— Хардов…
— Да, я знаю. Возьми, лучше, если это будет рядом.
…Рыжая Анна задумчиво смотрела на то, что хранилось в её сумочке, пытаясь понять, что сейчас увидела. Или… ей померещилось.
(сколько всего должно совпасть)
Ей вдруг остро захотелось коснуться этого предмета. Даже погладить его, но… почему-то это показалось ей кощунственным. Хотя Хардов им пользовался.
Она всё же решилась и дотронулась до костяной поверхности бумеранга. Потом палец её скользнул к латунной трубке. И Рыжая Анна снова улыбнулась. Потому что почувствовала, как и сегодня утром, умиротворяющее тепло. Словно это было живым. Словно она почувствовала заключённую в нём пробуждающуюся силу.
Хардов этим пользовался. А прежде он хранился у Тихона. Это был манок Учителя.
Ощущение глубочайшей, но простой, словно она всегда была на поверхности, и радостной тайны накатило на неё.
— Ведь это всегда лежало перед глазами, — восторженно прошептала она.
Наверное, Рыжая Анна не до конца знала, о чём говорит. А возможно, этого нельзя было выразить словами. Но она снова коснулась манка Учителя. Улыбнулась. Вздохнула… И поняла, на что это похоже. Когда-то у неё был скремлин, маленький, ласковый и очень отважный светло-бурый хорёк, который сейчас жил свободным. Тихон учил её «услышать» сердце своего скремлина. И когда это случилось впервые, она пережила нечто подобное…
Не без некоторого усилия Рыжая Анна заставила себя отвернуться к окну. Солнце уже село. Она сложила несколько футлярчиков с новыми благовониями в соседнее отделение и закрыла сумочку.
Пора. Впереди было много дел.
14
— Ты можешь снова пригласить меня на танец, — произнесла Ева.
— Я? Танец? Ева…
— Ничего не говори. Просто пригласи.
— Ева…
— Постой. — Нужно было говорить о чём-то другом, и Еве это удалось. — Хардов велел отдать ей моё платье, этой бедной девочке…
— Да. Но им ничего не угрожает… С ними же Хардов.
— Хорошо. Но… у меня есть ещё одно. Старомодное. Мамино… Я взяла его с собой.
— Понимаю…
— Не понимаешь! Я не хочу танцевать в штанах и в хардовской куртке, Фёдор. Вот о чём я.
— А-а…
— Выйдешь ненадолго? Мне нужно переодеться.
— Какая ты красивая! — десять минут спустя восхищённо выдохнул Фёдор.
— Вот. — Ева несколько смущённо провела руками по своему наряду. — Оно немного старомодное… Но я его очень люблю.
— Оно тебе очень-очень идёт.
— Спасибо.
— Ева, я… Я придумал кое-что.
— Что, Фёдор?
— Я приглашаю тебя на бал.
— Что?
— Я хочу пригласить тебя на бал!
— Ты… Зачем так шутить?
— Я не шучу. Там, — Фёдор махнул на дверь, за пределы их комнатки, — бал-маскарад летнего солнцестояния.
— Знаю… Конечно же, лучший бал лета! Я была один раз. Но нам нельзя, Фёдор.
— Нам можно. Я не хочу, чтобы сегодня так… Прятаться взаперти.
— Мы беглецы, Фёдор. Увы… Я-то точно. Нельзя.
— Конечно, можно, — с бодрой настойчивостью гнул своё Фёдор. — Ты кое-что забыла. Это бал-маскарад.
Ева молчала, поэтому Фёдор весомо повторил:
— Бал-маскарад. Понимаешь? Мы можем не открывать лиц.
— Ты… Да. Но… Х-м-м…
— Один танец.
— Фёдор, но она… Анна…
— Она ничего не узнает. И никто ничего не узнает. Только ты и я.
— Фёдор, ты… Не искушай меня, потому что я соглашусь.
— Так и соглашайся! Помнишь старую сказку о гиде и Прекрасной незнакомке, которые ушли в туман?
— Фёдор! Эту сказку знают все.
— У тебя осталась её шляпа с вуалью. Незнакомка. Дай мне куртку Хардова, на лицо повяжу косынку.
— Грабитель…
— Гид! У нас в гимназии был театр… любительский. Я всё предусмотрел.
— Но…
— Мы должны пойти! — с вызовом произнёс юноша, но в глазах его застыла почти мольба. — Неужели ты не хочешь? Мы потом очень пожалеем.
«Когда потом?» — с горечью подумала она. Но в следующее мгновение почувствовала что-то ещё. Неожиданно что-то проступило сквозь горечь, наполнившую её сердце, сильное и радостное. И на одно короткое мгновение она почувствовала себя счастливой.
«Глупый. — Ева с нежностью смотрела на Фёдора. — Я хочу танцевать с тобой. Здесь. Или на балу. И везде… И по-моему, я хочу гораздо более пугающих вещей… И очень боюсь. Поэтому, если уж решил, приглашай меня немедленно!»
— Ева…
А потом она чуть присела, наметив реверанс, как её учили, пока ещё матушка была жива, и серьёзно сказала:
— Фёдор, я пойду с тобой на бал.
— Отлично! — обрадовался юноша. — Один танец, и уходим.
«Именно потому, что мы уходим», — подумала Ева.
15
Рыжая Анна с улыбкой пододвинула к себе выигрыш. Она уже посетила бар, курительную комнату, даже бальный зал и решила задержаться в казино.
— Люблю «зеро», — подмигнула она крупье. — Число, обозначающее полное отсутствие. Знаете, голубчик, слышала, у гидов есть притча, как уложить пулю в цель. Так вот: высшее мастерство заключается в том, чтобы не целиться.
— Как скажете, мадам, — вежливо отозвался крупье. Похоже, любимица управляющего намеревалась сорвать банк.
Рыжая Анна посмотрела на стоящую перед ней горку выпиленных из дерева разноцветных фишек. На них же глазками, масляными от возбуждения, смотрел человек, играющий с противоположной стороны стола. Рыжая Анна знала, кто это. В каком-то смысле хорошо, что он здесь. Под контролем… Ему не везло; он, не подавая виду, нервничал, что делало его уязвимым и увеличивало контроль. К тому же Анна подумала, что он не до конца ещё избавился какой-то хвори.
— Голубчик, а не сыграть ли нам ва-банк? — обратилась к крупье Рыжая Анна, двигая на поле «зеро» весь свой выигрыш.
— Мадам, — замялся тот, — я вынужден проконсультироваться. Такая высокая…
Ему кивнули.
— Конечно, мадам.
Ставка Рыжей Анна была принята.
Шарик долго прыгал по кругу, пока не попал в «32». Дыхание людей над столом рулетки замерло. Перед самой остановкой круга шарику хватило импульса, чтобы перевалить через соседний бортик и угнездиться в «О». Над столом восхищённые и завистливые вздохи вылились в один звук.
— Зеро, — хриплым от волнения голосом объявил крупье. — Мадам… Очень вас поздравляю! Такого я никогда не видел.
Рыжая Анна опять выиграла.
«Пора угощать всех собравшихся самой дорогой выпивкой», — подумала она.
16
— Кто эта молодая пара? — обратился управляющий к дежурному полицейскому.
— Гид и Прекрасная незнакомка, — ухмыльнулся тот.
— Любезный, — нахмурился управляющий, — я задал свой вопрос вовсе не к тому, чтобы ты умничал.
— Простите, — сконфузился полицейский. — Я думал, вы про их маскарадный костюм.
— Это я и сам вижу… Когда они приехали?
Дежурный полицейский хоть и знал о привилегированном положении управляющего, всё же за собой никакой вины не чувствовал.
— Гости в таких костюмах не приезжали, — сухо доложил он. — Видимо, переоделись в комнатах. Многие так делают, прежде чем спуститься в бальный зал.
— Ну да, конечно…
В принципе, он был прав. Управляющий и сам не знал, чего он вскинулся. Пара симпатичная и абсолютно расслабленная. Красное платье очень идёт девушке. Лица скрыты, как в классической сказке, на то и бал-маскарад. Здесь собрались все сливки общества, но они не чувствуют никакого стеснения, скорее наоборот, полностью увлечены друг другом. И… что?
Управляющий нахмурился и пожал плечами.
— Где Трофим? — спросил он.
— В казино. — Дежурный полицейский снова позволил себе усмехнуться. — Где ж ему быть…
— Хорошо, голубчик. — Управляющий решил проявить снисходительность. — Следи за всем повнимательней.
17
…Они танцевали. И плывущие вокруг огоньки, и другие пары перестали существовать. Остались только музыка и их сердцебиение в такт вальсу. Он кружил её, и они становились почти невесомыми. Потом и музыка исчезла. Оставались только они вдвоём, невесомые, кружащиеся… Они касались друг друга. Руками, взглядами, сердцами. И в эту тёмную, безжалостную неопределённость, куда совсем скоро им суждено пойти, они унесут это мгновение танца.
…Ева открыла глаза. Собственно, зажмурилась она и замечталась всего на миг. Они стояли среди совершенно чужих людей. На балу был объявлен антракт, когда они пришли, и как бы хорошо выпить по порции прохладного сидра, но им нельзя было открывать лиц.
Несколько минут назад, пока они спускались по лестнице, Фёдор вогнал её в краску, смутил, и в то же время его слова, простые и как будто бы неуклюжие, оказывается, стали самыми волнующими, что она слышала в жизни.
— Ева, а этот твой жених, с которым ты помолвлена?.. Ну, куда ты едешь… Он, ну… Ты его…
— Прошу тебя, не надо, Фёдор.
— Прости…
Вот и всё. Только Ева мечтала об их танце на балу. Возможно, единственном, который у них будет. И эти простые неуклюжие слова всё ещё звучали в ней. А потом она посмотрела на Фёдора: с ним происходило что-то странное.
А Фёдор увидел Веронику.
Его сердце по привычке на какое-то время забилось сильнее, но… Он так долго ждал их встречи, мечтал, грезил, не раз пережил этот момент во всех подробностях. Вот он возвращается после своего первого рейса. И он теперь совсем другой. Бывалый, скупой на слова, с лицом обветренным и блестящими глазами (как у бати, только без его усталости. Как у Кальяна. Или… Хардова?) и чуть загадочной улыбкой. И Вероника видит это. Многие девушки, вздыхая, провожают его взглядами. Но он подходит только к ней. Состоятельный завидный жених, как и обещал. Их взгляды встречаются, и всё, что она ему наговорила, действительно оказывается недоразумением…
Фёдор похлопал по ключу, что носил на груди, и улыбнулся. И посмотрел на Еву.
Вероника была в обществе этого долговязого купеческого сынка. На миг сухая ревность жгуче кольнула его в сердце: Матвей Кальян говорил правду, она действительно с ним «закрутила». И он действительно «бестолковый нищий мальчишка»…