И всё же, было интересно, если пижамы такие лёгкие, пассажирские места такие близкие, а дворянский салон на ночных рейсах такой пустующий — часто ли здесь происходит что-нибудь из разряда…
— Спокойной ночи. Эльдарчик, — сказала она, нырнув под одеяло.
А ещё спустя секунд десять завозилась, закрутилась под одеялом и высунулась со снятой пижамой в руке.
— Мокрая… — пояснила она. — Слушай, положи на полочку? У меня рука не достаёт.
Глава 23
Конечно, я неплохо разбираюсь в женской психологии, но иногда для меня является загадкой — или это обычное и привычное поведение девушки, или же она так пытается привлечь моё внимание.
При прочих равных я бы сказал, что это жирный, недвусмысленный намёк. Но следует отметить, что отношение к наготе в этом мире было несколько иным, чем я привык встречать раньше. Климат планеты располагал к куда более откровенным нарядам, а «сексуальная революция» семидесятых годов прошлого столетия, к которой приложила руку императрица Екатерина III, подлила масла в огонь.
Но, так или иначе, спать, осознавая, что всего в метре от тебя под одеялом лежит обнажённая девушка необычной наружности — серьёзное испытание, и сон был неровный.
Когда-нибудь я отосплюсь.
Прилетели в Владивосток рано утром, выгрузились и пошли искать билеты на следующий рейс. И тут Янко куда-то пропал. Совершенно неожиданно он выпал из нашего поля зрения вместе с тележкой, на которой лежал ценный груз вместе с половиной нашего багажа.
— Мне иногда кажется, что он является частью нашего испытания, — прокомментировала Самира, выйдя из очереди.
Я тоже вышел.
— Мне тоже.
— Может, разделимся? Я пойду в ту сторону, а ты в ту? Или в очереди останешься?
Аэровокзал Владивостока был огромным — через него шёл почти весь трафик в тихоокеанские, австралийские и антарктические колонии.
— Мне кажется, не лучшая идея. Я видел много фильмов, которые начинались примерно также.
— Хм… Какие, например?
— Ну, «Очень страшное кино», не помню, какая именно часть, «Пятница, 13», «Ленинград 2666», «Десять негри…»
Тут я осёкся. Мы уже медленно двинулись вдоль рядов баров и кафешек, тянущихся через зал пересадки.
— О, да, «Десять негритят» помню! Да, точно, они там разделились и все поумирали. А чего ты осёкся? Нормальное слово — «негр». Это в Луизиане и САСШ оно ругательское, они ж рабов вывозили.
— А мы — нет? — осторожно спросил я.
— Мы — это русские? Или дворяне? Ну… только отдельные помещики. Через серые схемы. Вы поздно в Африку пришли, скорее, спасли нас от работорговцев. Ладно, давай сосредоточимся на поиске нашего беглеца… Смотри, кажется, вон он!
И действительно, Янко обнаружился вместе с тележкой. Облокотившись на нее, он чинно и благородно попивал крепленое из внушительного пластикового стаканчика.
— Ты что… Да как ты можешь?.. — скорее изумленно, чем гневливо сказала Самира и потащила тележку на себя. — На тихоокеанские рейсы нельзя под градусом!
— Нельзя? А меня всегда пускали. Присоединяйтесь, молодые, — он салютовал стаканом. — Неплохое пойло.
Я вырвал стакан из рук и вылил на пол — правда, там было всего около трети.
— Ты не прав, — спокойно, но твердо сказал я. — Везение не отменяет правила. Ты ставишь под риск сроки операции.
— Сроки, — усмехнулся Янко. — Операция ждала клетку две недели. От того, что подождет еще пару дней — ничего не поломается.
— Клетку? — переспросил я.
Янко похлопал по коробке.
— Вот эту. А, видимо, я не должен говорить. Ну, ладно, «груз».
— Для кого клетка?
— Для князя Голицынских династий, стало быть, — усмехнулся Янко. — А для кого или для чего она ему… Что ж, идемте. Но пролитое северопрусское я тебе, сударь, запомню.
Последнее прозвучало как угроза. К кассам мы шли чуть поодаль, и Самира шепнула:
— Как ты думаешь, клетка для зверя или для человека?
— Мы это уже не узнаем, — почти на автомате сказал я
— А если узнаем? Что, если будет вторая часть, с заказом на обратный адрес? Так часто делают, когда курьеры из центра в колонии приезжают.
— Даже не подумал. Резонно. Ну, в таком случае, животных. Вряд ли подпоручикам-новичкам доверили бы перевозку людей. Да и бред это — Курьерка, насколько я знаю, траффикингом никогда не…
— Мы не только подпоручики сейчас, Эльдар, — тихо перебила меня Самира.
— Мда. Ещё и интерны. Иногда забываюсь до сих пор.
— Я тоже.
Мы встали в очередь на кассы и некоторое время помолчали. Я в очередной раз подумал — какая, все же, глупость, когда темнокожих девушек поголовно записывают в недалеких просто по цвету кожи. Тем более наших, афророссиянок. Наверное, как это часто бывает, просто недалекие у всех на виду — на базарных площадях и на тупых видеороликах в сети.
Янко стоял в паре метров от нас, но шума зала было достаточно, чтобы я продолжил диалог. Правда, для этого пришлось придвинуться чуть ближе, а Самире чуть наклониться.
— Кажется, мы уже обсуждали. Как ты думаешь, он из…
— Явно не магистр. Он хоть и летает дворянским, про сословие не врет. Лаборант, скорее всего.
— Напомни?
— Ну… Мне рассказали немного. Внеструктурные единицы из низших сословий, часто наследственные, узко специализированные, своеобрвзные вольнонаемные на службе у магистров и академиков. Разумеется, сенсы с уникальными навыками. Не рабы, но и не равные.
— То есть о задании он точно знает. Ну, я подозревал. В таком случае, есть риск, что он специально выдает порциями информацию. Слушай, так давай проверим? Ничего же криминального.
— А как?
Я уже намерился проделать описанный отцом маневр с потиранием воротниика, как Янко повернулся и сказал:
— У моего народа слух сильно лучше среднего. Увы, я всё слышал. Ничего вам не отвечу. А обсуждать человека за спиной — низко. Так и запишу в отчете.
И снова отвернулся.
— Типичный лаборант, — резюмировала Самира. — Интересно, что за отчет…
Получается, и поворот в Новую Бессарабию мог быть проверкой со стороны Общества, а не личной прихотью. Получается, он — Экзаменатор?
— Мне куда интереснее, что с клеткой, — сказал я. — Если, допустим, люди. Кровный враг? Жертва эксперимента?
— Может, мы? Или один из нас? Игра на выживание. Бу!
Она улыбнулась, даже слегка злорадно. В каждой шутке, как известно, есть доля…
И тут подошла очередь Янко, я пожалел, что заговорился и не пошел первым.
— До Манилы, на ближайшее, три дворянского, багаж, — почти пропел он.
— Извините, вы пьяны, — покачал головой кассир. — Ближайший рейс вы вынуждены пропустить. По авиакодексу я обязан предоставить вам и вашим сопровождающим места для ожидания в гостинице до следующего рейса, то есть в шесть… часов вечера.
Итого у нас оказалсь уйма времени, которое мы опять вынуждены были провести по-дурацки. Гостиница располагалась рядом и представляла собой приличных размеров здание-«расческу», очень напоминавшее конструктивизм из «Основного Пучка». Внутри это было что-то между офисным центром, плацкартным поездом и хостелом — люди непрерывно перемещались, хлопали двери, ездили эти дурацкие аэропортовые тележки.
— Вот почему нельзя было сделать нормальную систему обработки багажа? — не выдержал и пробормотал я. — С конвейерами, бирками, багажными отсеками в самолетах, чтобы не таскать все это.
— Ворчишь, дворик? — бросил через плечо Янко. — Я же не ворчу, что из-за вашего невезения мы тут кантуемся до вечера.
— Это происходит из-за твоего пьянства, — парировал я.
Комната ожидания представляла собой небольшой номер с четырьмя койками, кухней и шкафом. Туалет был общий на этаже, а никаких перегородок или ширм не предусматривалось.
— Нормально! — оценил Янко. — У не-двориков еще хуже, залы на полсотни человек.
Самира подошла и шепнула.
— Помоги мне переодеться, пожалуйста.
— Хорошо, каким образом?
Она протянула плед.
— Держи на вытянутых руках.
Пришлось выполнить просьбу. На этот момент я снова подумал о том, что в этой поездке у меня несколько испытаний — испытание рабочих навыков курьера в дальних поездках, экзамен по вступлению в Общество, а также испытание верности и крепости отношений симпатичной нилоткой, разоблачающейся в полуметре от меня.
— Готово!
Она скинула форму и предстала передо мной в уютной футболке со львенком, показывающем язык. Глаза львенка… нет, лучше не задумываться о том, на каком месте они расположены. Увы, следующие испытания сулили быть еще куда более тяжелыми.
Перекусив — в номере были готовые обеды — Янко выудил карты, предложив играть на деньги, мы отказались, тогда поиграли просто так.
В ходе игры Самира начала осторожно:
— И все-таки, для чего там клетка? Зверь? Человек?
— Даже не знаю, как ответить. Наверное, отвечу, что уже говорил, что ничего вам не скажу пока что.
Удивительно, но мне удалось выключиться, я буквально закрыл глаза, а когда открыл — меня уже толкали в бок.
— Вставай, — улыбнулась Самира. — Посадка через сорок минут, я уже все собрала — перекусим и пойдем.
Снова ночной перелет в дворянском классе, на этот раз, правда, в более дешевом. За полутора суток уже потратили с Самирой по полторы сотни командировочных. По привычной мне логике все пересадочные маршруты приобретались заранее, здесь же это не работало. Самолеты летали по погоде, ниже привычного, цены на билеты скакали, а нормальной связи между континентами не было. Вот и оставалось все решать сразу в аэропорту.
Я сидел у иллюминатора. Мы летели над морем, полном огней. Где-то ближе к горизонту виднелись алеющие облака японских берегов, а под нами рассыпались огни рыболовецких судов. Выделялись и две странные цепочки огней.
— Не в курсе, что это? — спросил я Самиру.
Мне кажется, она ждала повода, чтобы оказаться поближе. Пододвинулась, перегнувшись через мой подлокотник и коснувшись голым плечом груди. Футболка при этом характерно оттянулась, и взгляд сам упал на широкий вырез и то, что находилось чуть дальше.