Она топнула ногой. Полное ее имя было Артемизия — королевское имя, которое носила по крайней мере одна представительница каждого поколения.
— Да, несомненно. Будь благословенна ее душа! Какая это была мать! Иногда мне кажется, что ты ее копия, и в тебе нет от меня ничего. Но ты не вдумывалась в его доводы?
— Которые?
— Один из них…
Он сделал неясный жест, подумал немного и сдался. Он подошел к дочери и хотел положить ей руку на плечо, но она отшатнулась, и ее алое платье зашумело в воздухе.
— Я провела с ним вечер, — горько сказала она.
— Он пытался поцеловать меня. Это отвратительно.
— Но все целуются, дорогая! Не так было во времена твоей бабушки. Поцелуи и ничего, меньше, чем ничего! Молодая кровь, Арта!
— Молодая кровь! К дьяволу! За пятнадцать лет этот ужасный маленький человек имел молодую кровь только однажды — когда ему сделали переливание. Он на четыре дюйма ниже меня, отец. Как мне показываться в обществе с пигмеем?
— Он значительный человек. Очень значительный.
— Это не добавляет ни одного дюйма к его росту. Он кривоногий, как все они, и у него пахнет изо рта.
— Пахнет изо рта?
Артемизия сморщила нос.
— Вот именно, пахнет. Неприятный запах. Он мне не понравился, и я ему об этом сказала.
Хинрик удивленно разинул рот, потом спросил хриплым полушепотом:
— Ты сказала ему об этом? Ты сказала, что высокий представитель королевского двора в Тиране может Иметь такую неприятную личную особенность?
— Конечно, имеет! Ты знаешь, у меня есть нос! Поэтому, когда он приблизился ко мне, я его оттолкнула. Восхитительно! Он упал на спину, задрав ноги!
Она показала пальцами, как задрал ноги неудачливый кавалер, но Хинрику все было не до смеха: он со стоном согнул плечи и закрыл лицо руками.
Меж пальцев жалобно взглянул на дочь.
— Что же теперь будет? Как могла ты так поступить?
— Это не принесло мне ничего хорошего. Знаешь, что он сказал? Это послужило последней каплей. Я поняла, что не вынесла бы этого человека, даже если бы он был десяти футов ростом.
— Но что же он сказал?
— Он сказал: «Ха! — Держись за что-нибудь, отец!
— Горячая девушка! Так она мне еще больше нравится». Двое слуг помогли ему встать на ноги. Больше он не пытался дышать мне в лицо.
Хинрик согнулся в кресле и уставился на Артемизию.
— Ты ведь выйдешь за него? Не нужно принимать это всерьез. Почему бы ради политической выгоды…
— Что значит «не принимать всерьез», отец? Скрестить пальцы левой руки, подписывая брачный контракт?
Хинрик выглядел смущенным.
— Конечно, нет. Что это даст? Скрещенные пальцы не отразятся на законности контракта. Ну, Арта, я удивлен твоей непонятливостью.
Артемизия вздохнула.
— Что ты имеешь в виду?
— Что я имею в виду? Ты меня совсем запутала. Я не могу заниматься делом, когда ты со мной споришь. Что я говорил?
— О моем замужестве.
— О, да. Я говорил, что ты не должна относиться к нему серьезно.
— Значит, я могу завести любовников?
Хинрик фыркнул и нахмурился.
— Арта, я воспитал тебя скромной, сдержанной девушкой, как и твоя мать. Как ты можешь говорить такие вещи? Стыдно!
— Но разве ты не это имел в виду?
— Я не могу этого так говорить. Я мужчина и взрослый человек. А такая девушка, как ты, и вовсе так говорить не должна.
— Хорошо. Я не имела в виду любовников. Если меня вынуждают выйти замуж по политическим соображениям, я, вероятно, заведу любовников, но всему есть предел.
Она положила руки на бедра, и широкие рукава платья скользнули до загорелых плеч.
— Но что я буду делать между любовными свиданиями? Ведь он же будет моим мужем, а я этого не вынесу.
— Он стар, моя дорогая. Жизнь с ним будет недолгой.
— Недостаточно стар. Пять минут назад у него была молодая кровь. Помнишь?
Хинрик широко развел руки, потом опустил их.
— Арта, он тиранит, и весьма влиятельный. Он пользуется влиянием при дворе Кхана.
— Возможно, для Кхана он хорошо пахнет. Вероятно, Кхан сам воняет.
Рот Хинрика от ужаса принял форму буквы «о». Он пугливо оглянулся, потом хрипло сказал:
— Никогда не повторяй этого.
— Буду, если почувствую, что он воняет. Этот человек уже имел трех жен…
Тут же Артемизия предупредила слова отца:
— Не Кхана имею в виду, а того, за кого ты хочешь меня выдать замуж.
— Но они мертвы, его жены, — объяснил отец. — Арта, они не живут. Не думай об этом. Неужели ты считаешь, что я могу выдать дочь за многоженца? Мы проверили по документам. Он женился последовательно, а не одновременно, и теперь они мертвы, совершенно мертвы, все три.
— Неудивительно.
— О, боже, что мне делать?
Он сделал последнее усилие.
— Арта, нужно платить за право быть представительницей семьи Хинриадов и дочерью Директора.
— Я не просила никого об этом.
— Такова история Галактики, Арта. Государственный интерес, безопасность планет и их народов требуют…
— Чтобы бедная девушка продавала себя?
— О, какая вульгарность! Когда-нибудь, вот увидишь, ты скажешь такое публично.
— Это на самом деле так, и я скорее умру, чем сделаю это…
Директор вскочил и протянул к ней руки.
Губы его дрожали, он молчал. Она в слезах подбежала к нему и вцепилась отчаянно.
— Я не могу, папа, не заставляй меня.
Он неуклюже похлопал ее по плечу.
— Но если ты не согласишься, что произойдет? Тираниты будут недовольны. Они сместят меня, посадят в тюрьму, может быть, даже каз…
Тут он споткнулся.
— Сейчас очень тяжелые времена, Арта. Ранчер Вайдемоса приговорен на прошлой неделе. Я думаю, он казнен. Ты помнишь его, Арта? Он был при нашем дворе полгода назад. Большой человек с круглой головой и глубоко посаженными глазами. Вначале ты его испугалась.
— Помню.
— Вероятно, он мертв. Кто знает, может, следующая очередь моя! Твой бедный, беззащитный старый отец следующий. Плохие времена. Ранчер был при нашем дворе, а это очень подозрительно.
Она отодвинулась от него.
— Почему подозрительно? Ты ведь не был связан с ним?
— Я? Конечно, нет. Но если мы открыто оскорбим Кхана Тиранитского отказом его фавориту, они могут подумать даже и об этом.
Слова Хинрика были прерваны гудением устройства связи. Он беспокойно заерзал.
— Я поговорю в своей комнате. Отдыхай. Когда поспишь, почувствуешь себя лучше. Ты просто немного устала.
Артемизия посмотрела ему вслед и нахмурилась. Лицо ее стало напряженно-задумчивым.
У входа послышались шаги. Она обернулась.
— Что?
Тон ее звучал резче, чем она хотела бы.
Лицо Хинрика было желтым от страха.
— Вызывал майор Андрос, — сказал он.
— Из внешней полиции?
Хинрик кивнул.
Артемизия воскликнула:
— Он, конечно, не…
Она замолчала, не в силах облечь ужасную мысль в слова, но напрасно ждала разъяснений.
— Какой-то молодой человек просит аудиенции. Я его не знаю. Зачем он появился здесь? Он с Земли.
Отец тяжело дышал и запинался.
Девушка подбежала к нему и схватила за руку.
— Садись, отец. Расскажи, что случилось.
Она затрясла его, и выражение страха отчасти исчезло с его лица.
— Не знаю точно, — прошептал он. — Молодой человек знает подробности заговора на мою жизнь. Они велели мне выслушать его.
Он глуповато улыбнулся.
— Меня любит народ. Никто не захочет убивать меня. Зачем?
Он слегка успокоился, когда она сказала:
— Конечно, никто не захочет убивать тебя, отец.
Он снова задрожал.
— А вдруг это они?
— Кто?
Он перешел на шепот:
— Тираниты. Ранчер Вайдемоса был здесь, и они убили его.
Голос его повысился.
— А теперь они послали кого-нибудь убить меня.
Артемизия сжала его плечо с такой силой, что Хинрик охнул.
Она сказала:
— Отец, сиди спокойно! Ни слова! Слушай меня. Никто не убьет тебя. Ты слышишь — никто. Ранчер был здесь шесть месяцев назад. Шесть месяцев. Запомни это.
— Так давно, — прошептал Директор. — Да, так оно и есть.
— Оставайся здесь и отдохни. Ты переутомился. Я сама увижусь с молодым человеком и приведу его к тебе, если это безопасно.
— Ты, Арта? Он, надеюсь, не причинит вреда женщине.
Она наклонилась и поцеловала его в щеку.
— Будь осторожна, — пробормотал он и устало закрыл глаза.
Глава 6Тот, кто носит корону
Байрон Фаррил беспокойно ждал приема в одном из внешних зданий Дворца Земель. Впервые в жизни испытывал он унижающее чувство провинциала.
Мир Вайдемоса, где он вырос, казался ему прекрасным, и теперь память наделяла его варварским блеском. Эти резные линии, филигранная отделка, эти причудливо изогнутые башенки и сложные фальшивые окна.
Но здесь — совсем иное…
Родийский Дворец Земель был не просто глыбой хвастовства, построенной тщеславными лордами королевства. Но и не был он проявлением слабеющего и умирающего мира. Это был каменный апофеоз династий Хинриадов.
Здание возвышалось сильным и спокойным.
Линии уходили прямо и вертикально, устремляясь к центру каждого построения, но в то же время без впечатления изнеженности. В них была мощь, — возведенная до высшей точки, но зрителю не становилось ясно, как это достигается. Здания были замкнуты, самоуверенны, горды.
Вся совокупность зданий, составлявшая Центральный Дворец, была выстроена по принципу крещендо и постепенно нарастающей мощи. От здания к зданию даже небольшая искусственность мужественного родийского стиля исчезала. Не было даже «фальшивых окон», так ценимых в качестве архитектурных украшений и бесполезных для освещения и вентиляции. Только линии и плоскости, геометрическая абстракция, уводившая глаза к небу.
Тиранитский майор резко остановился.
— Сейчас вас примут, — сказал он.
Байрон кивнул, и вскоре перед ним щелкнул каблуками огромный человек в алом мундире. Байрону вдруг пришла в голову мысль, что те, кто обладает реальной властью, не нуждаются в ее внешних проявлениях и удовлетворяются тускло-голубыми мундирами. Он вспомнил великолепие жизни Ранчеров и прикусил губу при мысли о его тщетности.