- Прости меня, брат, - сказал Инаме, кланяясь его мудрости, - но я смиренно прошу твоей помощи. Я хочу иметь форму и предназначение.
- Тогда ты поступил очень мудро, придя ко мне. Уверен, что смогу показать тебе правильный путь. Пойдем со мной, братишка, и учись вместе со мной.
- Учиться чему?
- Похоже, я переоценил твою мудрость; в тебе все еще видна юность. Ответ на твой вопрос: все и вся. Все сущее только завершило свое создание; с каждой секундой возникает все больше и больше чудес. Я жажду испытать эти чудеса, впитать их, понять их. Каждый шаг, это новое приключение. Сам увидишь, если пойдешь со мной.
И Инаме пошел за братом. В те ранние дни, все было новым и свежим, поэтому для изучения существовала бескрайняя вселенная. Оба ками разведали ее всю, Инаме помогал брату находить новые факты и новый опыт. Тысячи лет они путешествовали по всему сущему, выискивая, пробуя, и исследуя его. Но со временем Инаме устал от постоянных исследований. Поэтому он сказал, - Прости меня, брат, но я должен уйти.
- Уйти? – переспросил его брат отвлеченным голосом. – Но я показал тебе все чудеса вселенной. Вкус еще непознанных знаний. Разве ты не чувствуешь любопытство от того, что еще ты мог бы помочь мне узнать?
- Должен признать, чувствую. Но я не желаю следовать твоему пути.
- Тогда, прошу тебя оставить меня. Мне еще столько всего нужно отыскать, и я должен приступать немедленно. Я лишь надеюсь, что, когда ты вырастешь, ты разделишь мою любознательность. – Он отвернулся от Инаме и исчез, быстро позабыв о малом ками, с которым он так долго работал.
Раздосадованный Инаме думал сотни лет. Его родственники были мудры, искренни, но никто из них по-настоящему не хотел помочь ему, но лишь использовал его в продвижении собственной работы. Они смотрели сверху вниз на его юность и бесформенность, отметая его нужды, в пользу своих собственных. Спрашивать других ками было бесполезно; они сделают то же самое. Но куда еще ему было обратиться? Если бы только существовало что-то, кроме ками, некто, у кого он смог бы научиться, и с кем бы он мог поговорить…
Идея ворвалась в его разум с силой цунами. Возможно, ничего, кроме ками не существовало, тогда почему бы не создать нечто подобное? Охваченный этой новой мыслью, он тотчас же приступил к работе, смешивая материю, энергию и свет в своих пальцах. Когда эта новая жизнь начала обретать форму, очертания начали проявляться и у него самого. Его тело стало длинным и зеленым, волосы огненно-красными, а на спине раскрылись крылья из листьев. Но он едва ли заметил это; все его внимание было обращено к работе. В отличие от других ками, он не экспериментировал со своим созданием, после чего отбрасывал его, не удовлетворившись результатом. Он позволил своим инстинктам вести его, радуясь любой форме, рождавшейся в его воображении. Это заняло сотни лет, но он нашел форму, удовлетворившую его. Наконец, он лишь прикоснулся силой своей духовной жизни к своему созданию, и в тот миг было рождено первое Дитя ками, впервые с начала времен. Так, Инаме стал ками жизни.
Первыми словами Ребенка было приветствие: «Здравствуй, Отец». Действительно, Инаме был первым и, возможно, величайшим из Отцов, ибо его усилия вели к рождению человечества. Его предназначение было более чудесным, чем он мог себе вообразить.
Поначалу, Ребенок всюду следовал за Инаме, задавая вопросы о жизни и предназначении, так же, как в свое время задавал их и он сам. Инаме знал, что, несмотря на свое обретенное предназначение, существовало очень многое во вселенной, чего он не понимал – в этом смысле, он походил на собственное Дитя. Поэтому, вместо того, чтобы говорить Ребенку, что ему делать, или куда ходить, он предложил вместе отправиться исследовать вселенную, следуя любым путем, каким им пожелается. На отдаленной планете, Ребенок удовлетворил собственный каприз, и сплел собственное создание: нежные растения с мягкими, разноцветными стеблями, наполненные сладким ароматом, которого Инаме никогда не чувствовал прежде. Вскоре, планета вспыхнула красками, наполненная пыльцой сотен тысяч весенних дней. Так, Ребенок стал первым ками цветов, которым Инаме был невероятно доволен.
Для Инаме, он был больше, чем его Дитя: он был частью его самого. Он был знаком его старшим собратьям о том, что он уже не был столь молод, чтобы обрести свое предназначение. Ребенок стал его истинным предназначением. Словно вселенная во всей своей красе сложилась так, что он смог создать эту первую искру жизни.
Вскоре, присутствие первого нового ками стало ощущаться более могущественными родственниками Инаме. Все великие ками были довольны созданием этой новой вещи, под названием жизнь, и они осадили своего собрата просьбами о новых формах жизни. Ками безграничной ярости теперь обладал живыми, думающими существами, которые могли вечно воевать, ибо в то время, не существовало такого понятия, как смерть. Ками очищающего пламени обрел подопечных, которые служили ему и всюду прославляли его. Ками всевидящих ветров получили что-то новое для изучения и познания. Ками сплетения жизни смогла добавить много нового в свою ткань сущего, и однажды разделит с ним силу дарения-жизни. И, конечно, ками объятий ночи получила сердца для совращения прикосновением Пустоты.
Инаме и его Дитя посещали планету-сад всегда, когда у них была такая возможность. Каждый раз у Ребенка было больше идей и энтузиазма. Поверхность планеты утопала в бутонах, кустах, и лозе, постоянно меняющих цвета, новый опыт вел к новым созданиям. Однажды, Инаме увидел странный алый цветок, который показался ему особенно необычным. Он спросил у Ребенка, как у него появилась идея столь странного создания.
- Я вдохновился исследованиями дальних земель, - был ответ. – Я назвал его «роза».
Инаме нахмурился. – Я не знал, что ты путешествовал так далеко. И без моего присмотра.
- Я не думал, что ты стал бы возражать. Думаю, сходить туда снова. Там было много всего, что я бы хотел исследовать.
Еще долго после того, как Ребенок ушел, Инаме оставался в саду, рассматривая розу, страстные слова его отпрыска все еще висели в воздухе. Ребенок учился, но до сих пор он не осознавал, насколько обширно и быстро. Возможно, даже быстрее взросления самого Инаме. Эта мысль рушила все остальные его мысли. Опустилась ночь, но ками жизни все еще размышлял. В голове Инаме зашептал голос. Голос, который он едва слышал, но который был преисполнен злобой. – Скоро ты уже не будешь нужен Ребенку. Он пойдет своим путем, оставив тебя в одиночестве.
- Что за нелепая мысль, - пробормотал Инаме. – Сама идея, что мое Дитя бросит меня… - И все же эта мысль крепко засела в разуме Инаме. – Кроме того, я просто могу создать другого, - спорил он сильным, уверенным тоном ни с кем конкретно.
- Да, можешь, - мурлыкал голос. – Но это твой первый Ребенок. Разве правильно то, что он забудет о тебе? Разве правильно то, что он будет столь неблагодарным тебе, его Отцу? На твоем месте я был бы уязвлен и разгневан подобным легкомыслием! Разве он не знает, какую боль он причиняет тебе? Почему ему это безразлично?
- Замолчи! – Выкрикнул Инаме. Хотя голос затих на мгновение, он знал, что тот вернется. Поэтому он изо всех сил пытался игнорировать его слова. Он не заметил новый цвет, прокравшийся в краски цветов вокруг него: грязно-коричневый, от прикосновения которого, увядали лепестки растений.
Настал день, когда Ребенок пришел к нему. – Отец, могу я задать тебе вопрос?
- Конечно, Дитя мое. Что ты хочешь узнать?
- Каково мое предназначение?
Инаме подумал обо всем, что он сделал, в поисках собственного предназначения, и вспомнил, как долго и как далеко ему пришлось путешествовать, чтобы найти его. Если Ребенок уйдет так же, как он сам, это будет означать, что он пропадет на тысячи лет… Инаме вздрогнул от этой мысли. – Твое предназначение? Ну, как же, оно в том, чтобы оставаться здесь, со мной, и быть моим Ребенком. Какое еще предназначение здесь возможно? – Ребенок кивнул и ушел, но Инаме видел, что он был не удовлетворен ответом.
- Видишь? – усмехнулся голос.
- Тихо! – Приказал он ему. Но голос его не слушал.
Дважды еще Ребенок приходил к Инаме и спрашивал, «Каково мое предназначение?» - Дважды Инаме давал ему тот же ответ: «Твое предназначение оставаться со мной, и быть моим Ребенком. Какое еще предназначение здесь возможно?» С каждым разом Ребенок уходил все более не удовлетворенным, чем прежде, и каждый раз голос издевательски хохотал. Усилия Инаме заглушить голос вскоре прекратились. Он начал привыкать к нему, и хотя он сказал себе, что не слушает его лживые речи, какая-то часть его сердца всегда принимала слова голоса очень серьезно.
Другие ками заметили, что с их формами жизни происходит что-то странное: некогда полные мистической энергии, они начали уставать. Они требовали поддержки, чего никогда прежде им нужно не было. А некоторые даже начали слабеть с возрастом, словно нити ткани жизни обветшали и расплелись. Но когда они спрашивали Инаме о том, что происходит, он игнорировал их.
Отсутствия Ребенка становились все дольше и чаще, и он отказывался отвечать на вопросы Инаме о том, где он пропадал, и что делал. Инаме видел, что таланты Ребенка становились все сильнее, при каждой их встрече. Он понимал, что был лишь вопрос времени, прежде чем умения и воображение Ребенка превзойдут его собственные, даже в этом ограниченном мире. И в гораздо более короткие сроки, нежели путешествия самого Инаме!
Обида росла в сердцах обоих. Инаме возмущался неблагодарностью Ребенка, а Ребенок чувствовал себя скованным растущими требованиями Инаме, а голос в голове Инаме подогревал и подталкивал