всем узнаешь своевременно.
Через час после полуночи ночной мрак сгустился, закатилась за горизонт зловещая Заря, погрузились в мглистый туман звезды и Луна.
— Будет гроза, — сказал Горислав.
И словно в подтверждение его слов в небе загремело почти одновременно с ослепительным сиянием длинной стрелы Перуна.
— Уже близко Рожище, — довольно добавил волхв. — Слава водном Диву, мы успеваем. Посмотрите, други, уже видно благословенный колодец Силы Земли.
Гуктур взглянул туда, куда рукой указывал Горислав. Слева от главного русла Дана-пра, над высоким островом, мерцал радужный, лучистый, многоцветный столб, достигавший облаков и, видимо, пронизывая их, углубляясь в бездны дома Сварога.
— Это и есть Рожище? — тихонько спросил юноша.
— Да, сынок, — торжественно ответил Горислав. — Это Источник мощи Земли и Звездного Дива. Таких Источников двенадцать по всей земле. Дед Сварог и Баба Гайя стоят те русла Силы, чтобы вечно кипела жизнь. Внимание, воины! Беритесь за весла.
Заскрипели весла, байдак резко повернул налево и вошел в узкий пролив. Однако вода в нем текла бурным потоком, и Горислав едва успевал орудовать кормовым веслом, чтобы своевременно поворачивать нос байдака меж изгибами русла.
На берегах вырастала стена зарослей. Вместо ив появились кряжистые дубы — все выше и выше, пока густой лес не закрыл горизонт, стало темно, хоть глаз выколи.
— Прибыли, слава Дажбогу, — раздался голос волхва. Нос байдака ткнулся в песок. — Быстро выходите на берег. Я вижу, нас уже ждут.
Действительно, меж стволами тысячелетних дубов пробивались издалека лучи костра, полыхающего в чаще. У байдака остались гребцы, а посланцы вслед за Гориславом пошли к огню. За минуту они вышли на поляну, окруженную стеной из могучих стволов сухостоя. В каменном кольце гудит буйное пламя, танцуя на смолистых ветвях, прозрачная смола клокотала, таяла, добавляя яростной силы огненной стихии. Между костром и частоколом пришельцы увидели маленькую сгорбленную бабу в белой-пребелой рубашке. Она сидела на камне, положив ладони на герлыгу, и внимательно, испытующе смотрела на гостей. Волосы у нее были прикрыты белым покровом, и только чудо молодые глаза сияли синим огнем. Гости склонились перед бабой в глубоком, почтительном поклоне.
— Приветствуем тебя, родная Берегиня, — с умилением сказал Горислав. — Я вижу — ты ждала нас.
— Да, — просто ответила баба сильным, низким голосом, и Гуктуру показалось, что за старческим обликом спряталась молодая девушка. — Какой была бы я Берегиней, если бы задремала в такой грозный час?
— Так, может, ты знаешь, почему нас прислал магатям Ям?
— Разве он вас прислал? — удивилась баба.
— А кто же?
— А кто присылает весну-красную в Троянский край? — спросила Берегиня, улыбаясь. — Кто велит ясному Хору-Солнышку сиять людям и зверям, травам и птицам, бабочкам и турам, всему-всему живому? Дух Жизни несет всех нас до Дальнего Моря… каждую минуту мы чувствуем его касания. И только что боян Тихозгук пел молитву к нему. Разве обманываю вас?
— Я знаю, что ты слышишь, — с благодарностью сказал певец, еще раз кланяясь Бабе Гайе. — Тогда наверняка знаешь и нашу беду!
— Знаю. И уже изготовилась дать совет. Да и не я его дам, а более значительный чем я.
— Кто же? — удивился Горислав.
— Род, — довольно сказала Берегиня. — Сам праотец Троян-поля. Вечный Часовой Дажбожого Рода.
— Разве его можно узреть? — взволнованно спросил волхв.
— Видишь, даже ты удивляешься этому. Разве может Родная Сила оставить своих детей перед бедой? Разве только я встревожена нашей бедой? Навь и Правь клокочут болью Внуков Дажбога. Поэтому приготовьтесь, садитесь вокруг святого очага на камни… и смотрите да слушайте…
Баба Гайя встала с камня и выпрямилась. Куда девалась ее съежившееся, бессильное тело! Она подняла тонкие руки, будто крылья. В ее ладонях оказались два пука засушенных цветов. Она бросила в костер один пук, что-то прошептала. Потом другой. Нежный запах поплыл над поляной. Казалось, что в нем объединены все ароматы трав и цветов — мяты, полыни, душицы, тысячелистника, чар-зелья, руты, васильков, хмеля и еще множества других. Стало хорошо, приятно, легко. Волна дремоты убаюкала гостей, а Берегиня смотрела на них сквозь стену огня и ласково улыбалась.
Неожиданно просто между языками пламени появилась высокая фигура какого-то волшебного кумира. У него длинные волосы, небольшие усы и борода. Одетый в белые вышитые одеяния — длинную рубашку и прекрасный серебристый плащ. По правую и левую руку — две девушки-красавицы, тоже одетые в вышиванки, с венками на головах, с длинными косами.
— Кто это? — изумился Гуктур.
— Род и Роженицы, — прошептал Приям. — Ты повезло, сынок, что в юном возрасте увидел наших кумиров.
— Дорогой Род, — раздался звонкий голос Берегини. — Ты уже знаешь о беде Троян-поля. Мир сломан. Мрак выползает из тайных укрытий. Пора дать нашей Родине напутствия на дальние пути. Правду я говорю?
