— То есть по стопам деда пошёл. То есть она особенная. Она хоть по-русски говорит?
— Говорит. Плохо, — кивнула Анука.
— Хорошо. Ты хочешь, чтобы я её что, усыновил? — усмехнулся Искандер.
— Был бы очень рад. А это возможно?
Некоторое время ехали молча.
— Знаешь, да, наверное, — Искандер. — Я в восемнадцать наследил немного… В этих краях как раз, к северу от Вятки. Та девушка уже умерла как лет пять назад. Был ребёнок, точно не знаю, куда делся. Скорее всего, тоже умер. Одиннадцать лет должно было быть.
— Ей чуть побольше. Четырнадцать сейчас. И у неё нет документов. Ну, то есть — как нет…
— Ясно. Сойдёт. В жандармерии есть знакомый…
Искандер оказался на этот раз куда более сговорчивым. Но я всё ещё чувствовал некоторые сомнения.
— Гузель Степановна. Я постараюсь ускорить процесс её выкупа.
— Так! Меня не надо подкупать, я же сказал, что помогу. До какой степени помогу — это вопрос.
Ехали до Малого Дрюшево ещё два с половиной часа. Пельмень всю дорогу рассказывал про какие-то спортивные команды по байсболлю, международный чемпионат Прогрессивного Союза, который скоро ожидался в Казани. Словосочетание «Прогрессивный Союз» я уже слышал ранее и знал, что это какая-то международная организация, возглавляемая Российской Империей, но на всякий случай спросил, чтобы подтянуть знания по географии:
— Какие страны играют, кстати?
— Ну, весь союз. Россия, Аляска, Арктическая республика, Антарктический союз, Конго… Каталония, Греция, Сицилия. Сербия. Закавказье. Кто ещё?
— Судан, Рос-Гвинея, — подсказал Искандер. — Туран. А, Бразилия.
— Да, мамонта-то не приметил. Второй Израиль ещё.
— А Абиссинский союз?
— Бойкотирует уже какой год. Зато Луизиана приедет.
Погода тем временем наладилась, стало по-летнему тепло. Деревня, представшая мне меньше недели назад в сырую погоду, теперь преобразилась и выглядела вполне райским, пусть и немного запущенным уголком. Вокруг заброшенного особняка расцвели деревья, а от одной избушки доносилось тихое радио, что-то народно-татарское, с гармошками.
Подошла Гузель Степановна, поздоровалась с поклоном. Я попросил, чтобы подобных глупых пережитков не было и решил проинспектировать жильё. С ним всё было хорошо, избушка была более-менее крепкой, с новой мебелью и Искандер уже успел пристроить две утеплённые комнаты из древесно-волоконной плиты. Гузель с матерью восприняли новую постоялицу спокойно, даже с радостью, тут же усадили кормить и принялись готовить кровать к ночлегу.
Тоже перекусили за общим столом на летней веранде. Попрощался, сказав пару напутственных слов.
— Минимально пользуйся цифровыми сетями. Доверяй Искандеру и Гузели, они тебя не обидят. Когда уладим с документами — переселю тебя в Казань, там у нас целый особняк.
— Мне здесь нравится, — пожала она плечами.
— Тебе нужно учиться. И языку, и простым предметам. Мы займёмся этим, когда решим вопрос с безопасностью.
Анука кивнула.
— Иди. Я справлюсь.
Ночевать я отправился вместе с Искандером в Казань, в бывший особняк деда.
— Как ты будешь добираться? — спросил Искандер по дороге.
Телефон я по-прежнему не использовал и о своём отсутствии на работе не сообщал. Если текущий день ещё как-то ложился в сроки командировки, то следующий однозначно грозился стать прогулом. Но покупать билеты без использования цифровых средств было долго и проблематично, и оставался один вариант.
— Поеду с Пельменем на Атланте. Выедем завтра рано утром. К вечеру приедем. Ты готов?
— Есть, шеф! — кивнул Пельмень. — Я, правда, договаривался с вашей матушкой на послезавтра — но вещи уже почти все собраны.
Приехали в особняк уже затемно. Искандер открыл дверь, выдал ключ от спален, попрощался со мной и тут же вернулся к машине — поехали с Пельменем закупаться продуктами на завтрашнюю дорогу. Тут меня ждал небольшой сюрприз. Вернее, даже несколько.
На первом этаже, несмотря на поздний час, вовсю гремел ремонт и пахло извёсткой — бригада среднеазиатских рабочих разламывали стенку в гостиной. О чём-то таком Искандер упомянул в дороге, но из-за усталости я это пропустил мимо ушей. Раиса Радиковича и прислуги не было, их о моём приезде не известили и заблаговременно отпустили по домам. Рабочие молча проводили меня взглядом, но спрашивать о том, кто я такой, не стали.
Следующим сюрпризом оказалась пустая кухня. Слегка просроченная пачка сливочного масла, кусок чёрствого хлеба, полбутылки кефира и куча специй — всё, что я нашёл. Выбирать не приходилось — употребил, что было, а затем подумал уже было выйти и прогуляться до той самой пельменной, где ужинал в прошлый раз. Но вспомнил про Иннокентия и подумал, что не стоит светиться. Потому рискнул обратиться к рабочим.
— Салам Алейкум, — сказал я. — Мужики, есть чего пожрать? Не ел с дороги.
— Алейкум ассалам, брат. Кем будешь, брат? — спросил на хорошем русском старший из них, видимо, бригадир.
