— Нормально, — спокойно ответил я, — красиво! Но рассказать или объяснить, пап, не смогу, извини!
— Ладно, — не стал настаивать отец, — я тебя чего оторвал? Видно было, что ты витаешь где-то в другом месте. Ладно я, я в ваших магических штучках ничего не понимаю, а вот если это увидит маг, то может тебя раскусить, что у тебя есть дар и мы его скрываем. Поэтому, постарайся пользоваться как-то, ну, аккуратнее, что ли. Пожалуйста, не подведи ни себя, ни маму! Волька, заклинаю тебя, будь внимателен и осмотрителен! Ты же понял, почему и зачем Стэн устроил это представление?
— Пап, я понимаю, что любые слова сейчас тебя не убедят, и ты все равно будешь переживать, — спокойно и максимально серьезно пообещал я, — но я буду предельно внимателен и очень аккуратен, я тебе обещаю!
Конечно, отец все равно волновался, но, на мой взгляд, все же стал поспокойней, во всяком случае, озабоченность пропала из его глаз.
А мама стояла и с легкой улыбкой смотрела на замок, не спеша переводя взгляд с одного его крыла на другое.
Но вот, наконец, появился спешащий, наверное, к нам, мужчина, судя по пышной одежде, придворный. А вот Стэн Киллпатрик меня удивил. Увидев спешащего к нам мужчину, он скривился и выругался сквозь зубы. Подойдя к нам он очень тихо и быстро проговорил:
— Будьте очень осторожны, этот слуга довольно бесцеремонен и нахален, но пока остается на своем месте, потому что ему покровительствует внебрачный сын герцога — барон Ардун Элскот, которому он докладывает обо всем, что узнает. Господин барон и так не являлся образцом рыцарского поведения, а вчера ему кто-то вообще серьезно навешал, да еще и ногу сломал, — я увидел, как отец выгнул дугой левую бровь и весело взглянул в мою сторону, — так теперь с ним вообще говорить ни о чем невозможно, кроме как о том, что он сделает с его обидчиком, когда найдет! Правда, имя обидчика он никому не открывает!
Мама побледнела и, сделав шаг ко мне, вцепилась мне в рукав. Я осторожно разжал ее руку, наклонился и прошептал ей в ухо:
— Мам, не нужно так волноваться! Ну, найдет он меня! Так я ему опять сломаю ногу, а если будет очень нахальничать, то и вторую до кучи!
Мама немного расслабилась, но до конца не успокоилась. Ну, ничего, раз у него сломана нога, то сегодня мы с ним не увидимся, а там, без мамы и не в замке, я его, если что, действительно отхожу так, что родная мать не признает! Так что, насчет барона я был абсолютно спокоен, а волновался я только по вопросу излечения сына герцога.
Сопровождающий, наконец, добрался до нас и, оглядев всех, но никого не поприветствовав, коротко бросил:
— Госпожа, я готов сопроводить вас к герцогу!
Мама, не отвечая, стояла и очень внимательно рассматривала нашего сопровождающего, явно изучая его. Не получив ответа, он начал нервничать, а мама все держала паузу. Потом, видно, сделав для себя какие-то выводы, она кивнула и сказала:
— Хорошо, но только я буду не одна. Мы пойдем вместе с этим молодым человеком!
— Но мне было приказано сопроводить только вас! — упрямился слуга.
— Или мы пойдем вдвоем, или мы не пойдем вообще! — безапелляционно отрезала мама.
Слуга хотел опять что-то возразить, даже набрал воздуха в грудь, но взглянул на маму и, мгновенно сдувшись, только молча кивнул головой.
Мама обнялась с отцом, тот легонько поцеловал ее в щечку и прошептал что-то ободряющее. Подойдя ко мне, отец несильно хлопнул рукой по моему плечу и тихонько сказал:
— Ну, ладно, победитель баронов, ты все знаешь! — я согласно кивнул головой. — Давай, я на тебя надеюсь! И посматривай за мамой!
Я опять кивнул, мы развернулись и пошли во дворец, следуя за слугой. Слуга шествовал впереди, и, пользуясь тем, что он нас не видит, мама взяла меня под ручку, как она обычно ходила с папой, и тихонько сказала:
— Волька, ты помнишь, что твое дело обнаружить нить, идущую от сына герцога и сказать мне. Очень аккуратно сказать, чтобы никто не понял, что это обнаружил ты!
Поднимаясь по ступенькам на широкое крыльцо дворца, я согласно кивнул маме.
Слуга неторопливо, с достоинством шествовал по дворцу. Мы шли за ним и я украдкой, стараясь не демонстрировать свое любопытство, крутил по сторонам головой, пытаясь побольше всего рассмотреть и запомнить.
Конечно, стены, завешенные драпировками с изображением каких-то битв, а бывало, что и диковинных зверей задерживали мой взгляд. Хотелось остановиться и рассмотреть изображения не спеша, как следует, но слуга шаг не сбавлял, и мне пришлось ограничиться только быстрым просмотром, кидая на них взгляды исподтишка.
Самое большое впечатление на меня произвел небольшой зал перед кабинетом герцога, в который выходил коридор. Причем, этот зал был сделан так, что о его наличии не догадаешься, пока не дойдешь до конца коридора.
Как только мы, вслед за слугой вошли в этот зал, я в восхищении открыл рот, раскрыл пошире глаза и замер. Вдоль стен зала, вплоть до двери, судя по всему, ведущей в кабинет герцога, были выстроены манекены в доспехах!
Каких тут только доспехов не было! К сожалению, опять же, долго стоять и смотреть мне не дали!
Матушка мигом обнаружила, что я отстал от их процессии, вернулась на пару шагов назад, уцепила меня за рукав, и потащила вперед. Я, в общем-то, и не сопротивлялся, просто отметив для себя, что пальцы у нее сильные.
Мы зашли в дверь, предусмотрительно распахнутую слугой и, к моему удивлению, оказались в небольшой комнате. Справа от двери, на стене, был приделан целый ряд небольших рогов какого-то животного. Не успел я предположить, для чего они висят тут, на стене, как слуга показал на них рукой и предложил:
— Перед тем, как попасть в кабинет герцога, вы можете повесить свою верхнюю одежду сюда!
Мы с мамой молча сняли, я — куртку, а мама — полушубок и свою кокетливую шапочку. Мама, обнаружив небольшое бронзовое зеркало, висящее на правой стене, подошла к нему и начала поправлять прическу.
Слуга терпеливо ждал, когда мама закончит прихорашиваться и когда она, наконец, закончила, он распахнул дверь, находящуюся по левой стене в конце комнаты, практически у самого окна.
Мы с мамой прошли в открытую слугой дверь, и оказались в большой комнате, с тремя высокими, застекленными очень прозрачным стеклом, окнами, расположенными на противоположной стене. Слева от двери, вдоль перпендикулярной стены, стояли несколько шкафов, заполненных книгами, свитками и просто бумажными листами.
А в стене справа от нас, была еще одна дверь, богато расписанная синими и золотыми цветами герцогства. Перед этой дверью, немного левее ее, находился просто огромный стол, за которым восседал средних лет мужчина с висками, обильно посеребренными сединой, что при темно русой шевелюре очень сильно бросалось в глаза.
Мужчина был поглощен изучением какого-то документа, а слуга, приведший нас в эту комнату, стоял молча, поэтому мы тоже молчали, не зная, как правильно поступить в этом случае. Буквально через несколько мгновений, он поднял глаза от документа и вопросительно уставился на слугу.
— Ваша милость, к Его сиятельству, герцогу, по личному приглашению! — громко и четко доложил слуга и, повинуясь небрежному жесту, быстро покинул комнату.
Мужчина посмотрел на нас недоуменно и спросил:
— Госпожа Ария де Гриз, я полагаю, а этот молодой человек…
— Это мой сын, Волан де Гриз. Он будет мне помогать.
Мужчина поднял бровь и поинтересовался:
— Его присутствие здесь действительно так необходимо?
Потом немного смягчился и пояснил:
— Понимаете, госпожа, герцог не был уведомлен, что вы будете с помощником, поэтому, если вы настаиваете на его необходимости, я доложу герцогу, а дальше, какое решение он примет, вы сами понимаете, я …
И он картинно развел руками.
— Да, конечно, господин…
— Ковердэйл. Шевалье Дэвид Ковердэйл, к вашим услугам! Я — секретарь герцога.
— Да, господин Ковердэйл, его присутствие необходимо! — твердо сказала матушка.
— Хорошо! — согласился шевалье и, встав из-за стола, скрылся за дверью, находящейся за его спиной.
Его не было несколько минут. Мы с мамой молча стояли и ждали его возвращения. Не знаю, как мама, а я почему-то начал слегка волноваться. Вся вот эта роскошная и непривычная мне обстановка давила на психику.
Наконец, дверь открылась, и вышедший секретарь коротко бросил:
— Герра де Гриз, герцог ждет вас!
И коротко поклонился.
Мы с мамой вежливо поклонились в ответ и прошли в кабинет герцога.
Кабинет герцога был еще больше предыдущей комнаты, хотя окон было ровно столько же — три. Они тоже были застеклены очень прозрачным, чистым стеклом. По краям окон, собранные и подвязанные желтыми шнурами с синими кистями, висели тяжелые желто-синие шторы.
Посреди комнаты стоял большой рабочий стол, расположенный буквой «Т» из дорогущего красного дерева, отполированного до такой степени, что казалось, что он залит чем-то красным, причем, оттенки красного сменялись от очень светлых внизу, до темных, практически черных — на уровне столешницы. Вдоль перпендикулярной к столу герцога части стола стояли мягкие стулья с сиденьями и спинками, обтянутыми серой материей.
Вдоль одной стены стояли несколько шкафов темно-красного цвета, используемые для книг и различных документов. Вдоль противоположной стены стояли несколько диванчиков, обтянутых, как и стулья, серой материей. В двух углах комнаты стояли статуи в рыцарских доспехах, к которым тут же и прикипел мой взгляд.
Мама, заметив, куда направлен мой взор, тихонечко пихнула меня локтем в бок. Я тут же исправился и перевел свой взгляд на герцога.
На некоторое время в кабинете повисло молчание. Мы с мамой изучали обстановку и герцога, а герцог изучал нас с мамой. Наконец, заметив, что наш осмотр закончен, он, залихватски подмигнув мне, спросил:
— Герра де Гриз, вы знаете, зачем вы здесь?
Мама нисколько не промедлила с ответом.
— Да, Ваше сиятельство, мой муж объяснил мне, что вы от меня ждете.