А там было на что посмотреть!
Метрах в пятидесяти не доезжая ворот, стояла группа всадников, человек пятьдесят, в блестящих доспехах, и одетых поверх их малиновых сюрко с каким-то, отсюда мне было плохо видно, гербом на левой стороне груди.
За этими всадниками относительно ровными шеренгами стояли пешие воины, человек около двухсот, в точно таких же малиновых накидках. Воины выглядели очень… Хм, да, очень браво! Шлемы и наконечники недлинных копий блестели на солнышке, уже вовсю взошедшим, а большие ростовые щиты были опущены вниз и своими острыми концами стояли на земле.
На щитах ничего изображено не было, они были просто гладкими, обтянутыми сверху чем-то малинового цвета, скорее всего, крашеной кожей.
Между группой всадников и линиями пеших воинов, стояли человек тридцать, в простой кожаной одежде, с короткими мечами у бедра и луками, у кого за спиной, а у троих — в руках. Они их держали с наложенной на тетиву стрелой, вот только тетива была ослаблена. Но натянуть ее и сделать выстрел — дело нескольких секунд! Так что предупреждение отца было вполне себе обосновано!
Но самой живописной была группа всадников, что крутилась около самых ворот. Их было немного, всего десяток, но все были на прекрасных конях и в, даже на вид, дорогущих доспехах. Все тоже в малиновых сюрко, с непокрытыми головами — шлемы пока приторочены к седлам.
Наконец, у меня получилось, как следует рассмотреть герб, который носили все, прибывшие к нашему замку вооруженные люди. Этот герб был начертан во всю грудь на сюрко одного из прибывших, наверное, самого главного. Он изображал льва, желтого цвета, стоящего на задних лапах на фоне малинового заходящего солнца. В правой лапе лев держал меч, а в правой — щит, на котором был изображен лев, желтого цвета, стоящий на задних лапах, на фоне малинового заходящего солнца…
Носитель большого герба говорил о чем-то мужчине, сидящему на прекрасном вороном коне, с малиновым же вальтрапом, в доспехах, отливающих синевой. Договорив, он засмеялся, а мужчина в доспехах, отливающих синевой, досадливо поджал губы и поднял голову вверх.
Увидев на стене отца и, присоединившуюся к нему матушку, он громко провозгласил:
— Открывайте ворота! К вам пожаловал Реджинальд, граф Дерский, владетель баронств Норвик, Эскотт, Бренстейн, Четвик, Вейстер, Вортингер и Гепт, также двадцати городов!
Он замолчал и уставился на моих родителей, стоящих на стене, практически над воротами. Я заметил, как к ним, неспешно, присоединился и Хорт Иствик.
— А дозволено ли будет мне узнать, с какой целью пожаловал к нам с таким войском милорд Реджинальд, граф Дерский? — услышал я веселый, звонкий мамин голос.
Мужчина, в сюрко с большим гербом во всю грудь, судя по всему, и был вышеназванным графом. Он поднял голову и посмотрел на маму. Попутно его взгляд только скользнул по мне, но в душе у меня похолодело, а по спине побежали мурашки.
Это был тяжелый взгляд человека, привыкшего повелевать и плохо воспринимающего отказы. Это был взгляд человека, не привыкшего считаться ни с чьим мнением, кроме своего собственного и не ставящего вообще ни во что чужие жизни.
И сейчас он нас среди живых уже не числил. Для него мы уже были покойниками, по непонятной причине еще дышащими и разговаривающими и представляющими досадную помеху на пути к его такой близкой и такой желанной цели.
Он смотрел на мою маму и молчал. Молчал, наверное, целую минуту, а потом каким-то тяжелым, гулким голосом бросил:
— Женщина, когда мне будет интересно твое мнение, я скажу! А пока молчи и не лезь в разговор мужчин!
М-да, граф, нужно сказать, имел очень внушительную внешность — лицо, с крупными, немного тяжеловесными чертами, пронзительные черные глаза, явно сломанный когда-то крупный, мясистый нос, при этом неправильно сросшийся, широкие брови и крупные губы довольно широкого рта, сейчас недовольно поджатые.
При всем при том, лицо графа не выглядело отталкивающим. Да, жесткое, может даже жестокое, да, лицо человека с суровым характером, по и все.
И вот это лицо, в обрамлении начавших седеть, коротких черных волос, с нескрываемой злостью смотрело на маму.
— Граф! — перевел его внимание на себя отец. — Не делайте ошибку! Это не просто женщина, это моя жена — леди Ария де Гриз!
— Не сомневаюсь в этом! — громко заявил граф. — А теперь, открывайте ворота! — приказным тоном бросил он.
Должен признаться, что было что-то в голосе графа, что я чуть было не бросился к воротам, чтобы их открыть! И лишь усилием воли я заставил себя остаться на месте!
Надо отдать должное моим родителям, они даже не дернулись, а мама даже, этак многообещающе ухмыльнулась! Ну, многообещающе — это для тех, кто ее знает. Батя, вон, заметив ее ухмылку, погладил ее поруке и что-то сказал, наверное, успокаивающее, я не расслышал, хоть и стоял недалеко — очень некстати у кого-то заржал его копытный друг.
Мама, в ответ, кивнула и тепло ему улыбнулась, потом посмотрела на задравшего голову графа, все так же смотрящего на нее и, подняв в удивлении бровь, произнесла:
— Мы так и не услышали цели вашего появления под стенами нашего замка, граф!
Голос мамы был все так же безмятежен и весел. Казалось, что ее совсем не заботит, зачем граф, с утра пораньше, заявился к нашему замку.
— Ну-у-у, — едва не скрежеща зубами, протянул граф.
Было видно, что искать повод ему внове, обычно он заявлялся, куда хотел и когда хотел не заморачиваясь причинами, кроме своего «хочу». И тут такой афронт! Да еще и при его же воинах! Но, нужно отдать ему должное, в руках себя он держать умел! Не отнимешь!
— Скажем так, я решил познакомиться со своими новыми соседями! — он нашел прекрасный предлог! Но…
— Граф, мы нижайше просим нас простить, мы в замке только второй день и он пока не готов принять столько гостей! — виноватым голосом начала сокрушаться матушка.
Чувство вины, звучащее в ее голосе было настолько фальшивым, что всем было ясно, что это просто отговорка человека, опасающегося пускать в замок такое количество чужих воинов, поэтому граф просто отмел это возражение небрежным жестом и предложил:
— В замок въедут не все, только я и моя малая свита!
И он обвел рукой десяток всадников, находящийся вместе с ним перед воротами нашего замка.
Мама сделала вид, что задумалась, а сама что-то показала отцу пальцами. Судя по всему, отец понял, что хотела сказать матушка, потому что наклонился к уху Хорта Иствика, стоящего рядом и что-то ему прошептал. Тот тоже что-то прошептал ему в ответ, взглянул на отца, кивнул и сбежал со стены вниз.
Дальше я за ним не наблюдал, потому как, результат все равно увижу, а самое интересное происходило здесь и сейчас!
А мама, видно не найдя больше поводов для отговорок, кивнула и жестким тоном предупредила:
— Граф, ворота сейчас откроют, но я должна предостеречь вас от каких-либо недружественных действий! Я боюсь, что в этом случае, результат вам не понравится!
— Вы поднимите руку на графа? — его брови взлетели в неподдельном изумлении. — На родного брата герцога, который одарил вас, воистину, по-королевски щедро?!
И он сокрушенно покачал головой.
«Но вести себя прилично он, все-таки, так и не пообещал!» — отметил я про себя и, на всякий случай, проверил огненное кольцо, переделанное для меня моим далеким предком Дальтоном. Кольцо было готово к работе!
Все! Ворота открываются, матушка с отцом под ручку начала спускаться со стены, на которой появились местные стражи со взведенными арбалетами в руках, под командой капитана Хорта. Я так понял, что матушка уже рассчитала все так, чтобы оказаться напротив ворот именно тогда, когда граф со своими свитскими будет въезжать в ворота замка.
Я тоже повернулся лицом к замковому двору, потому что теперь все интересное будет происходить именно там.
Ворота раскрылись, я только успел перейти на магическое зрение, как граф со своей свитой буквально ворвались в замковый двор.
В этот момент кто-то ухватил меня за руку. Я, не глядя, вырвал руку и только потом повернулся. Повернулся, чтобы увидеть недовольное лицо Рыка.
— Ты чего подкрадываешься?! — сердито воскликнул я. — Сейчас как бы шарахнул по тебе из чего-нибудь!
— А! — пренебрежительно махнул рукой Рык. — У тебя нет привычки пуляться не глядя, так что я ничем не рисковал! — он вдруг сделал обиженное лицо. — А почему ты меня не разбудил, Волька? — он вдруг стал задумчив. — И почему я не слышал, как ты уходил, я сплю всегда очень чутко… — он прервался, а потом закончил: — Да и вчерашний вечер я помню очень смутно!
— Погоди, Рык, давай позже разберемся, сейчас у всех нас большая проблема!
И я кивнул в направлении замкового двора, на котором явно происходило что-то не то, а потом, и вообще, развернулся к нему лицом!
— Волька, а, Волька! — только я попытался вникнуть в то, что происходит во дворе, как меня опять ухватили за руку. Я повернул голову к Рыку.
— Ну, что? — раздраженно осведомился я.
— А это кто? — Рык, так же, как и я ранее, кивнул в сторону двора, где люди графа уже соскочили с коней и подбежали к моим родителям.
— Это Реджинальд, граф Дерский, нам про него рассказывали, — отмахнулся я, а потом добавил: — Младший брат герцога!
— Понял! — кивнул Рык и я опять перевел свой взгляд на замковый двор. А на дворе творилось что-то совсем плохое.
Граф все также восседал на своем копытном средстве передвижения, а его свита, кто с обнаженным мечом, а кто с кинжалом, окружили моих родителей, а двое из них, с самым угрожающим видом держали свои кинжалы рядом с горлом мамы и папы!
Осознав эту картину, я почувствовал, как меня начинает охватывать ярость, а глаза застилать ярко-красная пелена. Но предпринять я ничего не успел. Все произошло примерно одновременно, во всяком случае, если и был разрыв по времени, то он был совсем небольшим.
Капитан Иствик дал команду своим воинам:
— Целься!
Я посмотрел на ехидно улыбающегося графа, включив магическое зрение, посмотрел на его людей, и громко заорал: