– Знаю. Сама когда-то подсобила Тео с этим. – Она ему подмигнула. – Это ведь его запас?!
«Блудница!» – тёмная забытая молния сверкнула внутри Петропавла, но тут же вернулось спокойствие. Право, странно: она всё ещё в состоянии вызвать в нём смущение.
Она внимательно посмотрела на него, даже с какой-то нежностью. Но сказала с усмешкой:
– Это хорошо, что ты ещё не разучился чувствовать. Немного ведьминской, женской магии внутри непробиваемых мужиков не помешает.
– Ты же знаешь, это разные вещи, – сказал Петропавел.
– Когда-то так было, – возразила Агнец. – Сейчас нет. Иначе мы не справимся с серебряным эликсиром. Ладно, давай-ка поговорим о более насущном. Ты в курсе хоть, что с Хардовым?
– Он жив. Мунир принёс благую весть.
– Жив, – она горько усмехнулась. – Хотел бы ты такую жизнь… Он – Королева оборотней в Икше.
Лицо Петропавла на миг застыло.
– За сделки с Хароном приходится платить, – добавила Агнец с нажимом.
– Тео знал? – тихо спросил гид.
– Нет, конечно… Тоже всё без злого умысла, – теперь её усмешка была больше с издёвкой, чем горькой.
Петропавел сокрушённо покачал головой:
– Великий воин во главе стаи мерзких псов…
– И с каждым днём всё больше становится ими. Времени совсем нет. Не беспокойся, – она перехватила его взгляд и наконец улыбнулась дружески. – В Икшу собрался?! Там о нём есть кому позаботиться. Тихон и ещё кое-кто. А у тебя дела здесь. Всегда был порывистым, верный ученик.
– Какой есть, – сказал Петропавел. – И хватит тебе уже меня дразнить, Агнец.
– Женская природа, – наигранно-виновато откликнулась она, затем коснулась руки Петропавла. – А ещё в Икше появился призрак той девушки, – сжала руку, ладонь у неё была горячей. – Той, что погибла тогда с Тео на мосту.
– Лия… – хрипло произнёс гид.
– Да. Лия, – подтвердила она. А потом задумчиво поморщилась. – Я думаю, это из-за неё. Но… Не могу понять. Там, в Икше, присутствует какая-то… незавершённость. Но это скрыто от меня. Не только из-за Лии и Хардова, что-то ещё… И очень сильное. Словно специально ждало, чтобы разрешиться.
– Агнец, – грустно и теперь так же виновато улыбнулся Петропавел. – Я всегда не успевал за твоей мыслью.
Она серьёзно посмотрела на него:
– Там что-то не закончилось. Что-то давнее. Но не могу понять. Это связано с ними, с Хардовым, с Лией… И это связано с Тео. Поэтому я здесь.
– Тебе ведь нельзя в Университет. – В глазах Петропавла мелькнул печальный отсвет – будто давнее воспоминание, о котором уже поздно сожалеть. – Сама наложила запрет.
– Знаю. Придётся справиться как-нибудь.
– Эликсир, чтобы пройти сквозь туман… Старая мечта Тео… Думаешь, так это теперь произойдёт?
– Ты умнеешь, – сказала она, но сейчас без вызова; в синеве её глаз действительно плыла нежность. – Полагаю, да. Если произойдёт.
Петропавел помолчал. Его взгляд окреп. Все старые воспоминания примирились в нём. Он произнёс:
– Если забыть про «глуп»…
Улыбнулся. Она ему кивнула.
– …что ты имела в виду, когда сказала, что брат Дамиан даже не догадывался? Сейчас догадывается?
– Сейчас да, – Агнец удручённо вздохнула. – Появился кто-то, кто знает больше монахов. Он и делает эликсир.
– Агнец, как ты поняла, эти убийства гидов в сторожке уже не первые. Вынужден спросить у тебя ещё кое-что…
– Говори уже, старый пёс с новыми фокусами, – подбадривающе позволила она.
– Этот самый важный ингредиент – любовь-трава… Её можно чем-то заменить?
– Ты называл её детонатором, который включит эликсир, – сухо напомнила она. – А Тео смеялся, какой вы нашли термин из оружейного дела… думали, всё игрушечки?..
– Мы были молоды, Агнец. Прости.
– Ладно, проехали. Постараюсь не быть злопамятной. И любовь-трава не более важная составляющая, чем серебро, которое берут у живых. Одно невозможно без другого.
– Серебро у них есть, – сказал Петропавел, и его глаза потемнели. – Так, как считаешь, может существовать заменитель? – И он посмотрел на клубок перекати-поля, прибиваемый ветром.
«Тут ведь нет ветра, – резануло внутри Петропавла. – Тогда, миллионы световых лет назад Агнец называла это “ветром наших сердец”. Но гид уже снова взял себя в руки, ему были нужны ответы.
– Я не знаю. – Она вздохнула, чуть устало пожала плечами, впервые продемонстрировав этот беспомощный жест. – Правда. Когда-то сказала бы, что нет. Но вещи меняются. Всегда найдётся, чем можно что-то заменить.
– Где нам искать? – быстро спросил Петропавел.
– Нам? – усмехнулась. – Наконец и ты просишь меня о помощи?
– Да, Агнец, прошу.
– Когда ты понял, что убийства гидов могут быть связаны?
– Не так давно. Но всё происходило во время боевых заданий, отследить ничего не удалось. Так, лишь смутные подозрения. Он всегда опережает нас на шаг.
– Неужели не понимал, что серебро можно отнять только у гидов? – что-то внутри неё вновь попыталось закипеть, но она больше не позволила гневу родиться. – Из-за всей этой вашей истории со скремлинами?
