– Чего талдычишь, словно заевшая пластинка? – вмиг обозлился Свин. – Одевай звезду, бери пожитки и топай вниз.
Я молча застегнула на Глафире босоножки, подхватила сумку, портпледы, термос, ящик с косметикой и вышла к машине.
Странное дело, имя родного мужа, убитого мною Игоря, не вызвало у меня никаких эмоций. А вот слово «Аркадий» всколыхнуло что-то внутри. Может, я когда-то любила человека с таким именем? Аркаша… Я читала детективы Арины Виоловой, училась музыке, а еще имела собаку с кошкой… Муж… вроде и он был! Игорь? Нет, никаких эмоций.
– Сейчас тресну тебя, – гаркнул Свин, – чего стоишь с разинутой пастью?! Тормозной жидкости нахлебалась? Лезь в авто.
Я села в «Мерседес».
– Фу, – вздохнул Свин, – давай, Митька, жми. С бабами только свяжись, везде опоздаешь.
ГЛАВА 15
Спустя примерно минут сорок мы очутились около глухих железных ворот. Митька побибикал. Выглянул охранник.
– Вы к кому? – вежливо спросил он.
– Романкин Аркадий Николаевич артистов заказывал, – пояснил Митька, высовываясь в окно.
– Ты, это, поосторожней насчет заказывал, – занервничал Свин, – учись говорить красиво. Заказывают знаешь кого! Нас приглашают.
– В микроавтобусе кто? – напрягся секьюрити.
– Музыканты с инструментами.
– Пущай выходят, и вы вылазьте, пешком к заднему ходу идите, – начал объяснять охранник, – по боковой дорожке, по центральной не топчитесь, там для гостей столы поставили.
– Вот сволочи, – прошептал оказавшийся около меня Ваня, – за дерьмо нас считают.
– А ты рассчитывал с гостями салат есть? – хихикнула я.
– Вовсе нет, – завел было Ванька, – только…
Но договорить фразу ему не удалось, потому что мы добрели до двери черного хода и очутились перед мрачной теткой в черном шелковом платье с белым кружевным воротничком.
– Добрый вечер, – ледяным тоном сказала она, – меня зовут Наталья Ивановна. Слушайте внимательно. Выступаете в каминном зале. Вход туда через гостиную, там накрыт чай.
– Вот видишь, – шепнула я Ваньке, – а ты их сволочами назвал, нас угостят эклерчиками или другим чем, еще вкусней.
– Там на столах будут пирожные, конфеты, выпечка всякая, – словно робот вещала Наталья Ивановна, – коньяк, ликеры…
Глаза музыкантов заблестели, гитарист Костик облизнулся.
– …но не вздумайте стырить хоть крошку, – мрачно докончила Наталья Ивановна, – это не для вас положено, а для гостей.
Ванька возмущенно засопел. Мне стало смешно, Наталья Ивановна, очевидно, такая же домработница, как я, с чего бы ей гнуть пальцы перед нами?
– Наташа! – возмущенно воскликнула девушка лет двадцати, вбегая в помещение, где проводили «инструктаж». – Что за ерунду ты несешь! Это же артисты, звезды! Угощайтесь, сколько хотите! Ешьте на здоровье!
– Спасибо, – буркнул Костя, – мы не из голодного края прибыли!
– Ваше дело, конечно, Ника, – с достоинством ответила Наталья Ивановна, – я с детьми хозяина спорить не имею права, но эти, с позволения сказать, актеры такие кадры! Им только позволь – все для приличных людей приготовленное сожрут, а что не смогут, с собой прихватят!
– Нам бы в туалет пройти, – перебил прислугу Костик, – а потом переодеться надо.
– Сюда, сюда, – засуетилась Ника, – по коридорчику, там санузел для обслуги, смотрите, с нашим туалетом для гостей не перепутайте. Наемные работники пользуются тем, что за зеленой дверью, а остальные ходят вон туда, за желтую!
Я прикусила нижнюю губу, чтобы не рассмеяться ненароком. Милая Ника, не пожалевшая для людей третьего сорта, лабухов,[3] вкусных пирожных, не собиралась пускать нас в ванную, предназначенную для «чистых» посетителей.
– Хватит тут базлать, – взвился Свин, – ставьте аппаратуру, переодевайтесь – и вперед.
Целый час Рита просидела на банкетке в огромном зале, ожидая публику. В конце концов Свин не вытерпел и ушел на кухню, откуда незамедлительно послышался его громкий голос:
– И долго нам париться?
– Вам платят за час, – спокойно возразила все та же Наталья Ивановна.
– Надоело сидеть без дела!
– И что? Деньги же все равно идут, ждите. Сейчас люди отужинают и явятся.
Красный от злости Свин вернулся в каминную, огляделся по сторонам и налетел на меня.
– Ишь, расселась! А ну принеси нам кофе!
Я порысила на кухню и осторожно спросила у Натальи Ивановны:
– Извините, пожалуйста, можно кипяточку?
– Зачем? – перекосилась прислуга.
– Музыканты кофе хотят, – зачастила я, – вы не волнуйтесь, у нас все с собой, баночка растворимого напитка, сахар, одноразовые стаканчики, а вот горячей воды нет.
Наталья Ивановна указала на симпатичный ярко-оранжевый чайник.
– Умеете таким пользоваться?
– Да, да, спасибо, – закивала я, – вы очень любезны.
Домработница, не моргая, смотрела, как я, вымыв руки, раскладываю кофе по стаканчикам.
– Поднос возьми, – буркнула она, – ловчее донесешь. Вон тот, пластиковый.
