Часть солдат, герметически изолированных от всех возможных контактов с Чикой, устремилась к зданию. Прошли медленные четверть часа, Алварден наблюдал за происходящим, как если бы смотрел за всем этим со стороны или присутствовал при эксперименте, который был ему интересен с профессиональной точки зрения.
Последний из солдат выбежал на улицу, магазин опустел и погрузился во тьму.
— Запечатать двери!
Прошло пять минут, и баки с дезинфекторами; помещенные в различных точках каждого этажа, пришли в действие. Струи вырвавшейся из них жидкости поливали стены, не оставляя сухим ни кусочка, наполняя воздух почти непереносимым зловонием. В такой атмосфере протоплазма выжить попросту не могла.
Лейтенант направился к Алвардену и Поле.
— Как его имя? — В голосе его не было жестокости, скорее звучало крайнее безразличие. «Был убит землянин, думал он. Что ж, в этот день он убил еще и муху. Итого — двое».
Он не получил ответа. Пола робко наклонила голову, а Алварден наблюдал за ним с любопытством. Имперский офицер не сводил с них взгляда. Он коротко бросил:
— Проверьте их на предмет инфекции.
Офицер со знаками отличия имперских медицинских войск подошел к ним, и его затянутая в перчатку рука ощупала их подмышки и разгладила уголки ртов, исследуя внутреннюю поверхность щек.
— Инфекции нет, лейтенант. Если бы они заразились днем, инфекция уже ясно бы виднелась.
— Гм… — Лейтенант Клауди снял с головы свой шар и с удовольствием глотнул «живой» земной воздух, потом хрипло сказал:
— Твое имя, землянин-женщина?
Термин сам по себе достаточно оскорбительный, а тон, каким он был произнесен, выказывал крайнее недовольство.
— Пола Шент, сэр, — шепотом ответила она.
— Твои бумаги!
Она сунула руку в маленький карман белого халата и вытащила розовый бумажник.
Он взял его, открыл при свете карманного фонарика и внимательно изучил содержимое. Потом швырнул его ей назад. Бумажник упал на пол, Пола быстро наклонилась, чтобы подобрать его.
— Стоять, — нетерпеливо приказал офицер и отшвырнул ногой бумажник с такой силой, что тот оказался вне пределов ее досягаемости. Пола, побелев, едва успела отдернуть пальцы.
Алварден нахмурился и решил, что настало время вмешаться. Он сказал:
— Ну-ка, послушайте.
Лейтенант мгновенно повернулся к нему, сжав губы.
— Ты что-то сказал, землянин?
Пола тут же очутилась между ними.
— Прошу вас, сэр, этот человек не имеет отношения к тому, что случилось сегодня. Я никогда его раньше не видела…
Лейтенант оттолкнул ее.
— Я спросил: ты что-то сказал, землянин?
Алварден окинул его долгим холодным взглядом.
— Я сказал: ну-ка, послушайте. Я говорю, что мне не нравится, как вы обращаетесь с женщиной, и я собираюсь улучшить ваши манеры.
Он был настолько рассержен, что даже не подумал внести ясность, касающуюся места его проживания.
Лейтенант Клауди улыбнулся, но его улыбка отнюдь не являлась признаком хорошего настроения.
— А где воспитывался ты, землянин? Ты разве не знаешь, что, обращаясь к человеку, надо добавлять слово «сэр»? Ты не знаешь, где твое место? Что ж, прошло уже достаточно времени с тех пор, как представилась возможность научить одного здорового землянина. Как это там…
И в мгновение ока, подобно вспышке молнии, его раскрытая ладонь оказалась у лица Алвардена. Раз-два, раз-два… Алварден в изумлении отступил, потом ощутил настоящий рев в ушах. Он перехватил руку противника и увидел, как лицо его перекосилось в крайнем недоумении…
Легко сработали мускулы его плеч…
Лейтенант с грохотом растянулся на мостовой. Стеклянный шар выпал из его рук и разлетелся на множество осколков. Он все еще лежал, когда Алварден, ужасающе улыбаясь, проговорил:
— Ну, что, еще какой-нибудь подонок собирается поиграть на моем лице?
Сержант поднял невротический хлыст, контакт замкнулся, и тускло-фиолетовая вспышка опоясала тело Алвардена.
Каждый его мускул окаменел от непереносимой боли, и он мгновенно опустился на колени. Потом все его тело парализовалось, и он потерял сознание.
Когда Алварден выплыл из окатывающей его дымки, первое, что он ощутил, было холодное прикосновение ко лбу. Он попытался открыть глаза и обнаружил, что веки его открываются с большим трудом. Он позволил им оставаться закрытыми и серией медленных коротких движений поднес ладонь к лицу.
Мягкое сырое полотенце, придерживаемое на его лбу маленькой рукой…
Борясь с надвигающимся туманом, он все же заставил себя открыть один глаз.
— Пола, — сказал он.
Послышался легкий радостный вскрик.
— Да. Как вы себя чувствуете?
— Так, как будто я был мертвым, — хрипло ответил он, — но при этом не потерял способности чувствовать боль… Что случилось?
