— Такой ты была всегда, Громовица! — прошептала Юлиана. — Вот почему боюсь за тебя. Попробуем объединить силы, чтобы послать телепатему Гориору. Расскажем ему о ситуации.
— Ты думаешь, что он не знает?
— Инверсия сознания из сферы в сферу требует колоссальной силы. Возможно, он чувствует только психологическое смятение нашей группы. А именно…
— Хорошо, подруга. Я готова. Сосредоточимся на вон той звездочке, что заглядывает в окошко. Сердце у меня загорелось. Верю, что Звездный Корсар придет через этот канал.
Тишина.
Нежное воркование голубей.
Шаги надзирателя за коваными железом дверью. Затихают. Шуршит заслонка на глазке. Появляется в проеме глаз. Разве человек смотрит в сумрак камеры? Это полномочный представитель высшего мучителя, мирового тюремщика. И он это знает, чувствует. Именно поэтому все служащие тюрем полны мистического превосходства над другими людьми: они несут космический императив вечной неволи. Ты можешь жить и спать в «своем» доме, но то чувство — лишь сон, фантазия: тебе на мгновение мучитель подарил право бесконвойной жизни. Ведь ты сам ежедневно возвращаешься на привычные нары-кровать, слушаешь указания начальника, водителя троллейбуса, диктора радио, продавца в магазине, сигнала светофора, голоса собственного желудка, страха потери телесной оболочки — этого темничного скафандра псевдобытия.
— Что за странные мысли терзают тебя? — шепчет Юлиана, прижимаясь к подруге. — Ты где-то далеко… ты забыла о сосредоточении?
— Наоборот, — тихо сказала Галя. — Пусть Корсар и его Возлюбленная почувствуют нашу безмерную муку. Может, тогда они скорей будут искать выход из этого безумного мира.
Щелкает глазок. Шаги надзирателя удаляются. Пространство напряжено грозовой силой ожидания. Плывут искры у зарешеченного окна, вьются в тщетной попытке нарисовать очертания знакомого существа.
— Кто здесь?
— Это я, Глэдис, родные подруги мои. Слышим муку вашу, потому что это и наша мука. Не могу явно предстать перед вами, потому что панцирь Мары почти непроницаемый. Овладейте волной покоя, верьте друзьям невидимым. Кто скажет, что такое быстро, что такое медленно? Вспомните нашу прощальную встречу перед тем, как вы отправились в инфернальные миры. Вы тогда знали, что вас ждет. Бессмертные в стране смертных! Вечная мука, вечное терзание. Победа суждена нам, но она придет через вечность поражений.
— Твое слово, Глэдис, как будто прохладный ветерок в жару. Пусть даже ты — наша мечта, наша изможденная греза.
— Мы всегда рядом, подруги мои. Сделаем все, чтобы защитить вас, сберечь среди ураганов Земли.
— А Звездный Корсар — твой друг… где он?
— Прокладывает мосты между веками. Готовит кармические кладки над пропастями нарушенных связей, чтобы свести вместе Космократоров. Это время грядет, а пока… все мы живем на распутье высоком, на грозных вершинах катастрофического мира. Простите, если мы не всегда откликнемся.
— Прости и нас, Глэдис. Мы теперь лишь страдающие люди… мы постараемся все вытерпеть…
— Скоро снова будете вместе со своим другом. Парадоксальные сплетения судеб близятся. Не теряйте уверенности. Помните: высочайшее творчество в полном самосожжении. Дарю вам песню Шивы. Она обо всех нас. О тех, которые взялись строить мост жизни над мраком смерти.
— Глэдис, ты еще здесь?
Молчание. Из глубины жуткой тишины едва слышна мелодия. Или то любовный гимн голубей? Или песня далеких звезд? Кажется, поют сами стены. А почему бы и нет? Ведь стены — скорлупа яйца, в котором изнемогает птица сказочного мира. Задыхается, проклевывает камень собственной темницы, плачет, зовет Мать, которая снесла космическое яйцо между безумными вихрями космических самумов. Дождется? Или задохнется в самосформированной сфере?
— Ты слышишь, Юлиана? Какие странные, тревожные слова.
— Слышу, Громовица. Мне кажется, что я уже слышала их.
Мы живем на распутье высоком,
Где только небо, гроза и орлы.
Не увидишь его ветхим оком —
Боги всякие следы замели…
— Боги всякие следы замели, — задумчиво повторила Юлиана, опустив веки. — Я это глубоко почувствовала, когда попала в монастырь. Какая мощная гипнотическая гора, чтобы устрашить дух! Внушить бессилие, ничтожество, греховность, обреченность. Подруга! Мы еще не успели с тобой осмыслить даже начальные знаки азбуки Бытия. Но я знаю — Знание вернется к нам. И тогда…
— Тихо, Юлиана, — прижалась Галя к подруге. — Послушаем дальше подаренную нам песню…
Только Шива всевластно царит
Меж тишины, гор и ущелий,
И ему и душа импонирует,
Что отрастила крылья для зрения!
Самосожжение, самогорение
Накапливает силу Огня,
Я зачинаю новые поколения
На посевы грядущему Дню.
В земных катакомбах-жилищах
Тени плачут, требуя чуд,
Только чудо одно — пепелище
Шива им на прощание оставил.
Самосожжение, самодостаточность!
Только смертью одолевается смерть!
Надо в горы высокие забраться,
Чтобы наполниться грозами до предела!
Мы живем на высоком распутье
Громоотводами людям Земли,
Динамитом для тех, кто закованы,
И дождями для зерен в золе.
«Допрос провел руководитель следственной группы Министерства Государственной Безопасности Украинский Коммунистической Республики Сергей Мудрый.
— Фамилия?
— Бова.
— Имя?
— Григор.
— Отчество?
— Максимович.
— Год рождения?
— Тысяча девятьсот тридцать восьмой.
— Место рождения?
— Ржищев Киевской области.
— Гм. Все правильно, Григор Максимович. Мы проверили.
— Что вы проверили?
— Подробности вашей так называемой биографии. В названном вами году действительно родился мальчик Григор. Именно в Ржищеве. Ему сейчас десять лет. Учится в четвертом классе. Имя отца — Максим. Фамилия — Бова. Следовательно, возникает вопрос: зачем вы присвоили чужую фамилию и имя? Еще с такой поразительной разницей в годах, в возрасте? Ваша спутница Галина Куренная тоже сделала подобную глупость. Есть такая девочка, однако она еще под стол пешком ходит. А другая ваша «подруга»… та вообще залетела черт знает куда, в другой век. Как вы посоветуете компетентным органам выходить из этого лабиринта, который вы нам подсунули?
— Сначала скажите, что с моими спутницами? Где они? Почему вы нас разлучили?
— Не валяйте дурака, Бова, или как там вас! Вы задержаны по серьезным подозрениям. Вы криминалист, следовательно, должны понимать: пока ситуация не разъяснится, вас будет содержаться в изоляторе соответствии с законом. Поэтому отвечайте без выкрутасов — как нам быть с такой идиотской версией?
— Это не версия, гражданин следователь. Это — правда. Если ваши органы, как вы говорите, «компетентные», то попробуйте компетентно исследовать наш феномен. Если вы поверите нам, то все загадки разгадаются. Теоретическая предпосылка такова: космическая реальность имеет много вариантов… или дублей… Мы сами тоже озадачены и потрясены этим фактом. Именно фактом. Каждая индивидуальность реализует себя, возможно, в сотнях или тысячах вариантов. Природа экспериментирует с множеством разнообразных сочетаний, а затем выбирает оптимальный результат.
— Я могу с интересом послушать ваш гносеологический бред. Это был бы интригующий сюжет для фантастического романа, Бова. Но для следственных органов это блеф! Нам нужен четкий ответ: кто вас завербовал? Где? Как вы попали в заповедник? Какова цель фантасмагорической легенды? И так далее…
— Гражданин следователь! Ну почему вы так узко мыслите? Почему не пригласить ученых, создать исследовательскую группу? Это же открываются двери в многомерность мира.
— Объективная реальность одна, она дается нам через ощущения.
— Я знаю такое определение. Это сказал Ленин, но…
— Ренегат Ленин бессилен дать такое гениальное определение, это слова Троцкого, а если объективная реальность одна, то где искать ваши мифические сферы? Субъективный бред не интересует органы. Нас интересует, почему была выбрана такая мистификация для легенды? Или ваши шефы идиоты, или…
— Или что?
— Или у них есть какой-то диверсионный план, который еще не выясненный нами. Однако органы выбьют его из вас.
— Как выбьют?
— Как пыль из ковра, парень. Будем бить, пока из вас не выйдет вся пыль, весь мусор, которыми запудрили вам голову. Нас интересует только точная информация. Поймите же наконец: вам отсюда не выбраться! Разве не лучше помочь следственным органам, а следовательно — облегчить собственную судьбу. Я даю слово, что позабочусь, чтобы вам дали минимальный срок заключения. А если будете упираться, то тогда не исключена высшая мера наказания.
— Расстрел?
— Вы догадливы.
— За что? Какой вред мы причинили? Кому?
— Потенциально все что угодно. Только наш вождь Сталин может иметь тайные намерения, поскольку от него зависит судьба Земли, но больше никто. Лучше уничтожить десять невинных, чем выпустить одного потенциального преступника, так надежнее.
— Да вы уничтожите все социум. Талантливые люди пропадут, а останется только мусор, который послушно будет кричать «слава» манипуляторам. Это — сознательный геноцид, гражданин следователь. Ваши вожди получат такой же обратный удар, как и в нашей сфере. Позорная смерть, всенародное проклятие и полное разрушение деспотии.
— Замолчи! Достаточно того, что ты сказал, чтобы впаять тебе десять лет за антигосударственную пропаганду. Однако мы не ограничимся наказанием. Ты не захотел иметь дело со следователем-либералом, как меня называют мои друзья. Тогда пусть с тобой поговорят серьезные ребята. Ты скажешь, кто ваши хозяева, где они и как вы здесь оказались. Клянусь всеми богами — ты все скажешь!..»
(Конец стенограммы).