– Агнец, пожалуйста, не начинай, – попросил он. – И ведь они нужны были не для этого. Когда Тео…
– Слышала уже! – перебила она. – Скремлины делают вас сильнее, – фыркнула. – Только любовь оказалась штукой обоюдоострой, да? Сила и уязвимость в одном флаконе… Ведьма бы никогда на такое не пошла. А он боялся, что я чёрная.
– Я тоже, Агнец.
– Что теперь говорить… – Она вдруг бесцеремонно дотронулась до шеи Петропавла, где уже давно зажил след от укуса скремлина. – Их убивали сюда, да? Так ведь?! Прямо в место укуса?
Петропавел не отстранился, но лишь болезненно кивнул.
– Серебро выступает здесь в момент смерти, возвращается в мир. Его и собирал твой убийца.
– Совсем маленькие. Почти незаметные капли, – чуть слышно сказал Петропавел. – Можно принять за что угодно.
– Да, маленькие. А ему надо много. Самый близкий к тебе круг людей. Там ищи.
– Мне это известно, Агнец. Количество подозреваемых уменьшается с каждым днём. Завтра, после сеанса гипноза их останется трое.
– Что же вы наделали? – Она устало тряхнула головой, фыркнула. – Но я обещала без злопамятства.
– Знаешь, когда-то я считал, что эта серебристая жидкость – самая чистая вещь на свете. И уж ничто тёмное не в состоянии её коснуться.
– Где это ты видел такое? – Она удивилась, затем ухмыльнулась вдруг по-ведьминому. – Хотя правильно считал. Проблема в том, что вы – собственники. А эта твоя «чистая жидкость» размыта по всему миру. Вам, собственникам, со скремлинами понятней.
– Они не для этого, – упрямо повторил Петропавел.
– Пусть… Но тот, кто делает эликсир сейчас – это действительно тёмный путь. Здесь ты прав. И добытый таким способом… – она пощёлкала языком, – способен на что угодно.
– А-а?..
Агнец вскинула на него взгляд:
– Мой?! Я делала не так. Собирала крохи, тайно присутствующие во всём, не отнимая жизней. – Улыбнулась. И безо всяких переходов спросила: – Как Ева?
– По-разному, – откликнулся Петропавел.
– Не беспокойся, не причиню ей вреда. Но тебя что-то сильно тревожит.
– Немало всего. Эти её неожиданные… Ей передаются способности и навыки Тео.
– Что удивительного? А он видит её сны. Или что-то похожее на сны. Я-то знаю, он провёл ночь в моём доме. Скремлины, друг мой. Что ещё?
Петропавел тяжело вздохнул:
– Ключ.
– Ключ?
– Кто-то пытается связаться с ней.
– О чём ты?
– Ключ, безделица для новобрачных.
– Слышала об этом нелепом обычае. Мило.
– Он принадлежал Тео ещё тогда, в Дубне. Пока всё не началось, пока он ничего не знал о себе. Обет помолвки с какой-то местной девицей, Вероникой вроде бы.
– И?
– Ключ её зовёт, – мрачно пояснил Петропавел. – Когда Ева касается его, она может разобрать. Кто-то через ключ пытается связаться с ней. А я не могу понять, что происходит.
– Это не его ключ, – темно произнесла Агнец.
– В смысле?
– Эта вещь не Тео. Это ключ того, другого, мальчишки Фёдора. Чистого и невинного. С ним эта вещь и осталась. Уж поверь ведьме.
– Что ты такое говоришь, Агнец?
– Что эта вещь больше не принадлежит Тео. Там что-то другое происходит.
– Я бы с тобой согласился, Агнец. Но, – Петропавел усмехнулся, – он больше не хочет быть Тео.
– Это его судьба.
– Бесспорно. Только он всегда хотел выбирать сам. Он потребовал, чтобы его называли Фёдором. Понимаешь?
Она долго молчала. Ведьминский огонёк в глазах. Потом обронила, разговаривая сама с собой:
– Мне этого не удалось… Бесцветная девчонка и я, вечная…
Задумалась, чуть склонив голову. Она всех уже давно простила. Однако Петропавел и сам мог неплохо чувствовать чужие эмоции. Как в ней вспыхнуло что-то неожиданно новое, о чём Петропавлу было прекрасно известно, только это новое было, как тихое эхо, – эмоция, так похожая на забытую ревность.
– Опасная она штучка, эта ваша Ева, – глухо произнесла Агнец. Тряхнула волосами, щёки пылали, но никакого негодования, пылали тем, что завораживает и может сводить с ума. Ведьма… – Опасная, хотя… – Агнец как-то невидяще взглянула на Петропавла. – Незавершённость там, в Икше… Так? Что ж, возможно.
– Не понимаю.
– Я пока тоже. Но пойму. Мне пора. Увидимся здесь за три дня до полнолуния. – Посмотрела на уже тёмное небо. – То есть послезавтра. Пока, верный ученик.
Начала уходить в густую тень между деревьями.
– Агнец, – позвал Петропавел.
Остановилась. Не оборачиваясь:
– Да?
– Любовь ведьмы может принадлежать всем?
Обернулась. Смотрела на него почти нежно:
– Да.
Петропавел улыбнулся; на миг он позволил себе стать тихим, но лучше, чем вспыльчивым юношей, который ревновал к ним обоим.
– Так и не понял этого? – чуть слышно произнесла Агнец. – Не понял, с чем тебе стоило смириться?
– И сейчас не понимаю.
Она вернулась. Подошла к нему вплотную. Взяла за руку, тоже почти нежно. Склонилась к самому краешку губ, словно для поцелуя. И сказала: