Байрон провел тыльной стороной ладони по лбу, напряжение частично покинуло его.
— Готово, — сказал он.
Автарх поднял свой скафандр. Под ним еще было много влаги.
— Спасибо, — вежливо поблагодарил он. — Сейчас явится мой офицер. С ним вы обсудите подробности поставки вам необходимых товаров и оборудования.
Он вышел.
— Посмотрите за офицером Автарха, Джил. Когда он придет, разведите туннель, — сказал Байрон. — Для этого нужно только выключить магнитное поле. Вот здесь…
Он повернулся и вышел из рубки. Ему необходимо было побыть одному, подумать.
За ним послышались торопливые шаги и негромкий, зовущий его голос. Он остановился.
— Байрон, — сказала Артемизия, — я хотела поговорить с, вами.
— Позже, если вы не возражаете, Арта.
Она внимательно смотрела на него.
— Нет, сейчас.
Она вытянула руки, как будто хотела его обнять, но не была уверена, что он хочет того же.
— Вы не верите тому, что он сказал о моем отце?
— Это неважно — верю или нет.
— Байрон… — начала она и смолкла.
Ей трудно было говорить. Она попыталась снова.
— Байрон, я знаю то, что произошло между нами, получилось потому, что мы были одни, и в опасности, но…
Она снова замолчала.
Байрон сказал:
— Если вы хотите сказать, что вы из семьи Хинриадов, Арта, то не нужно. Я это знаю. И впоследствии я бы вам об этом не напомнил.
— О, нет! Не это!
Она схватила его за руку и прижалась щекой к твердому плечу.
Теперь она говорила быстро.
— Это совсем не то. Дело не в Хинриадах и не в Вайдемосах. Я люблю вас, Байрон.
Она искала его взгляд.
— Я думаю, вы тоже меня любите. Вы признали бы это, если бы забыли, что я из Хинриадов. Я сказала первая. Вы говорили Автарху, что не вините меня за дела отца. Не обвиняйте меня.
Она обнимала его за шею. Байрон чувствовал мягкость ее груди и теплоту ее дыхания. Он медленно высвободился из ее объятий, мягко разъединил ее кисти и отступил.
— Я не расквитался с Хинриадами, миледи.
— Но вы же сказали Автарху, что…
Он отвел взгляд.
— Простите, Арта. Не вспоминайте то, что я сказал Автарху.
Она хотела закричать, что это неправда, что ее отец этого не делал, что в любом случае…
Но он вошел в каюту и оставил ее в коридоре с глазами, полными боли и стыда.
Глава 15Дыра в пространстве
Когда Байрон снова вошел в пилотскую рубку, Теодор Ризетт повернулся к нему.
У него были седые волосы, все еще крепкое тело и широкое красное улыбающееся лицо.
Одним шагом он преодолел разделявшее их расстояние и сосредоточенно пожал Байрону руку.
— Клянусь звездами, не нужно было говорить, что вы сын вашего отца. Как будто ожил старый Ранчер.
— Я бы хотел, чтобы это произошло, — печально сказал Байрон.
Улыбка исчезла с лица Ризетта.
— Мы все этого бы хотели. Каждый из нас. Кстати, я Теодор Ризетт, полковник регулярной лигейнской армии, но в нашей маленькой игре мы не пользуемся званиями, даже к Автарху мы обращаемся «сэр». Это кое-что напомнило мне.
Он стал серьезным.
— У нас на Лигейне нет ни лордов, ни леди, ни Ранчеров. Надеюсь, я никого не обижу, если случайно забуду о титулах?
Байрон пожал плечами.
— Как вам угодно, пусть не будет никаких званий в нашей маленькой игре. Но как насчет трейлера? Я понял, что должен договариваться с вами.
Он осмотрелся. Джилберт сидел, безмолвно слушая. Артемизия повернулась к нему спиной. Ее тонкие бледные пальцы чертили абстрактные рисунки на фотоконтактах компьютера. Голос Ризетта вновь привлек ее внимание.
Лигейнец обвел взглядом рубку.
— Впервые вижу тиранитский корабль изнутри. Раньше не приходилось. Аварийный люк ближе к корме? Мне кажется, двигатели окружают середину корабля.
— Верно.
— Хорошо. Тогда нет никаких неприятностей. В старых моделях двигатели на корме, поэтому трейлер приходится ставить под углом. Труднее организовать искусственное тяготение, а маневрирование в атмосфере вообще невозможно.
— Сколько времени это займет, Ризетт?
— Недолго. Какой величины трейлер вам нужен?
— А какой вы можете дать?
— Самый роскошный. Конечно, если Автарх так говорит, значит, вопрос решен. Мы можем присоединить целый корабль. У него будут вспомогательные моторы.
— Я полагаю, там будут жилые помещения?
— Для миссис Хинриад будет значительно удобнее, чем здесь…
Он резко остановился.
При упоминании ее имени Артемизия медленно и холодно прошла мимо и покинула пилотскую рубку. Байрон проследил за ней взглядом.
Ризетт сказал:
— Вероятно, мне не следовало говорить «миссис Хинриад»?
— Нет, ничего. Не обращайте внимания. Вы говорили…
— О помещениях. По крайней мере, две большие каюты с душем. Обычные туалетные устройства больших лайнеров. Ей будет весьма удобно.
— Хорошо. Нам нужны пища и вода.
— Конечно. В резервуаре будет двухмесячный запас воды. Если захотите организовать плавательный бассейн, тогда запас будет на меньшее время. И замороженные туши. Сейчас вы едите концентрат тиранитов?
Байрон кивнул, и Ризетт сделал гримасу.
— У него вкус прессованных опилок. Что еще?
— Запас одежды для леди, — сказал Байрон.
Ризетт сморщил лоб.
— Да, конечно. Ну, это будет ее забота.
— Нет, сэр. Вы снабжаете нас всем необходимым. Можете доставить и одежду, соответствующую современной моде.
Ризетт коротко рассмеялся и покачал головой.
— Ранчер, ей это не понравится. Ее не удовлетворит одежда, которую она не сама выберет. Это точно. У меня есть опыт с подобными созданиями.
Байрон сказал:
— Видимо, вы правы, Ризетт. Но будет так.
— Ладно. Но я вас предупредил. На вашу ответственность. Что еще?
— Разные мелочи. Запас моющих средств и еще косметика, духи — то, что нужно женщинам. Это все позже. Начните подготовку трейлера.
Теперь молча вышел Джилберт. Байрон посмотрел ему вслед. Челюсти его сжались.
— Хинриады! Ведь они Хинриады! Джилберт и она — тоже.
Он продолжал:
— Конечно, понадобится одежда для мистера Хинриада и для меня. Но это не так уж важно.
— Верно. Вы не возражаете, если я воспользуюсь вашим радио? Мне лучше остаться у вас на корабле, пока все не будет закончено.
Байрон подождал, пока были отданы первые приказы. Потом Ризетт повернулся и сказал:
— Никак не могу привыкнуть к тому, что вы ходите, говорите. Вы так на него похожи. Ранчер часто говорил о вас. Вы ведь учились на Земле?
— Да. Неделю назад я получил бы диплом, если бы не это происшествие.
Ризетт неуверенно взглянул на него.
— Вы говорите о посылке вас на Родию? Не сердитесь на нас. Мне это не нравилось. Строго между нами, и нашим парням это совсем не понравилось. Автарх, конечно, не посоветовался с нами. Откровенно говоря, это был риск с его стороны. Некоторые из нас — я не упоминаю имена — даже решили задержать лайнер, на котором вы были, и освободить вас. Естественно, это было бы риском. Но мы сделали бы это, если бы не Автарх.
— Я рад, что вы доверяете мне.
— Автарх все держит здесь.
Палец Ризетта коснулся лба.
— Никто точно не знает, почему он принимает те или иные решения. Но его решения кажутся правильными. Во всяком случае, пока ему удавалось перехитрить тиранитов. А другим не удавалось.
— Как моему отцу, например.
— Я не имел в виду его, но в известном смысле вы правы. Ранчер особый человек. Он мыслил прямо и никогда не позволял кривых ходов, всех считал хорошими. За это мы полюбили его. Он был одинаков со всеми. Хотя я и полковник, но вышел из народа. Мой отец был рабочим. Но для Ранчера это не имело значения. И то, что я полковник, тоже. Встречая ученика инженера, он останавливался и перебрасывался с ним словами, и весь день ученик чувствовал себя главным инженером.
Таким он был. Он не был мягок, мог быть и строгим, но лишь в той мере, в какой это было нужно. Вы получали то, что заслужили. Но он не допускал капризов. Таков был Ранчер. Автарх совсем другой. Разум у него острый. Но и только… Приблизиться к нему невозможно. Например, у него совсем нет чувства юмора. Я не мог бы говорить с ним так, как говорю теперь с вами. Сейчас я просто говорю, отдыхаю, улавливаю свободные ассоциации. С ним же нужно говорить точно, не тратя лишних слов. И использовать формальные выражения, иначе получишь выговор. Да, Автарх есть Автарх, этим все сказано.
— Я готов согласиться с вами в том, что касается ума Автарха, — сказал Байрон. — А знаете ли вы, что он догадался о моем присутствии на борту заранее?
— Догадался? Мы этого не знали. Именно это я имел в виду. Он собирался на борт тиранитского крейсера. Для нас это казалось самоубийством. Но мы считали, что он знает, что делает, и он действительно знал. Он мог бы сказать нам, что вы, вероятно, на борту, мог бы сообщить нам эту замечательную новость о том, что сын Ранчера спасся. Но не сделал. Это очень похоже на него.
Артемизия тем временем сидела на нижней койке в каюте. Ей приходилось сгибаться, чтобы рама верхней полки не упиралась в спину, но для нее сейчас это не имело значения. Почти автоматически она провела ладонью по платью. Она чувствовала себя грязной и очень уставшей. Устала вытирать лицо и руки влажными носовыми платками, устала целую неделю носить одно и то же платье, устала от волос, казавшихся липкими и влажными.
Кто-то шел к ней. Она резко вскочила на ноги, готовая отвернуться. Она не хочет его видеть.
Но это был Джилберт. Она снова села.
— Здравствуйте, дядя Джил.
Джилберт сел напротив нее. На мгновение лицо его казалось беспокойным, затем оно снова сморщилось в улыбке.
— Я тоже считаю, что неделя на этом корабле не очень забавна. Надеюсь, что ты подбодришь меня.
— Дядя Джил, перестань применять ко мне свою психологию. Если ты думаешь, что можешь обмануть меня, пробудить чувство ответственности за тебя, то ты ошибаешься. Я готова тебя ударить.