Я взяла ярко-розовый поднос и спросила:
– Можно прихватить пару бумажных салфеток?
– Зачем?
– Настелю на подносик, чтобы не испачкать, вдруг кофе расплескается!
– Ну бери, – уже не таким ледяным тоном процедила Наталья.
Я напоила музыкантов, потом сложила использованную посуду в мешок, вернулась на кухню, вымыла поднос и спросила:
– А где у вас контейнер для мусора?
– Сюда сунь, под мойку. – Давайте вынесу, с какой стати вам за нами убирать.
– Оставь, по участку ходить нельзя, – протянула прислуга, – там ландшафтный дизайн, редкие растения.
Я вернулась в каминную, и тут двери, ведущие в глубь особняка, распахнулись и появилась публика: три дамы, сверкающие бриллиантами, и пятеро мужчин в безукоризненных вечерних костюмах. Женщины походили друг на друга, словно яйца от одной курицы: молодые, длинноволосые блондинки с хорошенькими мордочками глупых зайчиков. Им всем вместе, наверное, не было и шестидесяти лет. Мужчины тоже смотрелись как близнецы: полные, лысоватые, пожилые бизнесмены, мало похожие на Аполлонов и Адонисов.
– Сюрпри-из, – прочирикала самая высокая из нимф и, не удержавшись на каблуках, шлепнулась в одно из бесчисленных кресел с золочеными ножками. Мне стало понятно, что девица основательно пьяна.
– Эт-та чего будет? – спросил один из мужиков.
– Садись, Вова, – велел самый толстый, – концерт слушать станем.
– А… а, хорошо, – буркнул Вова, – клево ты, Аркашка придумал.
Компания уселась, Аркадий хлопнул в ладоши:
– Заводи, ребята.
Музыканты вцепились в инструменты, из динамиков полились звуки, Рита стала приплясывать и разевать рот.
– Вау, тащусь прямо, – завизжала одна из девок. – Начинай, девчонки!
Блондинки, все как одна хорошо поддатые, начали трясти кудрявыми головами и сучить ножками в эксклюзивной обувке. Подняться из кресел и пуститься в пляс девушкам не позволял алкоголь.
Мужики, уронив подбородки на грудь, дружно засопели, музыкальный час навеял на них сон.
– Папочка, – пришла в негодование одна из девушек и пнула Вову, – хватит дрыхнуть, зажигать надо!
Вова с трудом разомкнул веки.
– А? Что? Где?
– Давай плясать! – не унималась блондинка.
– Сейчас, киска, – попытался успокоить ажиотированную супругу муж, – минуточку, только отдохну немного.
– Нет, сию секунду хочу! – заорала капризная женушка.
И тут музыка стихла.
– Слышь, пацаны, – зевая, спросил Вова, – а вы медленное можете? Душевное, спокойное, не трень-брень, скок-поскок, а мелодичное?
– Что вы имеете в виду, – ядовито поинтересовался Костя, – Моцарта? Шопена? Шуберта? А может, фуги Баха?
– Не, – миролюбиво ответил хозяин дома, – ну вот так… э… как оно там… «Ямщик, не гони лошадей…».
Костик тихо тронул струны гитары.
– Отстой, – замотала головой киска.
– «Мне некуда больше торопиться…» – добавил Аркадий.
Костя накрыл струны ладонью.
– Нет, такое не знаем, про «торопиться».
– Эх, жаль, – расстроился Аркадий, не поняв издевки музыканта, – тогда про поезд…
– Какую? – тихо спросила Рита.
– Ну, где поезд… поезд… не понимаешь, что ли?
– «Опять от меня сбежала последняя электричка», – запел Ваня.
– Нет!
– «Поезд меня уносит, поезд меня уносит вдаль»…
– Нет!!
– Слышь, Вань, – хихикнул Костик, – тут контингент другой. Небось вот эту желают… «По тундре, по широкой дороге, где мчится поезд Воркута – Ленинград…»
– Душевная песенка, – одобрил хозяин, – прям цепляет, но я не ее хочу.
– «Постой, паровоз, не стучите колеса, – внезапно пропела я, – кондуктор, нажми на тормоза…»
– Замолчи, – топнул Вова, – терпеть ее не могу.
– Ну, поезд, поезд, – бубнил Аркадий. – Поет песню такой пацан, он, вообще-то, сам, похоже, с зоны, его там унижали, под шконки пинали, а потом он заавторитетился, и с ним даже собаки здороваться начали!
– Это кто ж такой? – растерялся Свин.
– Кит Ларусев? – предположил Ваня.
– Не, – быстро ответил Аркадий, – зеленый такой, с ушами… ну… ну… поезд!
Глаза Костика медленно расширились.
– Знаю, – подскочил он, – вот! «Теперь я Чебурашка, мне каждая дворняжка при встрече смело лапу подает!»
– Уже ближе, – кивнул хозяин, – только там про вагон.
– «Медленно минуты улетают вдаль», – запела Рита, – ну и так далее, там еще дальше есть… «катится, катится голубой вагон».
– Во, – шлепнул себя по коленям Аркадий, – она! Дальше про эскимо и день рождения!
– «Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете», – мигом сориентировался Ваня, – только это же разные песни.
– А вы их как одну спойте, – подмигнул Аркадий, – для моей любимой жены Аллочки, именинницы.
– Да, – икнула самая блондинистая блондинка, – хочу.
Рита растерянно глянула на Костика.
– Вообще-то, я слов не знаю, только обрывки.
– Ерунда, – тихо ответил гитарист, – начали.
Рита взяла микрофон и чистым, сочно окрашенным голосом завела: