— Война? — догадался я.
— Именно. На заседаниях имперского совета — рейхстага — некоторые чуть ли не в открытую говорят о необходимости вооруженного вмешательства с целью защиты немцев, проживающих в Привислинских губерниях. — Багратион поджал губы. — И я могу только догадываться, когда такие мысли наберут большинство голосов.
— Защиты? — переспросил я. — От чего?
— А как тебе кажется? Думаешь, все громкие события происходят только в столице? Или что ты один готов обвинять германских Рейх и лично кайзера во всех смертных грехах? — Багратион раздраженно поморщился. — Одного выстрела с “Бисмарка” хватило, чтобы народ возжелал крови. Уверен, сейчас где-нибудь в Калише или Ченстохове достаточно сказать несколько слов на немецком, чтобы получить нож в спину.
— Больше похоже на провокацию и раздувание из мухи слона. — Я сложил руки на груди. — Но даже это никак не объясняет, для чего вам понадобилось покупать оружие у возможного противника. Бельгийцы — это ведь почти те же самые французы и они наверняка пожелают отыграться за Наполеона и…
— Бельгийцы — французы? — Багратион негромко рассмеялся. — Неверно даже наполовину. Постарайся не ляпнуть это где-нибудь в Генте или в том же Антверпене. Фламандцы не самый гордый народ, но за такое, пожалуй, могут и побить… Нет, Саша, они не французы — и до сих пор благодарны Российской Империи за освобождение из-под протектората Наполеона.
— Какая разница? — Я тряхнул головой. — Допустим, фламандских оружейников можно даже считать союзниками Российской короны — это не повод вывозить за границу сотни тысяч, если не миллионы казенных рублей! Я уже не говорю, что карабины из Антверпена могут на корню загубить все отечественные разработки, если вы и дальше собираетесь продавливать их закупку на высшем уровне.
— Ты так переживаешь за разработки? — насмешливо отозвался Багратион. — Или все-таки за казенные рубли, которые могут — о ужас! — достаться кому-то, кроме сиятельного князя Горчакова?
— Я не…
— Это не имеет ровным счетом никакого значения, Саша! — Багратион чуть повысил голос. — Допустим, я ввезу нескольких десятков тысяч винтовок… А сколько сможешь изготовить ты? К примеру — хотя бы к середине осени?
— Столько же, — буркнул я. — И даже больше, если ваша светлость не будет вставлять мне палки в колеса.
— Сто тысяч стволов — если считать вместе. — Багратион мягко улыбнулся. — Ты хоть представляешь, сколько их может понадобиться уже совсем скоро?
— Полмиллиона, — почти наугад выпалил я, на всякий случай округлив в большую сторону.
— Как минимум вдвое больше. Если не втрое — государыня уже подписала указ о мобилизации. — Багратион осторожно обошел меня и неторопливо зашагал к пришвартованной у причала “Принцессе Анастасии”. — Ведь мы больше не можем рассчитывать, что нас защитит магия Одаренных родов. Как видишь, Саша, работы тут хватит на всех. Как и казенных рублей… Конечно же, я не собираюсь душить твои фабрики импортными заказа — да и не смог бы, даже будь у меня такое желание. Уже совсем скоро военное министерство объявит конкурс на перевооружение всей армии. И ты сможешь выставить свои карабины, пулеметы, пистолеты — все, что пожелаешь.
— Но вам, похоже, не очень-то хочется, чтобы я его выиграл. Ведь так, ваша светлость?
Злоба чуть отступила, но сдаваться я уж точно не собирался. Может, Багратион действительно думал о благе государства, но уж точно не забывал и о собственных интересах. Миллион с лишним солдат, из которых он непременно постарается подмять под себя если не всех, то большинство. Сила, с которой придется считаться любому — в том числе и по эту сторону границы.
А уж если ему каким-то образом удастся разгадать тайну сверхсложных плетений наладить производство “глушилок”, то не посмеют пикнуть даже древние рода. Чин канцлера для Багратиона — лишь вопрос времени, да и зарвавшийся юный князь, приближенный к особе не менее юного цесаревича — не более, чем досадная помеха. Которую вполне можно и даже нужно подвинуть… даже если ради этого придется сблизиться с теми, кто не стесняется самых грязных приемов.
— Неужели вам не известно, что Меншиков за последние полгода вывез во Фландрию не один полный корабль российского металла? — Я поднялся по сходням следом за Багратионом, с трудом подавляя желание схватить его светлость и развернуть к себе лицом. — И не кажется очевидным, что именно Орлов пытался меня убить?
— Что ты вообще хочешь от меня услышать? — огрызнулся через плечо Багратион. — Конечно же, тайная полиция проводила расследование — и у меня нет оснований считать, что Орловы или Меншиковы как-то связаны с покушениями, заговорщиками, германским кайзером или кем-то еще.
— И даже контрабанда перестает быть контрабандой, если появляется на корабле по воле вашей светлости? — Я одним прыжком махнул на палубу корабля и встал перед Багратионом. — Так? Или сейчас вы сажаете в казематы только тех, кто мешает вашим планам?
— Осторожнее со словами, Саша. — Багратион нахмурился и покачал головой. — Надеюсь, ты в своем уме и не думаешь обвинять меня в государственной измене или преступлениях против короны.
— Ни в коем случае, ваша светлость. — Я выдохнул и отступил на шаг. — Просто предупреждаю, что собираюсь защищать себя и интересы рода, только и всего. Даже если это помешает каким-то вашим далеко идущим замыслам.
— Вот как? — усмехнулся Багратион. — А как же интересы государства?
— Непременно будут соблюдены… конечно же. — Я пожал плечами. — Так, как я посчитаю нужным.
Глава 15
Машину и охрану я оставил где-то в четверти километра от причала. Заглушил мотор, легонько хлопнул дверцей, помахал напоследок Андрею Георгиевичу и остальным — и дальше пошел пешком. Дорога, хоть и не асфальтированная и чуть размокшая от недавних дождей, позволяла проехать чуть ли не до самой воды, но…
Почему?
Надо.
Именно так и ответил дед. Без объяснений — хотя обычно никогда не жалел ни сил, ни времени разжевать неразумному наследнику что-то важное… или даже не очень важное. Но на этот раз ограничился лишь общими указаниями. Впрочем, я уже почти не удивился. С того самого момента, как я вкратце пересказал нашу с Багратионом беседу, все шло, мягко говоря, странно.
Дед минут десять сидел молча, курил, задумчиво жевал мундштук трубки — и, наконец, выдал то, что я ожидал услышать от него, наверное, меньше всего.
Заручиться поддержкой высших сил.
Как хочешь, так и понимай. Подробности мне пришлось выдавливать буквально по капле — и почти безуспешно. Судя по тому, что дед все-таки нехотя рассказал, моя поездка должна была стать чем-то вроде паломничества. Или посвящения… во что-то. Или ходом из области политики высших сфер. Или древним ритуалом — вроде того, что мы провели с княгиней Воронцовой. Или чуть ли не религиозным обрядом. Или всем этим одновременно.
А может быть — вообще ничем. Загадочные высшие силы отвечали не всегда. И не всем. Даже обратиться к ним мог не любой Одаренный. За всю дорогу до Корелы Андрей Георгиевич ничего не спрашивал — и не пытался дать совета. Видимо, вообще и представления не имел о грядущем таинстве. Несмотря на баронский титул и пятый класс магической силы.
А вот дед, похоже, знал куда больше, чем рассказывал. Я почти не сомневался, что в свое время он и сам проделал путь, который теперь предстоял мне. Но тут уж я не смог выжать и слова — как ни старался. Только инструкции — четкие и одновременно непонятные и не приподнимающие завесу над тайной и на волосок.
И все же им полагалось следовать — так что я послушно шагал по дороге к пристани. В абсолютной тишине. Только где-то над головой негромко поскрипывали стволы и гудели от ветра верхушки сосен. Других деревьев вокруг почти не было. Наверное, из-за местного климата: все-таки до Корелы мы ехали почти две сотни километров — и все время на север.
Здоровенные великаны тянулись к небу — но на земле стояли пореже своих южных собратьев, и поэтому лес по сторонам казался чуть ли не прозрачным — поэтому и дышалось тут как-то особенно легко.
Торопиться уже не хотелось. Наверное, в этом и заключалась суть ритуала: от цели меня отделял еще не один десяток километров, но готовиться стоило начинать заранее. Привести себя в нужное расположение духа, оставить за спиной и выкинуть из головы все лишнее.
И ни в коем случае не суетиться.
Видимо, поэтому и лодку следовало раздобыть именно здесь, на монастырском причале, хотя по дороге вдоль Вуоксы я видел на воде и крупные яхты, и даже моторные корабли, которые наверняка управились бы куда быстрее… Или во всем этом имелся какой-то другой глубинный смысл, о котором дед предпочел отмолчаться.
Или никакого смысла не было вовсе.
Дорога закончилась, уперевшись в небольшие одноэтажные домики, из-за которых выглядывали мачты и виднелись вдалеке постройки на том берегу Вуоксы. Там, похоже, расположилось что-то вроде котельной или крохотного завода. Но досюда ветер не доносил ни шума, ни копоти из труб. У причала царил покой — неспешный и даже как будто сонный. Домики выглядели не то, чтобы необитаемыми, но явно запертыми — и запертыми уже не первый день. Народу здесь бывало немного — и нечасто. При желании я бы, пожалуй, мог запросто стащить любую приглянувшуюся лодку… и все же мое внезапное паломничество на Валаам требовало если не чистоты помыслов, то хотя бы соблюдения закона.
Так что я зашагал вдоль воды — туда, где прямо с причала рыбачил мужик в смешной шляпе. Явно из местных — одетый абы как, с неряшливой щетиной и беззаботный до такой степени, что его поплавок понемногу сносило к лодкам, а удилище сонно клонилось к воде. А горе-рыбак смотрел то ли на тот берег, то ли вообще в небо, будто в возне со снастями ему был важен только процесс — но уж точно не результат.
— День добрый, любезный! — позвал я, подойдя чуть поближе.
— Добрый, добрый, ваше благородие, — отозвался рыбак. — Лодочку изволите?
Во мне сразу признали аристократа — хоть одет я был совсем просто. Видимо, глаз у местного оказался наметанный… или люди из простых сюда почти и не забредали. То ли шли сразу к яхтам и кораблям на том берегу, то ли вообще не особо интересовались дорогой на Валаам.