— Родственником Искандеру. По линии отца.
— Дворяне? — спросил другой парень, молодой.
Это выражение лица я не спутал ни с чем. На лице читалось пренебрежение. Насколько я знал, Великий Туран, осколок империи, сейчас активно переманивали к себе социалисты и другие великие державы.
— Дворянин. Но можно на «ты». Дайте провизии, я могу деньги вернуть.
Они заговорили на своём языке — вероятно, это был какой-то вариант местного туркменского. А я ещё помнил не то с прошлой, не то позапрошлой жизни отдельные слова турецкого, который весьма близок к нему.
— Kurnaz, alcak! Babalarımız bunun iсin savasmadı!..
Он сказал что-то вроде «хитрый, скотина», а дальше что-то про дедов, которые за что-то воевали.
— Yarisini ona ver, — сказал бригадир, расплывшишь в улыбке, и сказал мне по-русски. — Мы всё съели, брат, уже вечер, брат.
В итоге откуда-то из пакета выудили измятую половинку крохотной булочки и протянули с ухмылкой.
— Десять копейка давай!
В местных ценах я уже хорошо разбирался. За десять копеек можно было купить три-четыре таких свежих пирожка либо простенькое блюдо в какой-то забегаловке. Тут уже я не выдержал.
— Hadi ya!… Dalga mi geciyorsun? Gotune Koi! (Да ладно! Ты издеваешься? Засунь себе в задницу!), — выругался я по-турецки и зашагал на второй этаж.
Позади заголосили на смеси русского и родного, не то испуганно, не то удивлённо. Я проигнорировал и отправился на второй этаж. Следующим сюрпризом была здоровенная, грубо вырезанная дыра на втором этаже: в полный рост и полметра в ширину. Заглянув внутрь, я увидел шахту лифта — узкую, проходящую через весь особняк. Лифт стоял на два этажа вниз, в подземном гараже.
Хоть меня уже основательно клонило в сон, мне стало интересно. Прошёл коридор, спустился вниз по лестнице, прошёл по заваленном барахлом паркингу к задней двери. Там обнаружился лифтовой холл с пандусом для колясок. Тут-то я и вспомнил, что на поминках деда вспоминали о прабабушке: ещё в восьмидесятые, когда она была совсем плоха и почти перестала ходить, дед озаботился установкой лифта в особняк. Позже, после смерти бабушки, лифт замуровали, а сейчас, по-видимому, в ходе ремонта решили восстановить. Я нажал кнопку. Загремели двери и открылась кабина лифта — тесная, в которой едва умещался один человек сидя.
Тут у меня возник план. Порывшись в кладовке, я нашёл столярный нож. Зажал подушечку среднего пальца, уколол и капнул на пол.
— Попробуем.
После отправился спать.
Проснулся я от того, что кто-то сел ко мне на кровать. Я инстинктивно дёрнулся за пистолетом, лежащим на тумбочке, и только затем увидел лицо в тусклом утреннем свете из окна.
— Ну, — послышался голос Андрона. — И зачем ты здесь?
Размялся, потянулся.
— Есть что-нибудь принёс?
— Я тебе что, Яндекс-пицца? — усмехнулся он.
Если слова турецкого я ещё как-то помнил, то бренды из отдельных миров Основного Пучка уже основательно подзабылись.
— Что такое яндекс? Что-то очень знакомое.
— Забей. Нет у меня еды. Я вчера только закончил переезд от местной жены. Лёг спать. В полночь меня разбудила Лекарь.
— Что сказала?
— Сказала, что ты каким-то образом оказался в Казани. Что подал знак, и назвала координаты. Сказала, что отвозил сюда какую-то девку, деталей не сказала. Ну, что, рванул через Бункер. Так зачем ты здесь? И почему телефон был сутки недоступен?
Значит, они знают про Ануку. Изначальный план беседы пришлось немного подкорректировать.
— Значит, вы и телефон мониторите. Отлично. Впрочем, ничего нового. Во-первых, хочу предупредить. Если что-то случится с той девочкой…
Он меня перебил:
— Слушай, начинаю припоминать детали из досье. Это что, та крепостная с высоким уровнем этой вашей силы? С севера? Мне мой кукусик местный сказал, что вы со своим слугой в Дальноморске куда-то поехали. Я навёл справки — там какая-то девка жила, потом пропала. Получается, она где-то здесь?
— Где-то здесь, — кивнул я.
Отпираться не было смысла. Андрон в ответ прищурил глаза, и следующий вопрос я прочитал как ультиматум.
— Как там, кстати, наше предприятие с Артефактами? Нашёл подвижки?
— Ещё раз, — вкрадчиво сказал я. — Если что-то. Случится с Анукой Анканатун. Я рискую потерять один из возможных инструментов уничтожения данного мира.
— Так может её — того, как инструмент в Бункер, в Хранилище? До лучших времён?
Я уже начал забывать о Хранилище. Мне доводилось быть в нём последний раз десяток жизней назад, а то и больше. Одна из дверей спирального коридора вела в огромный, длиной в несколько километров ангар, уставленный стеллажами, книгами, капсулами, вычислительной техникой, оружием и прочим. Всё это пришло из разных эпох и Ветвей: но, как и многое в реальности Бункера, не было подвластно времени, существуя как бы перпендикулярно всем его потокам. Всё, что попало в Хранилище, не исчезало из него, однако можно было попросить зайти туда и взять нужную копию.