— Зачем же руки-ноги отрывать?
Криминалист только пожал плечами:
— Может, так «чурку» проще засунуть в сундук… Это уж ваше дело… А у меня осталась лишь маленькая деталь…
— Ефе сюрприз?!
— Ну, честное слово, мелочь. — Лебедев выставил указательный палец. — Видите у «чурки»… простите — у трупа два пятнышка там, где была подмышка?
— Похоже на укус…
— Нечто вроде. Но для змеи крупноват… Скорее вампир! — Аполлон Григорьевич хитро подмигнул. — Правда, я, как ученый, отвергаю их существование.
Родион Георгиевич уже собрался весомо ответить, но тут в дверь заглянул вездесущий Амбросимов и сообщил, что телефонируют из третьего Казанского участка. Новость показалась столь любопытной, что Ванзаров стремительно выскочил из бодрящего холодка.
Августа 6 дня, года 1905, часом ранее, +22 °CДача по Финляндской железной дороге
— Экая погодка! Чудо как хороша! Только нашего столичного брата, замученного стужами, трогает такая коллизия. Стоит небосводу дать лазури — и кажется, жизнь прекрасна, а Русь — райский уголок! Ну, за погоду! — торжественно провозгласил Николай Карлович Берс и осушил бокал.
В это утро, плавно перетекшее в день, красное вино галлов шло под русские соления, теснившиеся в изобилии на столе. Берс позволил глоток, затем еще один и вскоре не заметил, как бутылка, привезенная из сердца Прованса, удивительно брусничного аромата, опустела наполовину. Что делать, за такую погоду не грех и пострадать!
В дачный сад стремительно вошла молоденькая девушка, поддерживая скромное платье с высоким воротничком. Представляла она тот тип «новых» женщин, что борются за свои права, стремятся к образованию и вообще лезут куда не следует. До суфражистки не дотягивала, но волевое лицо и строгий взгляд из-под тонких бровей, прикрытых ободком круглых очечков, говорил о многом. Барышня плюхнулась в плетеное кресло, отчего ножки провалились в землю на дюйм.
Николай Карлович честно предложил бокал. К тайной его радости, гостья отказалась по причине жары. Зато ухватила щепоть соленой капусты с клюквой, смачно хрустнула и попросила:
— Одолжите мне какой-нибудь новый уголовный роман, только, пожалуйста, не из нынешних.
— Как это?
— То есть такой роман, где бы герой не травил невинных жертв и где бы не было разрубленных трупов. Ну, в манере Дойля, что ли.
— Таких романов нынче нет. Не хочешь ли разве русский?
— А разве есть русские уголовные романы?
Берс протянул книжицу в пол-листа в бумажной обложке:
— Вот занятная история…
Заглавие обещало: «Божественный яд».
— Ну, как можно читать подобную дрянь! — заявило неблагодарное существо, отправив роман в траву.
Николай Карлович погрозил пальцем, самолично спас произведение от муравьев и заботливо отер локтем:
— Поверь, это занятная история. Пора, Антонина, браться за настоящую литературу, хватит мусолить несчастного графа Толстого и Достоевского помешанного. Габорио с Леру — вот настоящая словесность!
Заметим, что книгопродавцам столицы господин Берс был известен как законченный поклонник уголовных приключений. Его появление в лавке встречалось разве что не криками «ура!». Каждый проходимец прилавка знал: Николай Карлович уйдет с порядочной стопкой такой макулатуры, какой и приказчики брезгуют. Главное, чтоб обложка обещала раскрытие тайн необыкновенных преступлений. Не человек, а праздник для торговцев!
Антонина нехотя открыла книгу, не забыв отправить в рот маринованный помидорчик, и стремительно проглядела с десяток страниц. Видимо, девушка обладала полезным даром скорочтения.
Романчик захватил. С каждой главой история представлялась все невероятней. Действие происходит в январе сего года. Некий профессор Серебряков открывает средство, которое позволяет совершать невероятные поступки. Пикантность ситуации в том, что микстура считалась божественным напитком у древних ариев и была посвящена лунному богу Соме. Но открытие стало управлять создателем, а дьявол вновь обманул доктора Фауста.
Заканчивая бутылочку, дядя с удовольствием наблюдал на лице девицы напряженный интерес: страницы так и летали.
Ах, да. Литературным героем, распутавшим злокозненные ловушки, явился коллежский советник, по уверению автора, чиновник особых поручений, некто Ванзаров.
Книга кончилась.
— Кто такой Чижъ? — поинтересовалась Антонина, подхватив соленый груздь.
Ответить Берс не смог. Ранее о таком авторе он не слыхивал, впрочем, как и об издательстве «Арибалл», выпустившем роман.
— Но позвольте, как подобное пропустила цензура?
— Сам удивляюсь, — вздохнул Николай Карлович, разглядывая опустевшую бутыль. — Может, Ванзаров знает…
— Так он — настоящий? — барышня даже вскочила. — Не может быть!
Хоть старина Берс отнекивался, но под напором молодости вынужден был признать: да, в сыскной полиции действительно служит однофамилец героя.
— Потрясающе! — вскрикнуло юное создание. — Сыщик из романа настоящий! Срочно едем, познакомите меня с русским Шерлоком Холмсом!
