Паранойя. Вот так это и происходит…
Ева поднялась – прощай, яблоня, спасибо, что иногда выслушивала меня. Всё же не удержалась и нервно хихикнула. Выдохнула глубоко: пора брать себя в руки. Огляделась. Гиды со своими скремлинами занимали боевые расчёты вдоль берега реки. Университет готовился отразить нападение корабля-призрака. А Мелани нигде не было.
– Ты в этом уверен? – спросил Нил-Сонов.
– Абсолютно, – патологоанатом кивнул.
– Вот как. – Нил поднялся и задумчиво посмотрел на реку, что несла сейчас свои вечерние воды мимо теплиц. – Чёрт, правда, всё меняет.
– Угу.
– Зачем ему понадобилось так много времени?
– Подожди, Нил. Лучше начать сначала. Как Лазарь, находясь на плотине, получил твою лодку? Ну, похожую на твою… Ту, что на дрезине? Ночью, по берегу – это исключено.
Нил-Сонов пожал плечами. Отвернулся, хмурясь. Потом посмотрел на патологоанатома и вдруг усмехнулся:
– Горх.
– Что Горх? – не понял тот.
– Он помог ему. Чёрт… Думаю, я знаю, как всё произошло.
– Не тяни, – напомнил патологоанатом. – Или теперь мне придётся тебя пристрелить.
– Горх. – Нил покивал, взгляд его потемнел. – Он водоплавающий, понимаешь?! Он доставил лодку, толкая её перед собой. Ему не страшна ночная река.
Рот патологоанатома приоткрылся, словно он хотел что-то произнести, да так и застыл. Нил-Сонов слегка ошеломлённо посмотрел на него и пробубнил:
– Всё начинает сходиться.
– Правда, чёрт, – сказал патологоанатом.
– Горх приплыл с лодкой ночью, и затем они устроили бойню в сторожке. И у них оставалось больше суток, чтобы Лазарь успел сгонять в Пирогово и обратно и привести всё в порядок. Лазарь-то точно знал, когда придёт смена.
– Привести в порядок?
– Создать место преступления. – Глаза Нила блеснули. – То, что мы должны были увидеть. Картинку для меня. И всех остальных…
Патологоанатом сморгнул:
– Бойню, учинённую чем-то из тумана?
– Да, безумной неведомой тварью. Кровавое месиво. Люди просто не способны на такую чрезмерную жестокость. Это совершило что-то хищное, но не Лазарь.
– Без следов стрельбы по гидам…
– Это мы и увидели. Поначалу.
– Да. Это было…
Нил-Сонов горько усмехнулся:
– И ведь он знал, что нам придётся похоронить всю смену прямо там, у плотины. Он всё просчитал: места для живых и мёртвых в моей лодке просто не было. И концы в воду.
– Похоже на то, – согласился патологоанатом.
– Идеальное место преступления: нам надо было срочно возвращаться, мы похоронили погибших, земля приняла тела и скрыла тайну. И так бы всё и оставалось, никто ничего бы не узнал.
– Если бы ты тогда…
– Если бы мой взгляд случайно не зацепился за это странное пулевое отверстие, – сказал Нил.
Патологоанатом помолчал. Хрустнул костяшками пальцев:
– А в бега Лазарь подался якобы от шока пережитого. Ну, ещё со страху быть обвинённым. Просто струсил, сбежал.
– Это мне и пытался внушить Хайтек. Никто бы не узнал, что в сторожке было ещё оружие, если бы не странное пулевое отверстие.
– Где не было самой пули. Её выковыряли.
– Никому бы и в голову не пришло проводить эксгумацию, верно? Я ведь тоже не сразу догадался.
– Да уж, ты у нас тугодум, – серьёзно сказал патологоанатом.
Нил-Сонов покусал губы, нащупывая следующую мысль, обронил:
– Так что если бы не случайность…
Замолчал. Патологоанатом обдумал услышанное, недовольно нахмурился:
– Не всё сходится, прости.
И встретился с быстрым взглядом своего собеседника. Пояснил:
– Я насчёт случайности. Рано или поздно… Прости, Нил, при всём уважении, но рано или поздно кто-нибудь другой обнаружил бы, что в стене нет пули.
– И?
– Шило в мешке не утаишь! В единственном пулевом отверстии покопались. Подозрительно, верно? Так или иначе, эксгумация была бы проведена, и выяснилось бы, что по гидам стреляли.
Нил-Сонов кивал, хмурясь, затем пристально посмотрел на собеседника, будто нащупал эту ускользающую мысль, и вдруг сказал:
– А ему и не надо.
– О чём ты?
– Не надо ему таить твоё шило. – Нил снова усмехнулся, только сейчас это вышло несколько зловеще. – Помнишь, я сказал о времени? Думаю, в этом всё дело. Время – единственное, что его интересует.
– Ты хочешь сказать…
– Что привычная логика здесь не работает. И меня-то он подставил только из-за этого. Чтобы сбить всех с толку, внести путаницу, неразбериху, всеобщее взаимное подозрение, и тянуть время.
– Из-за того, что произойдёт сегодня?
– Именно. Что-то очень важное. Мы… Мы все мыслили шаблонно. Даже Петропавел. А он словно влез в голову каждому, навязывая следующий шаг. Лазарь подставляет не для того, чтобы скрыть вину. Ему наплевать, что потом с этим разберутся. После нас хоть потоп! Его интересует только время! А мы купились.
