Над ними нависала вершина скалы, но туда, и на том спасибо, лезть не нужно — вот он, «свинарник». Поднять железяку с помощью страховавшего снизу Генна тоже оказалось делом вполне по силам, троица огляделась, вдыхая свежий ветерок, порывами доносившийся с востока. Хорошо.
Пискнуло, в воздухе материализовалось изображение сержанта. Фигурка забавно подпрыгивала в воздухе, сучила ногами, махала руками. Троица кадетов, стараясь не выдавать смеха (командир куда-то рысил, чрезвычайно занятой, так что эрвэграмма отобразила его отнюдь не в начальственном виде), доложили об исполнении распоряжения. Сержант, не останавливаясь, хмуро рявкнул «свободны!» и тут же исчез. Пожав плечами, они проверили напоследок крепление «свиньи», пожелали удачи тому, кому придётся эту хрюшку отсюда вытаскивать, и отправились обратно.
В три упругих чётких прыжка Джон одолел добрую часть крутого спуска, потом остановился и продолжил уже по-человечески, не корча из себя альпиниста-спелеолога. Низкий грозный рык он расслышал только в самом низу. Лишь задрав голову, он на один долгий миг замер, не в силах крикнуть, не зная, куда бросаться.
Над ними уже ревел, рассекая туманный воздух, рой бритвенно острого щебня, самые же крупные обломки были несколько метров в обхвате.
Зрение, тренированное, безошибочное, точно и мгновенно сообщило Джону всё. И область максимальной опасности, и то, что Генну, которому до подножия оставалось дольше всех, уже не успеть.
После Джону вспоминалось лишь какое-то мелькание, проносящиеся мимо с противным визгом крупицы каменной шрапнели, собственный крик, мелькнувшую там, в центре камнепада, фигуру Рэда, его окровавленные пальцы, отшвыривающие прочь одну за другой ставшие вдруг тёплыми глыбы, и, отчего-то, очень чётко — лёгкое недоумение на лице Генна, когда по нему в первый раз смазал осколок андезита.
Кадет пролетел, сбитый с ног, около пяти метров метров, потом ещё несколько его просто тащило, пока не засыпало мелким крошевом. Когда они его вытащили, он ещё дышал, даже крови почти не было видно, всё покрывал толстый слой серой пыли. Не теряя ни секунды: два универсальных жезла, что всегда с собой, две форменных куртки. Генна осторожно положили на импровизированные носилки, под ключицу поместили реанимационную аптечку и бросились к лагерю.
Реакция не подвела там, где пасовало сознание, послушный экшн отодвинул реальность куда-то далеко-далеко. И мерцание спасательного маячка, оравшего сейчас в инфоканале, бурелом брёвен под ногами, отчего-то вдруг потерявший былую непроходимость, спокойное расчётливое дыхание полной грудью…
Как они прибыли на базу, Джон едва мог потом сообразить, всё вытеснила огромная тяжесть в ногах — экшн всегда заставляет платить за скорость и силу — если долго в нём находиться, можно запросто отдать концы, даже помощь следовой начинки будет бесполезна. Однако об этом Джон не думал, он смотрел на удаляющийся огонёк на борту госпитального скаута.
Бежали минуты, известий не было, Джон постепенно приходил в себя, нашёл силы и для доклада о происшествии, после которого они с Рэдом почему-то получили сутки свободного времени.
Хватило сил и сходить умыться. Даже предательская дрожь — способ организма дёшево отделаться от загрузивших его продуктов метаболизма — почти прошла, когда Джон сообразил поискать глазами Рэда.
Вид товарища ему не понравился. Выражение опустошённости на его лице было заметно даже на фоне обычной для того угрюмости. Рэд стоял от него в десятке метров, отчётливо видимый под заливавшим плац светом вечерних генераторов, его руки были брошены вдоль тела, кулаки бессознательно сжимались и разжимались, глаза же, невероятно ввалившиеся и усталые, смотрели куда-то вперёд, в никуда.
Только Джон собрался подойти к товарищу и что-нибудь сказать, как в тишине плаца раздался чужой голос: «Сожалею, он скончался на подлёте».
Рэд дёрнулся, как от удара, схватился руками за плечи, весь разом ещё больше сгорбился. Дурацкая какая смерть.
— Ковальский, — попытался что-то сказать Джон, кладя руку ему на плечо, но тот деликатно посторонился, пробормотал «прости» и быстро ушёл в свою палатку. Свет внутри так и не зажёгся, Джон вздохнул и поплёлся к командиру договариваться, полноценное разбирательство происшествия лучше отложить на другое время.
Так он тебе и скажет.
Ночью он спал крепко, для десантника это обычное дело — способность погасить сознаниые в любом месте, в любое время и при любых обстоятельствах, но если надо, то и вовсе не спать без химии и следовых нейроактиваторов, с самого начала в них тщательно развивалась, поддерживалась и прививалась. Джон проспал добрых десять часов, не хмурясь и не ворочаясь, снилось ему что-то светлое, домашнее.
