Девушка вспыхнула, увидев руку капитана на талии Саши, хотела что-то сказать, но махнула рукой и убежала.
– Кристина! – Крикнул карабинер, но она не оборачиваясь скрылась в переулке. Он беспомощно посмотрел на Сашу.
– Твоя девушка?
– Ну… я бы не сказал так… я не знаю…
– Она точно в тебя влюблена. А кто она?
– Официантка в кафе, куда мы ходим обедать.
– Если хочешь, сходим вместе, и я объясню ей, что мы просто друзья.
– Не надо. Все к лучшему.
– В каком смысле?
– Я не хочу серьезных отношений. Тем более с неаполитанкой. Наслышан об их горячности и ревности.
– А вдруг это любовь?
– Мне не нужен вулкан страстей… и представляешь, что скажет мать, если я привезу домой неаполитанку…
– Ну, ты и stonzo! Разве так можно! Тебе же нравится девушка!
– Нравится. Но когда я подумал хорошенько, то понял что это ошибка.
Они распрощались, а Саша решила обязательно найти кафе и эту девушку, она не хотела быть причиной чьих-то слез.
***
– Я думаю, это правильно, что вы рассказали об этом и приняли решение расстаться с девушкой. – Полковник задумчиво смотрел на Флавио. – Капитан, ваши отношения опасны больше для нее, чем для вас. Всегда находится какой-то брат или кузен, который посчитает предательством связь с карабинером. А может и попытается подсадить вас на крючок. Вы же подали рапорт о переводе? Давайте закончим это дело, поймаем вашего монаха и поговорим об этом.
– Если это монах. Полковник, в этом городе я впервые задумался – а есть ли смысл в нашей работе? Что мы вместе с полицией расследуем? Три процента от общего числа преступлений? Этот город принадлежат Каморре. И мы ничего не сможем с ней сделать. И если что – никто не встанет на нашу защиту.
– Не преувеличивайте, капитан. Для Каморры мы не более опасны, чем пыль на дороге. Если Дженнаро Палумбо убил шведку, вы никогда этого не докажете. Но это не значит, что мы бесполезны, пусть даже на 3 процента, но этот город становится чище.
Глава 11.
Саша возвращалась домой через самое «чрево» Неаполя. Здесь на каждом шагу пристроились киоски с местным фастфудом, и хотя аранчини- традиционно сицилийская еда, оранжевые рисовые шарики с разнообразными начинками, здесь прижились и прекрасно чувствовали себя на неаполитанских улицах. Ничто не может сравниться с аранчини, у которых внутри ветчина, каперсы и сыр проволоне!
Но не только аранчини в сердцах и желудках неаполитанцев.
Если гастрономическая королева Неаполя – пицца Маргерита, то король однозначно il cuoppo, промасленный бумажный пакетик с обжаренными во фритюре картофельными крокетами, крохотными луковичками, sciurilli – цветками тыквы в кляре, цуккини. Для любителей рыбы и морепродуктов – paranza: мелкие рыбки, кальмары и креветки в кляре. Очередь в киоск подскажет, где они особо удаются.
Неаполитанский сэндвич – pagnottiello – это сытный и вредный бекон, сыр, салами между ломтями хлеба, а то и фрикадельки или соус рагу, который почему-то оказался в бутерброде, а не в пасте.
Taralli превосходно утоляют голод. Их едят в любое время: в качестве полдника, во второй половине дня в качестве закуски и с аперитивом. Иcтория таралли восходит к концу 1700-х годов, когда пекари начали использовать остатки теста, добавляя сало, перец и миндаль, а затем заплетая косичку перед выпечкой.
Жареная паста? Легко! Если неаполитанцы придумали пасту с картошкой, что удивляться, что в жареном виде это еще вкуснее и называется frittata di pasta. И если классическая фриттата ди паста- это домашний «макаронный пирог» то и уличная не менее аппетитна.
Конечно, без «уличного» десерта не обошлось, это сфольятелле. Единственная проблема – решить, из слоеного теста, или из песочного. И хотя слоеные, «sfoglia» более традиционны, то «frolla» из песочного теста, слегка напоминающая российские сырники, просто тает во рту.
Саша набрала три кулька жареных овощей и мелких морепродуктов, долго отказывалась от сфольятелле, но не устояла.
– Как, как вы можете отказываться от сфольятелле, синьора? Что значит, вы к ним равнодушны? Где вы их пробовали, синьора? Где-где, в Салерно? Синьора, в Салерно не умеют печь сфольятелле, вы просто обязаны попробовать их в Неаполе!
И конечно, она приобрела неаполитанскую бабу трёх размеров.
– Он исключительно свежий! – поцеловал пальцы, сложенные горсткой, продавец.
– Кто он?
– Бабà.
Оказалось, что неаполитанский баба мужского рода, и вообще он бабà и даже придуман совсем не в Неаполе.
Однажды польскому королю Станиславу Лещинскому предложили попробовать праздничный немецкий хлеб – кугельхоф, но он показался монарху слишком сухим. Король погрузил кусочек хлеба в сладкое вино мадеру и тогда десерт пришелся ему по вкусу. Королевский повар решил поэкспериментировать, добавил в хлеб цукаты и шафран, а получившуюся выпечку назвал «Али Баба» в честь главного героя «Тысячи и одной ночи».
