдюки
С кобыльим молоком.
Ты был суров
В годину бед окопных,
Твой кованый кулак
Врагам знаком.
Не раз огнем победы осиянна
Снегов твоих задумчивая вязь.
и под луной,
Как прежде, постоянна
С твоей судьбой
Времен живая связь.
В размахе ты воистину
Огромен —
И молнии, повернутые вспять,
И сполохи магнитогорских домен
И городов стремительная стать.
Где тени чумов
Горбились, как спины,
Среди тайги теряясь
И болот,
Стальным лучом
Прорезав луговины,
В Приобье путь пробил
Нефтепровод.
Берут турбины новые разбеги,
Играет солнце
На плечах опор.
Струятся электрические реки
По просекам,
Распахнутым в простор.
Какую ты таишь
От мира россыпь,
Сомкнув с Сибирью
Полчища лесов!
Работают на вечность
И на космос
Бессонные громады
Корпусов.
О, сколько можно
Памятных отметин
На каменных твоих
Найти боках!
В дымах заводов
Меркнут облака.
В тебе спаялись
Два материка,
И ты, как прежде,
Исполин столетий,
Урал.
Леонид Кустов,участник VII Всесоюзного совещания молодых писателейГОРЫ ПРОШЛОГО ЛЕТАПовесть
— Сопка… Сопка… Сопка… Я — Сопка четыре. Я — Сопка четыре. Прием!..
— Сопка четыре! Вас слышу хорошо. Я — Сопка два. Я — Сопка два. Вас слышу хорошо. Как дела, парни?.. Прием!
— Сопка два, понял!.. Радиограмма!.. Начальнику контрольно-спасательного пункта Киргизского Ала-Тау… Вячеславу Петровичу Ляшенко… Сегодня около девяти приняли сигнал бедствия с вершины Юность. Передано отделением инструктора Коновалова Валентина Сергеевича. Все отделение в полном составе начало самостоятельный спуск с вершины. Коновалова визуально наблюдаем лежащим недвижно у края снежной мульды… Начали спуск для выяснения обстоятельств и оказания возможной помощи… Коновалов падал около четырехсот метров. В результате падения предполагаем гибель. Передал инструктор Еремин… Как поняли? Прием!
— Сопка четыре! Юрка! Этого не может быть! Там Валентин упасть не мог! Парни, это ошибка!
— Сопка два! Сопка два! Передайте Ляшенко! Погиб Валентин Сергеевич Коновалов… Конец!
«…Галина Григорьевна! Телеграмма, отправленная Вам шестого июля, очевидно, не дошла до Вас. Простите, но обстоятельства вынуждают нас обратиться к Вам с этим письмом.
ЧП на вершине Юность произошло по нелепой случайности. Маршрут учебный, совсем несложный, категория трудности 2А. Ваш муж, Валентин Сергеевич Коновалов, отстегнулся от страховочной веревки, оступился и упал в скально-ледовый кулуар, в котором задержаться уже не было никакой возможности.
Независимо от того, когда найдет Вас это письмо — приезжайте! Ждем Вашей телеграммы: 720481, Фрунзе, ГСП, Панфилова, 145, альпинистский лагерь. На перевалочной базе Вас встретит машина.
По поручению друзей Валентина Сергеевича, начальник учебной части лагеря В. Степанов…»
— Садитесь, Галина Григорьевна, вот сюда, в кресло.
— Дайте, пожалуйста, пепельницу! Скажите, а ваши инструкторы живут с таким же комфортом?
— Да. Отдельная комната в коттедже, хорошая мебель, уют, тишина — это, хотя и косвенное, но тоже одно из средств обеспечения безопасности.
— Что же вы Валентина не уберегли?
— Трудный вопрос, Галина Григорьевна. Трудный, потому что рядом с ним стоят еще два: случайно это было или закономерно? Ежегодно выходит «Анализ несчастных случаев в горах», но это просто констатация фактов. Подлинный анализ можем провести только мы с вами, да те еще, кто находился с ним рядом — его друзья.
— Друзья? Виктор Иванович, я прочла между строк: почему жена едет на похороны мужа, когда его могила уже, наверное, начала зарастать травой, я вас правильно поняла?
— Нет, Галина Григорьевна! Вы устали после дороги. Давайте-ка отложим наш разговор на завтра, на послезавтра. Отдохните, осмотритесь, я вас познакомлю с лагерем, с друзьями Валентина. Потом и поговорим…
— Зачем откладывать? Разговор уже начался и, как мне кажется, взаимно откровенный.
— Я вас слушаю, Галина Григорьевна.
— В конце мая семьдесят четвертого года у нас с Валентином была свадьба. Он всем вам заранее прислал приглашения, но никто не приехал. Я поняла это так, что друзья не одобряют его выбора. Обидно!
— И здесь лежит начало вашего протеста против гор?
— Да, Виктор Иванович! В определенном смысле — да.
— А мы, Галина Григорьевна, все были искренне рады за него. И если бы вы сразу после свадьбы приехали сюда, был бы праздник на все ущелье — поверьте!
— Позвольте спросить: а вас мучают угрызения совести за гибель товарищей?
— Если бы, Галина Григорьевна, все упиралось только в угрызения совести, тогда было бы и легче, и проще. По данным статистики, за пятьдесят лет альпинизма в нашей стране в горах погибло около пятисот человек. Это очень много — и это в большинстве своем инструкторы альпинизма. Переохлаждение, удар молнии, камня, срыв на маршруте — основные причины гибели. Но тратятся все возрастающие средства на развитие альпинистских лагерей, на подготовку квалифицированных кадров инструкторов и спасателей.
— Значит, в этом есть потребность?
— В определенном смысле — да, но в конечном счете — потребность самого человека! Без этого никто не в состоянии заставить нас лезть по стене, терпеть муки кислородного голодания, работать на пределе физических возможностей, рисковать жизнью — и продолжать идти наверх!
— Удивительно!
— Что?
— Вы так хладнокровно об этом говорите, так методично и последовательно, что мороз идет по спине от ваших слов: все объяснимо, все причинно-обоснованно, все правильно. «Еще один сгорел на работе!» — какие могут быть здесь угрызения совести?
— Нет, Галина Григорьевна, здесь все не так элементарно. Когда я выпускаю человека наверх, очень нелегко бывает мне подписывать маршрутный лист или не подписывать его. И в определенном смысле нередко только от меня зависит судьба человека в альпинизме. Вы думаете, мало бывает драм, когда я зарубаю маршрут, к которому — как людям кажется! — они «абсолютно готовы»? Вы думаете, во мне не видят деспота, личного врага, чинушу? Всякое бывает!.. А что касается Валентина, то он прошел такие стены, такие снега, которым может позавидовать любой классный альпинист, — несчастье же с ним случилось на простенькой двойке А, на маршруте, знакомом ему до последнего камня… Вы научный работник, вам свойствен аналитический взгляд. Здесь нужны хладнокровие и трезвый ум. Если у вас есть силы, давайте вернемся к началу разговора.