Мольбы, что это невозможно, и никак по чину не полагается, и вообще он никуда не поедет, пропали в шуме ветвей. Антонина кинулась за извозчиком. А Николай Карлович употребил ложку черной икры, пробормотал: «Будь что будет», перекрестился и влез в ношеный сюртук.
Августа 6 дня, года 1905, первый час, все так же3-й участок Казанской части 2-го отделения С.-Петербургской столичной полиции, Офицерская улица, 28
Новенькая кожанка, блестя отменной выделкой, прикрывала элегантный жилет и сорочку тончайшего материала — такой еще поискать! Далее — ботинки наимоднейшие английские лайковые, да со штиблетами, от которых глаз не оторвешь. Венчал наряд кожаный шлем с широкими очками для борьбы с ветром. Господин небрежно поигрывал перчатками с крагами ценой в месячное жалование городового.
Что и говорить, участок притих, разглядывая сказочного гостя. А тот возвышался монументом над помощником пристава Галкиным. Вежливо согбенный чиновник казался ниже китайца. Быть может, оттого, что господин источал таинственный аромат — нет, не парфюма, а чего-то неуловимого, что несет в жилах чистая кровь властительных предков. Что поделать, аристократ — не должность, а наследственная болезнь.
Сам же князь Одоленский изящно не замечал, какое он произвел смятение, а мило улыбался. Но предложение сесть, как и дежурный стул, твердо отклонил.
Вбежав в участок, Родион Георгиевич отметил: спортивная фигура, цветущий вид, брильянт в галстуке, одет наимоднейше — водителем мотора, на пальце перстень, держится в манере английского джентльмена, не женат.
— Профу профения, вафа светлость, что заставил ждать… — он изобразил вежливый поклон. — Коллежский советник Ванзаров к вафим услугам.
Князь окинул взглядом чиновника и вдруг протянул ладонь, как равному. У аристократа оказалось рукопожатие тренированного спортсмена. Впрочем, пройти отказался, дело на пару минут, и впредь просил обходиться без условностей, обращения «сэр» достаточно.
— Ваф мотор заставил окрестных жителей бросить все дела… сэр. Он поистине чудо! — изящно ввернул Родион Георгиевич.
Князь скромно заметил, что это первый в России «Де Дион-Бутон», двухместной модели. Он совершает пробные выезды и уже устал от всеобщего любопытства.
— Так вот, милейший Родион Георгиевич… — Надо заметить, что голос князя простуженно хрипел. — У меня случился конфуз, представьте: украли сундук… Кхе-кхе… Мне, право, неловко, но не будете ли столь любезны его найти? Не будь он частью коллекции, поверьте, не стал бы беспокоить подобными пустяками.
И рта не успел раскрыть Ванзаров, как Одоленский подробно описал пропажу.
— Воры проникли прямо в дом… сэр? — наконец, вставил коллежский советник.
— В том-то и дело… кхе-кхе… Такая глупость, даже смешно, унесли прямо от подъезда, представьте, какова прыть!
— Простите, отказываюсь понимать… сэр.
— Да, дело в том… кхе-кхе… Я собрался везти сундук на чистку в мебельную мастерскую, приказал вынести на порог, а когда вышел — сундука уже не было.
— Хотели доставить на моторе?
— Нет, мотор получил только сегодня. Пользовался выездом.
— А где же был кучер, сэр?
— Отлучился в конюшню, растяпа, так невовремя…
— Хорофенько его спросили, сэр?
— Со всей строгостью.
— Могу ли знать, в котором часу произофла кража?
— Кажется, около трех… кхе-кхе.
— Так это было вчера?
— Конечно!
— Сэр, отчего ждали целые сутки?
— Полагал, воры вернут украденное…
На удивленно поднятые усы чиновника полиции князь разъяснил:
— Мой сундук невозможно продать старьевщику. Его вообще невозможно продать в Петербурге, ни одна антикварная лавка не возьмет, понимаете?
К старинным вещам вообще, а к кухарке жены особенно, Родион Георгиевич относился без всякой теплоты. А уж тем более — без любопытства. Заявление князя требовало немедленных пояснений.
— Эта вещь единственная в своем роде, во всяком случае в России. Дело в том, что это не совсем сундук… — Одоленский замялся.
— Тогда что же?
— Реликварий, или ковчежец: в таких хранились святые артефакты. Например, кусок креста, на котором был распят Спаситель. Ну, и тому подобное. Мой экземпляр датируется XIII веком, Франция, и по легенде в нем хранились мощи святого Франциска, того, что с птицами и зверями разговаривал. Все, кто имеет интерес к подобным предметам, прекрасно знают, кому принадлежит ковчежец.
Как мило! Выходит, не приди князь сам, первый же антиквар, вызванный для экспертизы, указал бы владельца.
Ванзаров нахмурился и сообщил исключительно официальным тоном:
— Думаю, мы сможем помочь, сэр.
— Очень надеюсь. — Одоленский звонко шлепнул перчатками по ляжке. — Если потребуются средства, располагайте мной… кхе-кхе… А когда возможен результат?
— Немедленно.
Действительно, поклажу внесли тотчас и поставили к роскошным ботинкам визитера. Было предложено осмотреть, но князь, победив растерянность, признал пропажу.