— Нас привезли на военную базу. Здесь был полковник. Вас обыскали… и я не знаю, что они собирались делать, но… мистер Алварден, вам не нужно было бить лейтенанта. Я думаю, что вы сломали ему руку.
Слабая улыбка исказила лицо Алвардена.
— Хорошо. Жаль, что не шею.
— Но нападение на имперского офицера… это же самая большая провинность. — Голос ее перешел на полный ужаса шепот.
— Действительно? Ладно, посмотрим.
— Ш-ш-ш… Они идут опять.
Алварден закрыл глаза и расслабился. Крик Полы отдался в его ушах лишь слабой и отдаленной тенью, и когда он почувствовал укол гипотермического шприца, то не мог заставить свои мускулы шевельнуться.
А потом его сосуды и нервы погрузились в благословенную волну спокойствия. Никакой боли. Судороги покинули его руку, напряжение — спину, и он смог сесть. Он быстро разлепил веки и окончательно выпрямился.
Полковник задумчиво изучал его. Пола тоже внимательно смотрела на него.
Полковник сказал:
— Итак, доктор Алварден, вы пережили в этот вечер неприятное недоразумение.
Доктор Алварден… Пола поняла, как мало она о нем знала, не знала даже, чем он занимается… Она никогда не ощущала ничего подобного.
Алварден издал короткий смешок.
— Неприятное, говорите. Я думаю, что весьма неприятное.
— Вы сломали руку имперскому офицеру при исполнении им служебных обязанностей.
— Офицер первым меня ударил. В его обязанности не может входить нанесение оскорблений, как моральных, так и физических. Поступая так, он посягнул на честь офицера и джентльмена. Как свободный гражданин Империи я имею право подвергать подобного, с позволения сказать, кавалера соответствующему лечению.
Полковник хмыкнул и не знал, казалось, что ответить. Пола смотрела на них обоих огромными непонимающими глазами.
Наконец, полковник мягко проговорил:
— Мне не следует объяснять, что сам я считаю случившееся самым досадным недоразумением. Нанесение телесных повреждений явно имело место с обеих сторон. Лучше всего забыть об этом.
— Забыть? Я так не считаю. Я был гостем во дворце Прокуратора, и его может заинтересовать то, как гарнизон исполняет приказы на Земле.
— Но, доктор Алварден, я заверяю вас, вы получите публичное извинение…
— К чему это? Что вы намерены делать с мисс Шент?
— Что предложили бы вы?
— Мгновенно освободить ее, вернуть ей бумаги и извиниться перед ней — прямо сейчас.
Полковник покраснел, потом с усилием проговорил:
— Конечно. — Он повернулся к Поле. — Если молодая леди согласна принять мои самые глубокие извинения…
Темные стены гарнизона остались за ними. Спустя десять молчаливых минут, проведенных в такси, они стояли в пустынной темной комнате Института. Было за полночь.
Пола сказала:
— Не думайте, чтобы я все вполне понимала. Вы должно быть очень важная персона. С моей стороны кажется глупым не знать вашего имени. Я даже не представляла себе, чтобы Внешние могли так обращаться с землянином.
Алварден почувствовал странное облегчение при мысли о том, что наступает конец непониманию.
— Я не землянин, Пола, я археолог с сектора Сириуса.
Она быстро повернулась к нему, и лицо ее казалось при свете луны белым. Она заговорила.
— Значит, вы ударили солдата только потому, что знали, что находитесь в безопасности. А я думала… мне следовало знать.
Все ее существо, казалось, излучало горечь.
— Прошу у вас самого нижайшего прощения, сэр, за мое невежество. Я допустила с вами совершенно непозволительную фамильярность…
— Пола, — вскрикнул он сердито, — в чем дело?! Ну и что из того, что я не землянин? Разве это делает наши отношения другими, чем те, какими они были пять минут назад?
— Вы могли бы сразу сказать мне об этом, сэр.
— Я не прошу называть меня «сэром». Не будьте подобной остальным из них, хорошо?
— Остальным из кого, сэр? Остальным из рода отвратительных животных, живущих на Земле? Я должна вам сто кредитов.
— Забудьте об этом, — с отвращением сказал Алварден.
— Не могу последовать вашему приказу. Если вы дадите мне ваш адрес, я вышлю вам деньги завтра же.
Внезапно Алварден сделался грубым.
— Вы должны мне гораздо больше, чем сто кредитов.
Пола прикусила губу и сказала:
— Я могу оплатить вам лишь часть своего долга. Ваш адрес?
— Штат-хауз, — бросил он ей через плечо и исчез в ночи.
Пола плакала.
Шент встретил Полу у дверей своего кабинета.
— Он вернулся, — сказал Шент. — Его привел маленький человек.
— Хорошо! — Она говорила с огромным трудом.
— Он попросил двести кредитов. Я дал их ему.
— Он должен был попросить сто, но это неважно.
Она пронеслась мимо отца. Он жалобно спросил:
— Я ужасно беспокоился. Вся эта возня по соседству… Я не осмеливался спросить, боялся повредить тебе.
— Все в порядке. Ничего не случилось… Позволь мне сегодня переночевать здесь, отец.
Усталость все равно не дала ей возможности заснуть, ибо нечто важное все же случилось. Она встретила мужчину, и он был Внешним.
И у нее был его адрес.