– Ага. До сих пор ни в чём не уверены наверняка, а он знает всё. Но в бегах, друг мой. Значит, следующая мысль…
– Разумеется, я думал об этом.
– Хайтек?
– Не уверен. Лазарь информирован о каждом нашем шаге и тут же делает ответный ход. И эксгумация, и…
– И сеанс гипноза?! Видишь, тебе всё-таки пришлось мне рассказать. Конечно, ему кто-то помогает. Причём в самом Университете.
– Не просто в Университете. А кто-то на самом верху. Кто совсем рядом, близко, недопустимо близко к Петропавлу. Может, и Хайтек. Но может, кто угодно. – Нил помолчал и повторил: – Что-то очень важное для него должно произойти сегодня. Он тянул время и выиграл.
– Подожди, Нил, и всё же в безупречном плане один прокол.
– Вряд ли.
– Реконструируем события: Лазарь возвращается из Пирогово на плотину, создаёт в сторожке идеальное место преступления. Всё так. И даже уходит на лодке Николая, чтобы вы не смогли забрать тела в Университет. Но прокол: этот увечный паренёк не добит.
– А он возвращается на Перервинскую плотину в том числе и для этого, – угрюмо сказал Нил.
– Для чего?
– Увечный паренёк, хромой Алёшка… – теперь усмешка Нил-Сонова была горькой. – Они специально сохранили ему жизнь. Говорю же, влез в голову каждого… У них было достаточно времени для шоу, для декораций, разложить все тела… Хромой Алёшка вон сумел доползти до дерева. Полагаю, они даже ввели ему какой-то препарат, чтобы дотянул до моего появления.
– Выходит…
– Они не просто сохранили жизнь единственному уцелевшему свидетелю, они нам его подкинули. Подбросили. А мы снова купились.
– О чёрт, начинаю понимать… Из-за сеанса гипноза?
– Даже эту возможность он просчитал. Слишком хорошо знает Петропавла. Горх – очень сильный гипнотизёр, наверное, равных ему нет, поверь мне.
– Верю, – просто отозвался патологоанатом.
– И единственный выживший свидетель здесь пригодился как нельзя лучше. Парню просто внушили, что и я там был. Подставлять – так уж по полной! А не сохрани они ему жизнь, не было бы и сеанса гипноза. В результате теперь и я в бегах, а Петропавел в отключке.
– Он просто смёл вас с доски, как шахматные фигурки.
– Он обезглавил Университет, чтобы быть единственным хозяином сегодняшней ночи. Мне пора.
– Ты всё равно не успеешь до наступления темноты, – сказал патологоанатом. – До полнолуния.
– Знаю. Но буду стараться. Я отправлю Марусю. Мелани умеет читать по глазам скремлина, и она выполнит мой приказ, а не Хайтека. Гиды обложат его, как бешеного зверя, и я лично пристрелю эту тварь.
– Нил, наверное, тебе понадобится моя помощь.
– Идём.
Нил-Сонов начал спускаться к своей лодке. И вдруг остановился как вкопанный. Обернулся к патологоанатому, и тот увидел, как глаза Нила округлились и застыли.
– А зачем Лазарю возвращаться на плотину? – глухо оборонил он.
– Как? – отреагировал патологоанатом. – Мы только что… Вышло всё стройно.
– Не-ет. Подумай! Не надо ему было.
– Ты о чём?
Нил с усилием совершил глоток, как будто в горле пересохло.
– Это не Лазарь, – обескураженно пробормотал он. – Его тоже подставили.
У патологоанатома дёрнулась щека.
– Нил, – попросил он и тяжело мотнул головой. – Да что ты пытаешься сказать?
Даже в подступающих сумерках было заметно, как Нил-Сонов побледнел, когда произнёс:
– То, что все мы в большой беде.
Ева покинула здание Университета с первым наступлением темноты, а Мелани по-прежнему нигде не было. Всё быстро ускользающее время она проискала свою наставницу, пытаясь убедить себя, что та вот-вот появится, не бросит её одну в решающий момент, и одновременно не вызвать подозрений у своих охранников и Кондрата. Оставшийся за старшего, самый сильный человек Университета велел девушке запереться у себя в комнате, пока он лично не сообщит ей, что опасность миновала.
– Я не шучу, – добавил он без приязни. – Если с тобой что-нибудь произойдёт, Петропавел с меня три шкуры спустит.
Как ни странно, такая реакция несколько снизила градус тревоги: по крайней мере, Кондрат не пытается втереться к ней в доверие, прикинуться другом.
– Вы не видели Мелани? – как бы между делом поинтересовалась Ева.
Кондрат посмотрел на неё ничего не выражающим взглядом.
– Все гиды подняты для отражения атаки корабля-призрака, – сообщил он. – Мелани – одна из сильнейших. Полагаю, она на берегу, исполняет свой долг.
Потом он обратился к охранникам, как будто самой Евы здесь не было:
– Помогите ей найти свою комнату. Нечего тут под ногами болтаться.
– Идём, Ева, – позвал её один из охранников. И позже, когда они отошли уже на приличное расстояние, добавил: – Ты не сердись на него. Вся территория Университета объявлена зоной боевых действий. Напряжение сказывается.
Ева сидела взаперти и ждала Мелани. Раздумывала, что может скрываться за неприязнью Кондрата. Не более ли это высокий уровень коварной игры? Ведь когда вы вынуждены подозревать всех, показной неприязнью легче усыпить бдительность, чем внезапным проявлением сочувствия или симпатией. Неизвестность иссушает сердце…