— Простите, Ваша светлость! — перебил его барон, — но лучше, чтобы это место показал мой сын. Ведь это он упал в дыру, и, если у магов в ходе осмотра возникнут вопросы, он сможет на них ответить.
— Что ж, разумно, — согласился герцог. — Тогда, молодой баронет, вас сейчас познакомят с моими магами, и вы всей командой отправитесь к найденному вами подземелью. После этого, вернетесь во дворец, я дам команду, и тебя проводят к Энарии. Уж очень она хотела с тобой пообщаться. Только вот, — он повернулся к де Гризу-старшему, — я думаю, что домой он сегодня уже не попадет. Гостевые покои ему выделят, я распоряжусь, так что ночь проведет в выделенных комнатах, ну, а завтра или дождется вас, барон, или пойдет домой самостоятельно. Но я бы рекомендовал в одиночку ему не ходить по Внутреннему городу.
Барон опять кивнул головой.
Герцог вызвал своего секретаря и, отдав ему соответствующие приказы, распрощался с визитерами.
Едва де Гризы вышли из его кабинета, герцог подошел к шкафу, стоящему около стола, достал оттуда бутылку вина и тонкий стеклянный бокал. Уютно расположившись в кресле, развернувшись лицом к окну, он любовался на игру искорок, вспыхивающих в бокале и размышлял, все ли он правильно сделал?
Три дамы, удобно расположившись в креслах, смотрели на стоящего перед ними юношу. Тот стоял спокойно, в расслабленной позе — ноги чуть расставлены, руки заложены за спину, и, в свою очередь, рассматривал сидящих перед ним дам.
Специально или нет, просто так получилось, но он стоял в потоке солнечного света, заливающего комнату, больше размерами похожую на залу, поэтому любое изменение выражения лица дамам было хорошо видно. Но парень стоял спокойно с лицом, выражающим лишь внимание и готовность слушать.
Он уже поприветствовал находящихся здесь дам, получил ответное приветствие и терпеливо ждал, когда с ним заговорят, попутно рассматривая своих собеседниц.
Он без сомнения их узнал — это была дочь герцога — Энария, ее подруга — Магда Ван Хайм и графиня Розалинда де Брюнье, воспитательница Энарии. Всех их он встречал несколько дней назад, когда они с матерью заканчивали лечение Гаральда. Тогда Энария зарядила ему артефактное кольцо, которое он днем ранее выиграл у барона Ардуна, ее сводного брата, победив того в поединке.
— Итак, молодой человек, — наконец, начала разговор огненно-рыжая дочь герцога, — я попросила вас позвать, чтобы обсудить один вопрос, а точнее предложение. — Энария внимательно вгляделась в лицо паренька, но оно по-прежнему отражало лишь почтительное внимание.
«Вот же, стоит, как истукан, никаких эмоций! — с досадой подумала Энария. — А может, он и в жизни такой же? Ну, немногословный, неэмоциональный и простой, как дверная ручка? Хотя, когда я заряжала ему артефакт, он смотрел на нас с таким обожанием! Мне даже немного неловка стало! А теперь, поди ж ты, куда чего делось?! Стоит спокойно, смотрит уверенно и, я бы даже сказала, чуть насмешливо, эмоций — больше в камнях, из которых сложены стены. М-да, похоже все будет не так просто, как я себе это представляла.»
— Волан, — продолжила маркиза, дочь герцога, — я же могу называть тебя по имени?
— Можете, Ваша милость, — легко согласился парень.
— Отлично! — обрадовалась дочь герцога. — Тогда и ты, когда мы наедине, можешь звать меня Энария. Только предупреждаю сразу — никаких Эн, Энри и прочих производных от моего имени. Меня зовут Энария! Договорились?
— Договорились Ваша милость! — покорно согласился парень.
Вот теперь Энария разглядела эмоцию, промелькнувшую у парня на лице. Ему было скучно и ничуть не интересно! Вот это сильно разозлило дочь герцога!
«Ах, тебе скучно, мелкий засранец, — мгновенно распаляясь в гневе, подумала Энария, — ну, так я тебе сейчас устрою веселую жизнь, напополам с нестандартными развлечениями в виде просветления сознания!»
— Волан, — опять начала маркиза, но теперь в ее голосе проскользнула злость. — Как ты посмотришь на то, чтобы стать моим камер-пажом, с последующим посвящением в рыцари?
Вот теперь Энария была полностью удовлетворена! Она даже не предполагала такого эффекта от озвучивания своего предложения. На лицо парня стоило посмотреть! Ее подруга Магда даже не выдержала и прыснула, быстро прикрыв рот ладошкой и сделав виноватые глаза.
Сама же Энария, как и ее наперсница, графиня Розалинда, ограничились улыбками, хотя Энарии стоило большого труда удержаться и не засмеяться, как это сделала ее подруга, придающая этикету меньше значения.
Приоткрытый рот и выпученные до такой степени глаза, что казалось, что они сейчас выскочат из глазницы начнут жить своей жизнью. И это выражение на лице парня держалось довольно долго. Магда уже успела успокоиться и вновь принять неприступный вид, а младший де Гриз все еще беззвучно открывал и закрывал рот, глядя на окружающих, выпадающими из орбит глазами.
Наконец, он немного пришел в себя, во всяком случае, его глаза вернулись к нормальному размеру, а рот, с громким клацаньем зубов, закрылся.
— Леди, вы что, охренели? — как-то хрипло выдавил он, а потом, видно сообразив, что сейчас ляпнул, прочистил горло и уже нормальным голосом пробормотал: — Простите, леди.
Теперь пришел черед Энарии выпучить глаза. Что ни говори, но такие слова, по отношению к себе, она не слышала ни разу! Было отчего удивиться!
— Леди, — после почти минутного молчания, произнес младший де Гриз, — вы хорошо подумали? У вас же есть фрейлины, на хрена… ой! — парень прикрыл ладошкой рот. — Простите, леди…
— Энария! — требовательно перебила его дочь герцога. — Мы же договорились! Наедине ты называешь меня по имени!
— Да, леди! … Ой, Энария! — поправился Волан. — Так, все же, скажи, зачем я тебе нужен, да еще и в качестве камер-пажа? Что вы такого хотите мне поручить, с чем не могут справиться ваши фрейлины?
И он подозрительно уставился на дочь герцога.
«Ну, надо же! — невольно восхитилась Энария. — А он совсем не дурак, хотя после моего предложения у него было лицо законченного дебила! Я даже на какой-то краткий миг засомневалась, а стоило ли его делать? Но вот теперь все встало на свои места. Парень действительно оказался умным и быстро сообразил, что, как говорит Розалинда, «это жу-жу неспроста!» и прямо об этом спросил.
— Ничего такого, чего бы ты не смог! — туманно ответила дочь герцога, размышляя, насколько откровенной она должна с ним быть.
«По всему выходит, что рассказать об особенностях взаимоотношений с братом ей придется. Возможно, без особых подробностей, но основное он должен знать. Но все это только после его согласия и принесения «Клятвы верного служения», — размышляла Энария. — А вдруг он откажется? — вдруг посетила ее пугающая мысль. — Он ведь пока не согласился, только поинтересовался, зачем мне это надо?»
— Тебе во дворце отведут комнату, — продолжила после короткой, почти незаметной паузы, дочь герцога, — рядом с моими апартаментами. По службе — конкретно твои обязанности я готова обговаривать после принесения тобой Клятвы верного служения, но не раньше!
И она выжидающе уставилась на Волана.
Тот стоял и смотрел на нее все так же невозмутимо, только во взгляде стала проскальзывать напряженность.
Энарию охватили нехорошие предчувствия. Когда, перед разговором, она представляла себе момент озвучивания своего предложения, она была уверена, что он с радостью тотчас согласится, ведь придворные отчаянно интригуют друг против друга, стремясь занять эту должность, а ему ее сами предложили! Но в действительности все оказалось не так просто!
Младший де Гриз не спешил соглашаться на ее предложение и «с огнем в очах» давать положенную клятву. Более того, у маркизы почему-то крепла уверенность, что он готов ей отказать, и она лихорадочно пыталась придумать аргументы, которые убедили бы парня принять ее предложение.
— Вы знаете, Энария, — немного задумчиво, чуть растягивая слова, как обычно это делают те, кто еще не принял решения, поэтому пытаются потянуть с ответом, чтобы дать себе больше времени, — я, пожалуй, вам откажу! — все еще медленно закончил он. Потом тряхнул головой и уже уверенней и четче повторил:
— Да! Точно откажу!
— Но почему? — от отчаяния, прозвучавшего в ее голосе, она сама поморщилась, но изменить уже было ничего нельзя, поэтому она просто продолжила:
— Вам же ничего делать не придется!
И увидев, как иронично поднялась у него бровь, поправилась:
— Ну, почти ничего!
Волан, в ответ на ее слова нахмурился, а потом, покачав головой, неожиданно мягко произнес:
— Энария, поймите, я работы не боюсь! И отказываю я вам не из-за того, что у меня увеличится список обязанностей! Просто есть несколько факторов, о которых вы или забыли, или просто не приняли во внимание!
— Например? — вклинилась в его объяснения Энария, как только он сделал паузу.
Волан как-то грустно усмехнулся и продолжил:
— Ну, во-первых, я учусь в коллеже и, боюсь, совмещать учебу и работу на вас мне не удастся. В этом случае, я, как вы понимаете, выбираю учебу! — он сделал отрицательный жест Энарии, которая попыталась его перебить. — Вы уж извините, леди, — Энария негодующе нахмурилась, но он продолжал, не обращая внимания на ее явное неудовольствие, — но благосклонность сильных мира сего может закончиться и тогда я останусь ни с чем, у меня даже образования не будет! Во-вторых, — продолжал он, уже демонстративно не обращая внимания на ее негодование, — у меня есть родители, не посоветовавшись с которыми я принимать решение не буду, поскольку не знаю, какие у них планы на меня…
Энария услышала сбоку от себя смешок и метнула туда разъяренный взгляд. Ее подруга откровенно смеялась, прикрыв рот рукой и спрятав свои глаза от посторонних, просто нагнув вниз голову. Посмотрев на графиню Розалинду, Энария, к своему огромному удивлению, вместо осуждения, увидела выражение полного одобрения поведению парня.
«Это что же происходит?! — негодующе подумала дочь герцога. — Розалинда, вместо того, чтобы всячески меня поддерживать и помогать, переметнулась на сторону этого… этого… — она даже не смогла сразу подобрать нужный эпитет, — упертого простолюдина!» — наконец-то она сформулировала свою мысль до конца, а заодно и обнаружила, из-за чего так болезненно отнеслась к его отказу!