— Хорошо, — грустно и нежно сказал Род. — Я мои дочери Роженицы передают вам, дети, повеление и волю всех Родов. Судьба грядущего скрывается во мраке далеких дней, но сейчас должны осуществить следующее: пусть дева Макошь родит сына от Дажбога. В этом спасение нашего Рода. Так и передайте магатяму Яму: его дочь — дева Макошь должна зачать от Дажбога, и родить ему сына, и назвать его именем Риям, что будет означать Охваченный Солнцем. Слышите, дети? Спешите…
Магатяма Ям одиноко направлялся в потаенное убежище своей дочери Макоши. Уже несколько лет девы никто из троянов не видел, не встречал. Она выбрала для себя дом Зелен-Дива, вечносущего Кощея Бессмертного. В извечном лесу, в глубокой землянке-пещере она поддерживала очаг Макоши — Матери Земли, как и сотни ее предшественниц. Приняв святой завет праотца и праматери, дева отказывалась от личного счастья в семье, от супружества, от ежедневной радости общения с детьми, родственниками, знакомыми людьми. Даже пищу она должна была добывать сама себе: яблоки-кислицы, груши-дички, грибы, съедобные корни, мед в гнездах диких пчел — этого было достаточно для питания юной жрицы. Только раз в год, на Купалу, избранная группа старших женщин посещала святое убежище. Они издали видели фигуру Макоши (жива ли, здорова ли?), наблюдали за прозрачным дымком жертвенного костра, которые отвесно шел в небосвод, расплываясь голубой мглой над верхушками дубов. Для девы на условленном месте оставляли свиток белого полотна для новой рубашки и ладунку с крошками живицы — по крошке от каждого жителя Троян-поля: дева приобщала те прозрачные капельки к общему очагу Родного Края, который обязана была сохранять.
А теперь Ям должен передать родной дочери веление Рода: принять в чистое лоно свое семя Дажбога, чтобы родить Сына Солнца. Поймет ли юная дева, согласится? Ведь от этого зависит судьба родного края. Магатям вспоминал, что когда-то, в древние времена, уже происходило такое: предыдущая Макошь родила Сына от кумира с неба, и посланец Высшего Отца защитил предков от орды чужеземных захватчиков. Уже и забыли трояны, кто они были — те враги, только в сказках осталось название — Двенадцатиголовый Змей: видимо, много хищных воевод собиралось поглотить щедрые просторы Троян-поля, коль их полки казались чудищем с множеством голов.
Грусть в душе магатяма, тяжело на сердце. Хотелось бы для дочери простой женской судьбы, но тщетно мечтать о таком: и предводитель народа, и его родные должны отказываться от личного во благо Дажбожого Рода.
Вот уже сквозь кусты виден синеватый дымок, вьющийся из трубы землянки-святилища. Солнечные лучи заливают широкую поляну, заполненную цветами. Макошь ходит между ними, легко ступая по узким тропинкам, и кажется, что ее хрупкая фигура плывет над радугой красок и запахов. А цветы посеяны кругами: для каждого цветка — отдельный круг. Внутри — седой ковыль-волосатик. А дальше — темно-синие васильки и сине-малиновые очи Лады, голубые братцы-незабудки, золотистые дажбожики, оранжевые звезды и ноготки, нежно-розовые и багровые цветы — материнские сердца. Кажется, что радуга из грозовой тучи сошла на землю и почила посреди поляны. Кто надоумил деву Макошь сотворить такое чудо? Само сочетание цветочных красок успокаивает, исцеляет, настраивает на молитву.
Макошь увидела отца, радостно вскрикнула, взмахнув руками, как крыльями. Легко прыгая над цветами, как девочка-подросток, бросилась к нему, обняла, припав к могучей груди. Сквозь слезы в прекрасных темно-синих глазах смотрела на родное лицо, целовала бронзовые руки с натянутыми жилами.
— Папочка, родной! Папочка, милый! Как я скучаю по вам! Какой Ветер-Див принес тебя ко мне в гости? Что случилось? Или уже моя судьба меняется? Я, может, плохо служу Троян-полю?
— Доченька любимая, — взволнованно сказал магатям Ям, поглаживая голову Макоши. — Еще больший груз должна взять на себя для родного края. Вот почему я появился здесь…
— Что случилось, папочка?
— Беда нависла над краем, дочка. Враги с запада и полудня напали на землю Троян-поля. Давно уже наши люди забыли о кровавых походах и битвах. Сейчас опять пылают дома, умирают матери, дети и наши воины. Магатямы и волхвы решили обратиться к Бабе Гайе и Сварогу за советом. От Берегини уже вернулись посланцы.
— И что же? — спросила Макошь.
— Баба Гайя вызвала Рода с роженицами, — пристально глядя на дочь, сказал Ям. — И он сказал о велении всем родам Троян-поля. Дева Макошь должна родить сына…
— Папочка! — вспыхнув румянцем, стыдливо вскрикнула дева. — Как может быть? Ведь я одинокая, без мужа. Моя судьба отдана Дажбогу.
— Именно от него… от Покровителя Троянского Рода ты должна зачать, — сурово ответил отец.
— Да сказал сам Род? — серьезно-задумчиво спросила дочь.
— Да, — кивнул Ям.
— Тогда пусть сотворится воля Небес, — помолчав, прошептала дева. — Только бы Родной Край защитить. Чем же это поможет Троян-полю, папочка?
— Ты родишь сына и наречешь его именем Риям.