По другой версии в 1725 году Мария, дочь Станислава, вышла замуж за французского короля Людовика XV. К тому времени Лещинский уже отрекся от польского трона и проживал во Франции. Он был болен, и выпечку пришлось вымачивать в мадере, чтобы экс-король мог хоть что-то проглотить. Мария привезла в Версаль рецепт «бабы» и личного кондитера, который продолжил эксперименты своего коллеги. Кондитер предложил заменить мадеру ромом, убрал изюм, цукаты и шафран, придал выпечке ныне известную форму с шапочкой сверху и назвал просто «Баба».
В Неаполь ромовая баба попала при Людовике XVI благодаря родственным связям. Жена неаполитанского короля Фердинанда IV Мария Каролина привезла с собой много рецептов, в том числе и легендарную ромовую бабу.
К 1836 году «баба» стала традиционной сладостью Неаполя. В Неаполе этот десерт продают в банках всех размеров консервированными в роме, пекут огромные кексы на традиционной основе, а Луиджи Конте, кондитер, ставший чемпионом мира по изготовлению кулича-панеттоне создал его на основе неаполитанского бабà.
– Но синьора, вам не нужны сладости!
– Почему? – Удивилась Саша.
– Вы прекрасны! – кондитер вновь поцеловал пальцы. – Вы не можете быть несчастной, а сладости едят несчастные женщины с разбитым сердцем!
Счастливая женщина Саша купила ещё и просекко и отправилась домой устроить настоящий пир.
Привратник у дверей окликнул её:
– Синьорина, вам передали конверт.
Саша чуть не выронила пакеты. Опять? Привратник стоял с протянутым конвертом и удивлённо смотрел на побледневшую девушку.
– С вами все хорошо? Ещё вам просили кое-что передать.
– И что? – Саша поставила пакеты на пол и дрожащей рукой взяла конверт. Он был очень тоненьким. Открыла – в конверте листок бумаги: билет в музей Каподимонте.
– Вам просили передать, что лучшее время для посещения музея- за час перед закрытием.
***
Под строгим взглядом дяди Вичентино Саша налила бокал просекко, и как же хорошо подходило искрящееся вино к закускам из промасленных кулечков! Или закуски к нему. Закусила бабой, налила ещё бокал…
Когда в бутылке осталось меньше половины, а кулечки опустели, она отправилась на торговую улицу Толедо и через полтора часа оказалась обладательницей очаровательных ботинок ярко алого цвета с узким носком на маленькой шпильке, белого твидового жакета с пуговицами-розочками, маленькой алой сумочки и широких чёрных брюк-палаццо. Довершал образ белый шерстяной палантин.
Хватит джинсов и кроссовок, сегодня она появится в музее как леди!
***
Привратник, запиравший свою каморку, онемел, глядя на эту красоту.
– Sì a stella chiù bella! Tu sì l’azzurro do mare sì duci e sì amar!
Саша не поняла ни слова, но посмеялась про себя, видимо неаполитанские комплименты строятся по принципу розы-морозы, море-аморе. Но глаза заблестели от удовольствия и она важно вышагивала, стараясь не застрять каблуком между плитами тротуара.
В ожидании такси девушка удостоилась еще целой дюжины комплиментов, хотя каждый день ходи в таком виде! Потом засомневалась: а вдруг она слишком нарядилась, и в музей надо было прийти в повседневной одежде, ведь будет заметно, что она специально готовилась! Но машина уже подъехала, водитель восхищенно поцокал языком, а потом все время оглядывался назад, на пассажирку и девушка решила не терзаться ненужными мыслями.
Холм Каподимонте и королевский дворец на нем хорошо видны с другого, более высокого холма, Вомеро. Оттуда здание, очень похожее на все прочие королевские дворцы Европы кажется маленьким, и парк, который называется до сих пор королевским лесом, совсем на лес не похож. Но когда поднимаешься на Каподимонте, осознаешь размеры дворца.
Ветер шевелил высокие кроны пальм, темнело, и королевский лес стоял темной стеной, в которой проглядывали лишь редкие огоньки большого города. Музей был пуст, лишь пожилая пара неспешно бродила по залам, долго обсуждая то одну, то другую картину.
В какой-то момент Саше стало неуютно, показалось, что высвеченные скульптуры в темном зале сейчас оживут, заиграет на флейте юный фавн, откроют мраморные рты римские императоры. И она поскорее убежала в залитые огнями роскошные залы королевского дворца, чтобы вновь нырнуть в темноту и ахнуть, по-новому увидев нелюбимого до сей поры Караваджо.
Но все сильнее становилось разочарование. Она стояла одна у восхитительной картины, и почти готова была расплакаться, ведь все ожидания оказались напрасны. Зачем все это – каблуки, наряд, легкий шлейф духов, если от вечернего визита в музей она ждала совсем другого? Что может быть обиднее несбывшихся ожиданий…
В душе девушка понимала, что так лучше. Во-первых, никто ей ничем не обязан, ей подарили один прекрасный день, и совершенно не обязаны встречаться еще раз. Во-вторых, надо быть честной перед собой: сейчас она оказалась в двух шагах от тьмы. От стороны зла, куда она, адвокат, невеста вице-квестора полиции, едва не состоявшаяся невеста полковника карабинеров, никак не должна была ступать. Каким бы элегантным, умным и харизматичным не был Гаэтано Рудджеро, надо отдавать себе отчет, что он – босс самого влиятельного клана Каморры. Приличным девочкам всегда нравились плохие мальчики. вот только это совсем другая история. И пусть все останется так, даже если огромный Неаполь вдруг опустел и она почувствовала себя одинокой.