Обнимал и снова говорил:
— Ты очень хорошая девочка.
Она материлась в ответ и велела мне спать. Ей нужно было вставать в 6:20, почти за два часа до начала рабочего дня.
Непонятно было, как восстанавливать паспорт. Именно в тот момент, когда я остался без него, у Кости освободилось место на работе, но теперь я не мог даже сходить на собеседование — хоть работал он неофициально, все-таки ксерокопию с паспорта отдел кадров снимал. И я решил: пока плюну на все, кроме музыки. Как запишем альбом, уеду в Кемерово и восстановлю. Когда-нибудь я раздам долги, а сейчас главное — другое. Оксана пока не выгоняла, и мне было, где жить. Все остальное — пустяки.
Мне удалось найти еще немного денег в долг + взял с Кости, чтобы поехать в Казань записывать инструменты. Четыре дня репетировали, один оставили на запись. Кирилл попросил некоего Мартифона — одного из лучших барабанщиков (или даже лучшего) Казани, подобрать для нас партии. За две репетиции он не успел проявить в полную силу свой талант, и его барабаны звучали не так жестко, как я это представлял, но зато музыка теперь была полностью живая.
Перед записью я сбрил бороду — больше не мог терпеть этот зуд.
Сначала писали барабаны. Мартифон сидел в одной комнате, я, Кирилл и звукорежиссер — в другой. Мы все слышали барабаны из динамика, Мартифон слышал меня и Кирилла в наушниках. Я читал текст и говорил, когда ему переходить с куплета на проигрыш и с проигрыша на куплет. Мартифон почти все записал с первого дубля и уехал.
Странный парень был этот Мартифон, неразговорчивый, занятый своими мыслями сумасшедший вундеркинд. Оскар так его охарактеризовал:
— У него в голове идут мультики. Он видит коней, блюющих радугой.
Записали бас, потом долго мучились со скрипкой и трубой. Так же были три голые песни — без скрипки и трубы. На них нужно было позже досочинить гитару и/или клавиши.
Пока был в Казани, созванивались с Оксаной каждый вечер: я говорил, что скучаю, она отвечала, что тоже скучает. Скоро я ехал на поезде Казань — Москва в сидячем вагоне, и у меня с собой были исходники музыки, на которую только оставалось записать голоса. Я последние дни был на взводе, спать много не мог, взрывался от материала, который имел. Только не хватало текста для одной песни. Рефрен, основанный на давнем Костином высказывании, крутился где-то в задней части мозга:
все суета
по-настоящему я ни о чем не мечтаю
разве только отпиздить мента
и жить в достатке
все суета
Приехал, показал этот рефрен Косте, сказал, что у меня есть идея куплета на тему потерянного паспорта и того, что лучше жить в черном ящике, чем в этом мире. Он сразу же написал шесть четверостиший, что-то вроде маленького эссе об искусстве и трудовых буднях. Указал мне путь, и я дописал свои строки.
Я собрал все тексты, распечатал их и перечитал. Близилось. Долго выписывал названия треков в разном порядке. Получалось, что семь раз я начинаю первый, два раза — Костя. Для меня всегда расположение песен было частью аранжировки. Как сделать правильно? Наконец понял, что они должны идти тупо по алфавиту. Тогда Костя читает первым в первом и последнем треке, я читаю первым в семи песнях, идущих посередине. Начинается альбом с «альбатроса», трека, названного в честь стихотворения Бодлера.
Литературная часть была готова. Насчет названия были сомнения — ведь Айдар почему-то не любил Сэлинджера. «Девять рассказов», я просил Кирилла, чтобы он очень аккуратно сообщил Айдару, как мы хотим назвать альбом.
Но я напрасно волновался — тот сказал, что все, что касается слов, даже заглавие, можем подбирать мы с Костей, как считаем нужным. Счеты Айдара и Сэлинджера нас не касаются.
Голос записывали у Бориса, который позже получит прозвище Суперборис. Это был странный и немного мутный парень, ныне молодой тунеядец, но у него был хороший микрофон, нормальный компьютер, гитарный комбик и клавиши. В свои двадцать два года он успел жениться и стать конченым алкашом, год позаниматься бизнесом — спекулировал спортивными тренажерами, пока налоговая не прижала его и брата, в результате чего Борис получил условный срок, но успел обжиться полезными вещами. Он успел даже размножиться. Он жил всего в двух остановках от Щелково на электричке. В двухэтажном доме на станции Соколовской, небольшом, но уютном. Средства к существованию они с женой получали с двух квартир, в Королеве и в Москве, которые сдавали. Но сам он усилиями родственников обычно был лишен возможности своими руками прикасаться к купюрам.
Борис был готов бесплатно помогать нам, сколько потребуется, — ему было нечего делать, и в нем жила настоящая светлая тоска по неподдельности, смутное желание бороться с несправедливостью мира. И он был уверен, что это будет лучший по текстам рэп-альбом и одновременно лучший альбом альтернативной русскоязычной музыки. Мы с Костей тоже верили в это, или, по крайней мере, надеялись.
Еще у Бориса был интерес в том, чтобы переписываться с телочками через клуб любителей «макулатуры» на «вКонтакте».
За два дня мы записали голос. Все прошло нормально, я всего несколько раз бил кулаками стены и себя в лицо, когда что-то не получалось (я очень хотел все записывать одним дублем, без склеек, насколько бы сложной песня ни была, как настоящий рэпер), и несколько раз орал на Костю и Бориса за их косяки.
У Бориса было две двухлетних дочки-близняшки. Иногда мы хорошенько проветривали помещение от табачного дыма, и их приносили в нашу импровизированную студию, занимавшую весь второй этаж, и тогда Борис включал запись, брал дочек на колени, они сосали соски, смотрели и слушали, как мы с Костей записываемся. Потом мы прослушивали, что получилось, а дочки качались из стороны в сторону — танцевали под наши заводные биты. Так появилась идея сделать клип на «жжизнь».
Наша работа как вокалистов была закончена.
У Бориса также дописали гитару в песни «альбатрос» и «никто». Сыграл мой друг по ВГИКу Михаил Енотов.
Отправили wave-файлы Кириллу, но в Казани дело замедлилось, потому что он решил, что нужно еще дописать пианистку почти в каждый трек. А потом еще замедлилось, потому что тормозил звукорежиссер.
Я кипел этим детищем, постоянно был на взводе, к тому же, лето адски разогревалось, не предвещая ничего хорошего.
….В Петербурге друг нашел мой паспорт…..
….Оксана уехала отдыхать в Абхазию со своими друзьями, я остался у нее…..
….Через проводников друг передал мне паспорт. Я разглядывал его и не мог поверить в эту удачу….
В это время Даша поступала во ВГИК. Она советовалась со мной, на какой факультет идти — я сказал, что, думаю, проще поступить на сценарный. Тут я могу ее консультировать, если что. На другие факультеты — не знаю. Пошел с ней на последний творческий экзамен — «собеседование». У нее были все шансы поступить, как я судил по Дашиным предварительным работам. Набирал в этом году сценарист Юрий Арабов, которого я немного знал — несколько лет назад ходил на его лекции. Конечно, я не собирался впрямую нахваливать Дашу Арабову и рекомендовать к зачислению, просто думал помочь ей советом, рассказать, как проходит собеседование и всякое такое. Когда она вошла в аудиторию, я пошел подождать на улице. Сидел в тенечке, и ко мне вдруг подошел один абитуриент. Кудрявый парень вопросительно произнес мое имя и фамилию.
— Да. А что вам нужно? — сказал я, испугавшись. Откуда он знает мое имя?
Парень протянул мне мятую тетрадку и сказал:
— Распишитесь, пожалуйста.
У меня впервые попытались взять автограф. Но я запаниковал.
— Простите, я не могу.
Перепугался от неожиданности и после плохого сна.
— Почему?
Парень тыкал в меня этой тетрадкой.
— Извините, не могу, — сказал я.
— Извините, — сказал он.
Он отошел, я успокоился, и мне даже стало немного стыдно. Ну что такого, мог бы и расписаться. Я высматривал этого парня среди других абитуриентов, но не решился подойти к нему и объясниться.
….Температура воздуха в Москве и области поднялась до 38–40 градусов….
…..Я взял паспорт и прошел собеседование на должность «работник склада»….
….Не перезвонили….
….Даже если я устроюсь за 30 тысяч в месяц и буду отдавать половину зарплаты, чтобы погасить долги, уйдет три месяца, пока я доберусь до нулевого баланса….
….Оксана написала смс о том, что купалась с дельфинами….
….Мне исполнилось 25 лет…. Папа и сестра прислали по 1000 рублей, плюс заплатили 1300 — гонорар за порно-рассказ…..
….Вместо членовредительства я разорвал трудовую книжку. Да зачем она мне нужна? Там было всего две записи по полтора месяца: кладовщик в магазине O’stin и продавец в магазине Topshop/Topman….
….Один раз я пошел прогуляться и получил солнечный удар….
….Торфяные болота горели; дома, улицы и города окутал вонючий туман….
….Даша не поступила во ВГИК. После собеседования посчитала, что у нее недостаточно баллов, и общеобразовательные экзамены сдавать не стала….
Целыми днями валялся на диване, потел, иногда ездил к Борису поесть или попить пива, если ему удавалось взять денег у брата, жены или матери. Хотя есть и пива почти не хотелось в такую жару, аппетита не было, больше хотелось лежать на диване, ходить в душ, лежать на диване, ходить в душ. В Москву почти не выбирался. Я пытался читать книги, но текст будто плавился и растекался по страницам. Голышом я проводил дома дни и недели, разглядывая картинки в старых журналах, которые нашел тут, и обдувая бумажным веером потную мошонку. Комары, наверное, не выдержали такой жары — их не было. Зато мухи появлялись каждое утро. Из-за жары невозможно было накрыться даже простыней, и они садились на потную кожу. Я с отвращением гонял их по квартире, убивал и писал посты в ЖЖ о том, как уничтожаю дорогостоящих роботов-мух, которых федералы используют против меня для слежения, анализа крови и ввода препаратов. Я верил в это, сходя с ума.