– Он не ведает о своей матери, – хмуро произнесла Агнец. Она казалась очень усталой, ей удалось выследить Горха в водах Хлебниковского затона, но новая встреча далась ей нелегко. – Знает только своего отца.
– Он гермафродит? Или однополый, как червяк? – ухмыльнулся Тео, но столкнулся с осуждающим взглядом Хардова: хоть сейчас сотри свою улыбку, ей и так досталось.
– Не знаю, – отозвалась Агнец. – Вероятно, он единственный такой на канале. А до него был только его отец, вот он и носится с его черепом.
– Но кто-то же должен был его родить?
– Не знаю, – повторила Агнец, – как там всё происходит. Это только то, что мне удалось прочитать в нём. И это очень сильно отличается от всего, что мы знаем о жизни и продолжении рода.
– Агнец, даже ты?
Она кивнула:
– Когда ему пришлось мне открыться, я будто слышала его внутреннюю мучительную истерику, так, словно бы он визжал. И отпустила его. Теперь он знает, на что я способна! – Её глаза блеснули. – Это всё оказалось очень неожиданным: Горх беременеет в воде, река, потаённое озеро, в какое-то особое, важное для него полнолуние, всего раз в жизни, и сам вынашивает единственного сына.
– Чудеса какие-то, – сказал Хардов.
– Но если существовал… хмм… Горх-старший, почему мы о нём ничего не слышали?
– Может, был более осторожным? – Ведьма Агнец позволила себе лёгкую улыбку. – И кто может сказать, когда существовал отец? В какой незапамятной древности?.. Может, Горх явился на канал уже с его черепом.
Тео посмотрел в сторону тумана. Стояли плохие дни, мгла потемнела и набухла, словно её что-то распирало изнутри. Многое в тумане было таким – непознанным и смертельно опасным. Пожалуй, ничего шуточного в сообщении Агнец о Горхе не оставалось.
– А что в нём кроме сакрального смысла? – осторожно спросил Тео. – Что в нём самое важное, в черепе?
– Ага, быстро соображаешь, – похвалила Агнец. – А теперь о самом главном. Это как проклятие рода Горха. Ему необходим, по причинам, мне неведомым, такой симбиоз с тем, кто владеет черепом и кому Горх вынужден подчиняться. Проклятие рода, от которого он мечтает освободиться.
Тео обдумал услышанное:
– Ну, – развёл руками, – так почему бы не забрать себе свой череп? Если Горх так силён…
– Э-э, всё не так просто. Череп можно передать только добровольно. И от прежнего владельца новому – тоже. И ещё должен произойти какой-то обмен. Но… Говорю же, я не всё поняла в этой его мучительной агонии, он визжал, и ему было невыносимо показывать мне всё это. Но добровольно всё должно произойти.
– Прямо как в вампирской истории, – произнёс Хардов. – Впусти меня, сам распахни окно.
– Не знаю, о чём ты, – с сомнением откликнулась Агнец. – Это всё ваши книжки… Как я успела понять, Горх сам находит подлинного владельца, вынужден служить ему, и единственная его надежда, что его когда-нибудь освободят, вернут ему череп его отца.
– А завладеть хитростью?
Агнец нахмурилась, как от сильной головной боли в области висков. Затем произнесла:
– Наверное… Но всё равно череп прежде всего будет служить подлинному владельцу. И вам стоит это учитывать.
– Нам? – Тео с интересом взглянул на неё.
– Конечно. Если кому-то из вас взбредёт в голову завести себе такую смертельно опасную игрушку.
– Это вряд ли, – заявил Хардов. – Мы просто убьём его, очистим канал от этой твари. Уже сколько бед наделал.
– Не всякую кровь стоит проливать, – странно откликнулась Агнец.
– Ну, или отловим.
– И вот ещё что: по-моему, Горх похитил ребёнка именно для этого. Он… прости, как бы это сказать помягче, – теперь и она усмехнулась, – в общем, люди не входят в его пищевую цепочку.
– Агнец, ты всё ж ведьма, – пожурил Тео.
– А что?! Вынуждена говорить практические вещи вам, двум недоумкам.
– Спасибо, – вставил Хардов.
– В лесах и водах канала для Горха достаточно пропитания. Но всё своё будет безжалостно оберегать. Наверное, поэтому и сумел выжить в одиночестве.
– Для чего ж ему младенец?
– По-моему, для этого: сделать подлинным владельцем черепа его отца. Служить ему с детства и надеяться, что тот когда-нибудь его отпустит.
– Сколько осталось пуль?
– Две ушло без дела, – сокрушённо прошептал Хардов. – Силён, шельма, очень быстрый, никогда не мазал с такого расстояния.
– Не в этом дело, – хмуро возразил Тео. – Думаю, обычное серебро его не берёт. Держи-ка. И можешь говорить нормально, он уже ушёл.
Глаза Хардова расширились:
– Это же…
– Да, серебро Сестры. Из него же льют монеты для Перевозчика.
– Тео…
– Не благодари. Сам всё знаю о своей щедрости. Их две всего, по одной на брата.
– Тео. – Голос Хардова окреп, он держал серебряную пулю в ладони. – Это ведь величайшая драгоценность. И монеты… Они ведь нужны…
– Не думай об этом. У тебя будет всего один выстрел. И у меня тоже. Идём пристрелим его.
– Мы обещали Агнец…
– Ладно, помню. Смертельные ранения только в крайнем случае. Но он знает, что это за серебро. Если мы загоним его в угол, он, скорее всего, покорится.
– У Горха с собой девочка. Плач слышал?
– Гипноз… Агнец права. Ребёнка с ним не было – это точно. Он её прячет. Поэтому хорошо, что не пристрелили. А детский плач… Понял, что мы пришли за ней, и прикрылся. Хитёр.
– Смотрю, он сильно тебя разозлил.
– Да, он меня разозлил.
Тео двинулся вперёд, выглянул из-за угла наполовину обрушенного здания – тумана в переулке не было. Обернулся и проговорил с улыбкой:
– А вообще он неплох. Стоит с ним познакомиться поближе. Хорошо, что не пристрелили.
– Он сейчас нас не выведет на неё.
– Да, умный, будет ходить кругами. Но ему всё равно придётся к ней вернуться. А нам придётся застать его врасплох.
– Ну да, ребёнка надо кормить, а ночью даже в его логове девочке не выжить. Сколько ей, кстати?
Тео усмехнулся:
– Я уже думал об этом. Больше семи месяцев, но всё равно нужно молоко. Родители сказали, что мать всё ещё кормила грудью.
– Значит…
– Это единственное место, где он может его взять. Всё остальное под охраной людей. Пусть уходит. Либо встретим его там, либо отыщем следы.
– Пора вызывать скремлинов? – Хардов поднёс к губам свой манок.
Тео помолчал. Потёр переносицу, пристально глядя на друга, мягко улыбнулся:
– Братишка, мой сапсан-то побыстрее будет.
– Да. А Муниру пора учиться.
Туман стелился у Кремлёвской стены, и весь Александровский сад тонул в нём. Густая трава по пояс была примята, кое-где до земли, и в ней отпечатались следы огромных лап. Пару раз Хардов буквально припадал лицом к исхоженной тропинке, но следов Горха или каких-либо ещё обнаружить не удалось. Только чудовищные лапы с когтями и отпечатком ещё одного пальца посередине.
– А его боятся, – прошептал Хардов. – Здесь больше никто не ходит.
– Ещё бы, – теперь и Тео говорил шёпотом.
Мунир вернулся, сел на плечо Хардову. Тот пристально посмотрел в глаза-бусинки и погладил своего ворона.
– Он ещё далеко.
– Знаю, – отозвался Тео. – Его запах не спутать. Он очень свиреп и прекрасно видит даже в тумане. Нападает молча, ревёт только в последний момент. Запомни это.
Хардов хмуро кивнул. Затем, также не повышая голоса, спросил:
– Какой он, Ридик? Никогда не видел, только слышал.
– И хорошо, что не видел. – Тео болезненно поморщился. – Я бы его тоже никогда не видел. Он циклоп.
– Что?!
– Одноглазая тварь. Его вообще мало кто видел, а болтают разное. Мне довелось, – вздохнул. – Похож на медведя, вроде полярного. Только те белые, если остались, а шкура Ридика словно… какая-то неприятно грязная, в подпалинах, и он раза в два крупнее будет.
– Ясно. Как думаешь, где он залёг?
– Там, – твёрдо сказал Тео. – Они обустраивают берлоги, действительно, как медведи. Там длинный подземный переход с задней стороны здания Манежа. И там же стойла, я видел. И вот ещё что: пристегни магазин, на Ридика не надо тратить серебро Сестры, обычных пуль достаточно. Но если придётся стрелять, бей очередями.
– Мы ведь не станем убивать его? Отыщем следы Горха и уйдём.
Тео ничего не ответил. Извлёк единственную серебряную пулю, зарядил ею запасной магазин:
– Прибережём для Горха.
Хардов свой второй магазин убрал в подсумок, теперь его Калашников был готов к ведению огня обычными пулями.
– Лучше б ты скрепил их валетиком, – подсказал Тео. – Магазины. Так быстрее.
Хардов помолчал, застёгивая подсумок, потом сказал:
– Тео, Мунир справится. Стрелять не придётся.
– Хорошо. Не приближайся к зданию Манежа, что бы ни случилось. Там плохое место. Не нравятся мне дома, которые стоят, как новенькие, посреди мёртвого города.
– А если следы Горха уведут туда?
– Нет. Не забывай, ему нужна девочка в целости и сохранности. Если Агнец не ошибается, чтоб выросла сильной и здоровой, хозяйкой, которая когда-нибудь отпустит его.
– Нянька-Горх? – улыбнулся Хардов.
– Ага, нянька-Горх… Чёрт! – Внезапно Тео как-то странно посмотрел на друга, и его взгляд на миг ошеломлённо застыл. – Мне кажется, я знаю, где его логово… Он прикрылся Ридиком. Поэтому мы и не нашли его следов. Они там – в тоннеле. Логово рядом.
– Тео… – Хардов удивлённо сморгнул. – Как? А пастух Ридик?
– Там всё обрушено в тоннеле, ближе к входу в метро. Остался только узкий лаз, пастух слишком велик.
– Я о том, как Ридик относится к такому соседству?
– Думаю, Горх не оставил ему выбора. Ридик, конечно, монстр, но, похоже, мы ищем следы твари посерьёзней. А когда Горх уходит, пастух сам невольно стережёт девочку. Ай да молодец! И сторож, и поставщик свежего молока.
– А-а. – Хардов всё ещё не справился с удивлением. – Крупное стадо у него?
– Две-три буйволицы… Они кошмарные. И Ридик не может отлучиться: кто-то же должен их пасти и смотреть за стойлом. Да, Горх – просто мастер симбиозов. Но это только версия. Идём и проверим её.