а разделена на три отряда; правый занимал холм Шейх, левый холм Колодезь, третий примыкал к домам предместья; вторая линия, численностью в 7000-8000 человек, оседлавшая холм Везир, правым и левым флангами примыкала к морю; резерв в 4000-5000 человек занимал деревню Абукир и форт; там находились обоз, парк и лагерь везира. Несколько канонерок стояли на шпринге в открытом море, поддерживая правый фланг линии противника; другие находились на внутреннем рейде, поддерживая левый фланг; тридцать полевых орудий были распределены между первой и второй линиями. Генерал Сонжис приказал выдвинуть вперед батареи тяжелой артиллерии, завязал дуэль с канонерками, прикрывавшими противника справа и слева, принудив их отойти. Одна из находившихся на рейде была потоплена, всем остальным были нанесены более или менее серьезные повреждения. После этого дивизии развернулись, кавалерия, построившись в три линии, стала в центре, бригада Дестэна – слева, дивизия Ланна – справа; Ланюсс с гидами стал во второй линии. На двух холмах – Шейх и Колодезь – можно было видеть недавно произведенные земляные работы. Янычары выглядели хорошо. Паша со своими тремя бунчуками находился на холме Везира; несколько английских офицеров гарцевали на расстоянии выстрела от французских линий. Со своим обычным любопытством они скоро приблизились к французской кавалерии на расстояние в десять шагов и вступили в разговор с ее офицерами, к великому негодованию и великому удивлению турок. В море, на расстоянии полутора лье от берега, виднелся лес мачт; это были военные корабли и транспорты, а также несколько катеров с турецкими и английскими морскими офицерами, среди которых можно было различить катер сэра Сиднея Смита. Последний находился на суше и исполнял свои функции заместителя паши, являясь его советником, хотя не имел никаких тактических знаний и никакого опыта ведения войны на суше. Сераскером армии был везир Мустафа – трехбунчужный паша, занимавший должность паши Румелии; последний пост является одним из самых важных в империи.
VII. Армии в течение двух часов стояли друг против друга в молчании, являющемся предвестником бури. Наконец, началась артиллерийская дуэль между турецкими батареями, расположенными на двух холмах, и батареями полевых орудий дивизии Ланна и Дестэна. Генерал Мюрат выслал вперед две кавалерийские колонны, по четыре эскадрона и три легких орудия в каждой; первая колонна направилась в промежуток между холмами Колодезь и Везир; турецкая пехота держалась стойко; огонь стрелков был очень силен с обеих сторон, но когда снаряды и ядра легких орудий, сопровождавших кавалерийские колонны, стали поражать противника сзади, он встревожился за свою линию отступления и потерял выдержку. Генералы Ланн и Дестэн, вовремя заметив это, беглым шагом взобрались на обе высоты; турки скатились вниз в долину, где их ожидала кавалерия; не имея возможности отступить, они были прижаты к морю – одни на берегу внутреннего рейда, другие – на берегу открытого моря. Преследуемые картечью и ружейным огнем, атакуемые кавалерией, эти беглецы бросились в волны. Они пытались достичь своих судов вплавь; но девять десятых были поглощены морем. Тогда центр первой линии турок двинулся вперед, чтобы прийти на помощь крыльям; этот маневр был неосторожным. Мюрат скомандовал развернуться поэскадронно направо и налево и охватил противника. Пехота Ланюсса, оставшаяся без прикрытия в результате этого маневра нашей кавалерии, беглым шагом двинулась вперед батальонными колоннами, на дистанции развертывания. Смятение охватило центр, зажатый между кавалерией и пехотой. Лишенные возможности отступить, турки не имеют другого выхода, как броситься в море, ища спасения в направлении налево и направо. Их постигает та же участь, что и первых, – они исчезают, поглощенные морем. Вскоре в волнах можно было заметить только несколько тысяч тюрбанов и шалей, которые море выбросило потом на берег; это все, что осталось от этих храбрых янычар, ибо они заслужили название «храбрых»!! Но что может сделать пехота без порядка, без дисциплины, без тактики? Сражение продолжалось всего час, а 8000 человек уже погибли: 5400 утонули, 1400 были убиты или ранены на поле сражения, 1200 сдались в плен; в руки победителя попали 18 пушек, 30 зарядных ящиков, 50 знамен.
После этого была произведена рекогносцировка второй линии вражеской армии; она занимала грозную позицию. Справа и слева она примыкала к морю и прикрывалась фланкирующим огнем канонерок и семнадцати полевых орудий. Центр занимал редут холма Везир. Казалось невозможным атаковать ее – даже после только что достигнутого успеха. Главнокомандующий собрался было занять позиции на двух захваченных возвышенностях, но он установил, что у подножья утеса Колодезь берег вдается в рейд в виде мыса; батарея, установленная у входа на этот мыс, смогла бы обстреливать с тыла весь правый фланг противника; действительно, она принудила его сосредоточиться между редутом и деревней, переменив фронт и отведя левый фланг назад. Этот маневр оставлял на левом фланге линии промежуток в 200 туазов, через который можно было совершить прорыв, что и было осуществлено. Ведомый полковником Кретэном, который стремился со славою вернуться в свой редут первым, Мюрат с 600 всадниками проник в этот промежуток. Между тем Ланюсс и Дестэн вели сильный артиллерийский огонь по центру и правому флангу противника. 18-й линейный, не вовремя брошенный в атаку, дрогнул в момент, когда редут был уже почти захвачен им, и оставил на гласисе 50 раненых. Турки, следуя своему обычаю, высыпали на гласис, чтобы отрубить головы этим несчастным и заслужить серебряный плюмаж. 69-я, возмущенная этой жестокостью, беглым шагом ринулась на редут и проникла в него. Кавалерия, пройдя между холмом Везира и деревней, ударила во фланг второй линии и прижала ее к морю, Ланн пошел прямо на деревню и закрепился в ней; оттуда он направился к лагерю паши, где находился резерв; вся эта оконечность полуострова превращается в поле резни, беспорядка и смятения. Паша, с ханджаром в руке, окруженный самыми отважными воинами, совершает чудеса храбрости; он получает тяжелую рану в руку от генерала Мюрата, которого в свою очередь ранит в голову выстрелом из пистолета. Наконец, он уступает необходимости и сдается в плен с тысячью своих воинов. Остальные, охваченные ужасом, бегут от смерти, ищут спасение в волнах, предпочитая морскую пучину милости победителя. Сэр Сидней Смит едва не был захвачен в плен и с трудом добрался до своей шлюпки. Три бунчука паши, 100 знамен, 32 полевых орудия, 120 зарядных ящиков, все палатки, обозы, 400 лошадей остались на поле сражения. От трех до четырех тысяч беглецов направились к форту, расположились в лежащей перед ним деревне и закрепились в ней. Все попытки выбить их оттуда не имели успеха.
Победа была полной. Главнокомандующий находился в редуте холма Шейх, когда неожиданным взрывом было уничтожено несколько пушек. Раздались тревожные крики – редут минирован; этот панический страх прошел через какую-нибудь минуту.
Полковник инженерных войск Кретэн был убит ружейным выстрелом; он был одним из лучших офицеров этого рода оружия. Командир 14-го драгунского полковник Дювивье был убит одним из офицеров паши, нанесшим ему удар ханджаром. Он покрыл себя славой; он был одновременно неустрашим, дерзок и осторожен; это был один из лучших кавалерийских офицеров Франции. Генерал Мюрат, получивший тяжелое ранение, больше всех способствовал славному исходу этого сражения. Главнокомандующий сказал ему на поле сражения: «Разве кавалерия поклялась сделать сегодня решительно все?» Адъютанту Жюиберу пробило грудь картечной пулей; тем, кто ободрял его, этот храбрый юноша ответил: «Мужества мне хватает, но я слишком страдаю». Командиру 18-го линейного полковнику Фюжьеру пушечным ядром оторвало обе руки. «Вы теряете одного из своих наиболее преданных солдат, – сказал он главнокомандующему, когда-нибудь вы пожалеете, что не умерли, подобно мне, на поле сражения смертью храбрых».
Везира Мустафу доставили в лагерь у пристани и обращались с ним чрезвычайно любезно. На следующее утро главнокомандующий нанес ему визит, в результате которого паша направил в Константинополь тартану. Он посоветовал своему сыну и своему кахья, которые заперлись в форте, сдаться на капитуляцию, выговорив право вернуться с гарнизоном на эскадру. Это предложение было передано в форт; но османы единодушно отвергли его. Они поклялись оборонять эту позицию до последней крайности; пришлось заложить траншею. Дивизионному генералу Ланну было поручено руководить осадой, командиру саперного батальона Бертрану – ведать инженерной частью, а полковнику Фотрие – командовать артиллерией. Главнокомандующий отправился в Александрию.
Потери французов в этом сражении составили 200 убитыми и 550 ранеными. Турки потеряли в нем почти всю свою армию, 2000 убитыми, 3000 пленными, 10000-11000 утонувшими; из ее состава спаслось самое большее 1200 человек (считая и гарнизон форта). Две небольшие английские пушки, подаренные королем Англии султану Селиму, были переданы кавалерийской бригаде; на них выгравировали слова главнокомандующего, имена Мюрата… Дювивье и номера кавалерийских полков.
VIII. Паша Мустафа осудил упрямство своего сына. Он снова написал ему, чтобы довести до его сознания, что тот неправ, не желая предотвратить пролитие драгоценной крови и воспользоваться своим положением, чтобы спасти храбрецов, которыми командовал. Для передачи этого письма было достигнуто соглашение о прекращении огня на несколько часов. Командир батальона Бертран воспользовался им, чтобы произвести рекогносцировку форта, но вскоре после этого снова завязалась перестрелка. Осажденные захватили несколько домов, которые были им нужны; возмущенный этим генерал Ланн хотел было выбить их оттуда, но военный инженер Бертран отговорил его: «Зачем нести потери в бою против отчаянных людей? Предположим, что нам это удастся – все равно в следующие дни придется опять нести потери, чтобы удержаться в деревне. Нужно оставить осажденных в покое на 2-3 дня, то есть на столько времени, сколько требуется, чтобы заложить траншею. Тогда противник будет удержан за оградой своего форта, причем это не будет стоить осаждающим ни единого человека».