Ийзука знал, что истории были более чем простыми слухами. Его бывший повелитель, Лорд Кенсай, хорошо заплатил Раздвоенному-Языку за небольшую услугу.
Черный-Ус, посланник незуми, поклонился до пола. Его тело подрагивало, с трудом удерживая раболепную позу столь долгое время.
Лорд Кенсай, не торопясь, рассматривал свитки и сделал на них пометки. Словно он только сейчас заметил крысеныша, стоявшего перед ним на коленях последний час, он поднял взгляд. – Доставь свое сообщение.
- Милорд, - произнес Черный-Ус, выпрямившись, но держа голову склоненной, и глаза почтительно отведенными в сторону. Голос незуми был хриплым и почти радостный, когда он выложил свой план. – Моя госпожа, Раздвоенный-Язык, желает удостоверить Вас, что все будет выполнено, как Вы пожелали. Она вышлет лучших убийц для осквернения священной гробницы Клана Цуки и разбросает обрывки униформы Дома Мико по кустам неподалеку для наведения подозрений на Вашего соперника. Моя госпожа согласилась на все Ваши условия.
- Мерзкое отродье. Как ты смеешь говорить о таких вещах! Дела, которые я виду с твоей госпожой носят самый тайный характер, - упрекнул незуми Лорд Кенсай. Он указал на одного из стражников. – Возможно, 20 ударов плетью научат тебя осмотрительности. Уведите его.
Стражник выволок скулящего незуми из комнаты. Лорд Кенсай повернулся к Ийзуке. Он взглянул на своего капитана, выискивая в его взгляде хоть намек на то, чтобы указывало на то, что Ийзука прочел душу незуми и увидел, что его слова были искренними. Ийзука прикрыл затуманенный глаз, указывая, что он смотрел глубоко, и не увидел обмана. – Пусть крысеныш отнесет это Раздвоенному-Языку, - сказал он, протягивая черную лакированную шкатулку, украшенную красными камнями.
Ийзука искал крепость Раздвоенного-Языак не только из-за ее сокровищ, но также и из мести. Он знал, что для нее наибольшей болью будет лишение ее богатства.
Лучшие планы незуми и людей часто ведут не туда.
У крепости Раздвоенного-Языка, пара стражников патрулировала периметр. Рассчитав их интервалы, чтобы проскользнуть незамеченными внутрь, оказалось довольно просто. Это было последнее, что прошло точно по плану.
Когда Хидеаки шагнул в сторону последнего коридора перед сокровищницей, оглушительная какофония звуков разразилась из-под его ног. Упрямый информатор незуми не упомянул про соловьиный пол вокруг сокровищницы. Хитро разработанная сигнализация сработала и известила весь анклав о злоумышленниках.
Ярость охватила Ийзуку. Быть так близко! Сражение было неизбежным. Его люди заняли защитные позиции вокруг него. Они скорее погибнут, чем позволят их предводителю пасть. Оба его клинка вышли из лакированных ножен. Стражники крепости бросились в коридор. Мечи Ийзуки запели песнь крови.
У незуми было множество преимуществ. Они сражались на знакомой территории, защищая свои дома и свою госпожу. Тем не менее, поодиночке, как бойцы, они не шли в сравнение с Ийзукой и его закаленными ветеранами. Обычно, основной силой незуми против самураев было их количество. С грядущим масштабным сражением и передачей трехсот воинов Раздвоенного-Языка ради пополнения рядов армии крыс, Ийзука чувствовал себя вполне уверенно. Эта уверенность быстро растаяла, когда все больше и больше незуми стекалось в замкнутое пространство крепости. Усы, шерсть и лезвия мечей, мелькающие в открытых проходах, говорили о том, что силы крысиного подкрепления ожидали своей очереди сразиться с захватчиками.
- Тесните их сюда, в широкий зал! – Четкий голос отдал приказ незуми. Ийзука выискивал глазами того, кто это произнес. Вооруженная до зубов, в доспехе, крупная незуми сосредоточила усилия на управлении другими крысами, направляя их силы. Стало быть, это была Айя, капитан охраны Раздвоенного-Языка. Полевая разведка Ийзуки докладывала, что она будет командовать элитными воинами Раздвоенного-Языка. Теперь Ийзука все понял. Раздвоенный-Язык действительно пообещала передать почти всех своих воинов армии незуми. Просто она никогда не собиралась выполнять свое обещание; она больше заботилась о себе, и своих сокровищах, чем обо всем остальном мире.
Солдаты незуми не горели желанием бросаться в бой с самураями.
- Серебряная монета каждому незуми, вставшему между самураями и сокровищницей! Золотая за каждого убитого самурая! – Озвучила дополнительный стимул Айя. Она прекрасно знала, что жадность отлично мотивировала трусливых сородичей. Крысы заслонили телами путь к сокровищнице, оттесняя самураев в более широкий, открытый зал, в котором большее число незуми моги атаковать одновременно.
Ийзука провел своим кроваво-красным ногтем по ладони. Пять капель крови просочились сквозь царапину. Он взмахнул рукой по широкой дуге, и кровавые дротики метко вонзились в незуми, те завопили от боли и испустили дух.
В широком зале незуми не толпились слишком близко. Самурайские мечи и магия Ийзуки заслужили им уважительное расстояние.
Опытные самураи образовали кольцо, мечами наружу. Незуми заплатят дорого. Периодически, один из крыс подбирался слишком близко, и быстро превращался в труп с пропитанной кровью шестью.
Айя сама ринулась вперед, словно, собираясь напасть. Хотя старые солдаты знали, что это был лишь маневр, Кен’Ичи попался на ее уловку, и вырвался из их плотного строя.
В тот же миг Ийзука выкрикнул предупреждение, но одним молниеносным движением Айя обезоружила юношу и приставила меч к его горлу.
Кен’Ичи взглянул на Ийзуку и выкрикнул, - Отец!
Айя мгновенно застыла, и вместо того, чтобы обезглавить парня, она схватила его крепче и подтянула к себе, сдавливая левой рукой его шею, а правой держа меч у горла юнца.
- Стоять! – Выкрикнула Айя. Она стояла с острием меча у горла Кен’Ичи. – Бросьте мечи, и мы назовем это перемирием. Вы уйдете. Больше никто не умрет. – Айя сильнее прижала острие меча к горлу Кен’Ичи. Густая капля крови скатилась на лезвие ее клинка. – Бросьте мечи, или мальчишка умрет.
Ийзука взглянул на сына. Парень стоял неподвижно, без внешних проявлений страха. Он смотрел на отца, спокойный, готовый жить или умереть по желанию Ийзуки. Плоть от его плоти, кровь от его крови. Но теперь мальчик был беспомощной жертвой в руках его врагов. Сын стал инструментом против его отца. Как унизительно. Ярость наполнила пустоту, оставшуюся от отцовской гордости.
Капитан стражи Раздвоенного-Языка прикрывалась парнем, как щитом, полностью защищенная от нападения.
Ийзука шире развел руки, приняв незащищенную позу. Медленно передвигаясь, он перенес вес на правую ногу, и, склоняясь на право, он опустил острие своей катаны. Все глаза в комнате неотрывно следили за лезвием его меча. Ийзука разжал ладонь на рукоятке, и меч со звоном упал на пол. Клинок отскочил от деревянного пола с громким лязгом.
Ийзука метнулся вперед, резким движением выбрасывая левую руку со вторым мечем вперед. Блеск стали, две струи крови. Айя отреагировала на выпад Ийзуки, перерезав горло Кен’Ичи. Она почувствовала холодное пламя стали в глубокой ране в своем животе. Когда смертельный мрак начал сгущаться вокруг нее, она с удивлением взглянула вниз, на левый клинок Ийзуки. Самурай пронзил им тело собственного сына, чтобы нанести ей смертельную рану.
В атаку! – Выкрикнул Ийзука. Его люди бросились на крик. Они видели жертву, они знали цену. Они сражались с маниакальной энергией.
Возобновленное нападение со стороны людей и беспощадность их предводителя напугали оставшихся стражников незуми. Вид погибшего капитана, заколотой сквозь сына Ийзуки, расшатал их нервы. Большинство сбежало. Единицы из тех, кто остались, быстро умерли.
Ийзука опустился на колени рядом с телами Кен’Ичи и Айи. Глаза его сына застыли распахнутыми от удивления. Он нежно закрыл их. Вынув свой меч из сплетенной плоти, крови и костей человека и незуми, он увидел, что Айя все еще упрямо цеплялась за жизнь. Кровь брызгала из ее рта, орошая усы, она пыталась говорить. Ийзука подался вперед, стараясь расслышать последние слова столь достойной противницы.
- Ззз…зачем? – задыхалась Айя. – Твой же сын…
Ийзука вздохнул, - я всегда могу завести еще детей. – Его меч блеснул, отрубив ей голову.
Наконец Ийзука вошел в сокровищницу целеустремленным победителем, пока не увидел ее разоренное состояние: раскрытые сундуки, перевернутые короба, и лакированные комоды с пустыми ящиками, высунутыми, подобно издевательским языкам. Ценностей все еще хватало, серебряный кувшин, украшенный орнаментом из драгоценных камней и золотой филиграни, и золотое ожерелье с опалами торчали из мешка, собранного наскоро, а затем брошенного позади, но было очевидно, что избранные, ценнейшие из сокровищ, были унесены. Во время сражения Раздвоенный-Язык собрала наиболее важные вещи и сбежала.
Ийзука тщательно обыскал остатки сокровищ, и, наконец, нашел черную лакированную шкатулку. Герб Лорда Кенсая из кроваво-красного граната украшал ее крышку. Шкатулка была пуста, отброшена. Ийзука методично пересчитал 100 золотых монет, наполнив ими шкатулку. Это сокровище он аккуратно уложил в свою сумку.
- Возьмите все, что сможете унести. Остальное сожгите.
Последняя ГостьяJay Moldenhauer-Salazar
Примечание автора: данная история произошла спустя шесть лет после событий рассказа «Щит Дракона».
Солнечный свет, струящийся сквозь кроны деревьев, покрывал яркими пятнами ее бледную кожу, из-за чего ее образ в равной степени казался тенью и светом. Края ее черной мантии сливались с окружающими деревьями и кустарниками, от чего невозможно было определить, где заканчивалась она, и начинался лес.
Небольшие сферы с оболочками, похожими на хитиновые панцири насекомых, парили в воздухе вокруг нее. Кроме них, никакого движения не было. Ни одна птица не пела, ни одно животное не карабкалось по ветвям, ни единого дуновения ветра. Фигура приняла тишину, которая обычно требовалась для благоговения в ее присутствии.