Проснулся он спокойным, воспоминания прошлого дня были мрачными, но вызывающими не панику, а скорее собранность. Генн одобрил бы такую стойкость перед ударом судьбы — главнейшей задачей агента Планетарного Контроля оставалась ежесекундная боеготовность, вне зависимости от обстоятельств, даже трагических.
Построение Джон прозевал, спасибо увольнительной, посему было решено отправиться к эскулапам, откуда его благополучно прогнали, для вида просветив его мнемоиндуктором. На выходе имелась в наличии слегка пустая голова и острое нежелание вновь плестись к начальству, поэтому Джон отправился в единственное место, куда ему идти действительно хотелось. Палатка Рэда ждала его, возможно, не очень приятным разговором, но зато очень хорошей и такой нужной теперь компанией. На душе до сих пор было всё-таки до безобразного гадко. К тому же Джон отчётливо помнил вчерашнее выражение лица Рэда, которое ему так не понравилось.
Войдя в палатку, Джон нахмурился ещё больше.
Честно говоря, никогда бы не подумал, что у человека может быть такое зелёное лицо, пусть Рэд и был от рождения довольно светлокожим для среднегалактического фенотипа. Произошедшее ударило по товарищу гораздо сильнее, чем можно было предположить вчера. Отчего? Джон сам никак не мог осознать трагической гибели товарища, однако из них двоих Рэд всегда давал ему фору в выдержке. Теперь же стоило взглянуть на одну только мятую форму — ситриллоновая ткань даже не успевала разглаживаться; ночка у Рэда была ещё та.
— Доброе утро, Рэд.
— А?
Рэд явно не слышал, что ему сказали. Собственно, разговора не получилось, словно они столкнулись в дверях.
Тот явно куда-то собирался, вялыми движениями перебирая в руках идентификационные карточки инфосферы. Выбрав одну, он решительно направился к двери, Джону ничего не оставалось, как посторониться да поплестись следом.
— Рэд, ты куда идёшь?
Он обернулся, задумчиво поднёс к глазам кулаки, все в чешуйках засохшей крови и лохмотьях содранной кожи. Да что он такое делал этой ночью?
— Вот, несу…
— Рэдди, сходи к врачам, я тебя прошу, так же нельзя… они тебе помогут.
Рэд усмехнулся.
— Помогут… пусть только попробуют. Не в состоянии они мне помочь. Ухожу я, Джонни. Ухожу.
— К-куда? — запнулся Джон.
— Из Корпуса. Не место тут мне.
— Рэд, да ты что?! Что ты такое себе выдумал! Не считаешь же ты себя… не надо горячиться, Рэд!
— Нет, Джон, я всё решил, нет сил. Корпус проживёт и без меня. Не гожусь я для всего этого.
— Рэд! — Джон схватил его за руку и как следует тряхнул. — Успокойся! Ты сейчас в тупике, мы оба в него попали — но это не повод вот так себя губить! Чего ты этим добьешься?! Я ведь лучше других знаю, как ты хочешь попасть в Планетарный Контроль, если уж сюда из спасателей подался, так зачем же, зачем!
Он перевёл дыхание, пытаясь подобрать слова.
— Рэд, ты никуда не пойдёшь.
— Отпусти меня, — тихим бесцветным голосом произнёс Рэд, однако в этих глазах Джону всё-таки удалось разглядеть зажёгшийся огонёк злости. Главное его растормошить, а там — время рассудит, решил для себя Джон.
— Ты никуда не пойдёшь, — жёстко, с вызовом, глядя другу в глаза, произнёс он.
— Джон, ты мой друг, прошу тебя как друга — отпусти.
— Нет.
Джон начал осторожно разворачиваться боком, чётко понимая, чем закончится то, к чему он сейчас вёл всё дело. А даже обычная потасовка между десантниками может кончиться очень плохо.
Обычная. Где ты видел здесь драки.
— Не губи себя. Там, куда ты собрался, ты погибнешь. Твоё одиночество тебя погубит, и последнее, что ты можешь себе позволить, так это замкнуться в себе. Рэд, я не позволю. Рэд, следующий твой шаг будет только в сторону медчасти. Дурак, тебе помочь хотят, так слушался бы…
Дальнейшее произошло быстро и эффектно. Возможно, в экшне оба оказались одновременно, однако сделать Джон всё равно ничего не успел. Короткая сцепка из трёх-четырёх перетекающих друг в друга обманных движений, и он сам благополучно нашёл подбородком локоть Рэда. Сквозь фейерверк искр и фонтан боли его сознание ринулось в абсолютную черноту.
Впрочем, кажется, Рэда он всё-таки тоже успел зацепить. Не только физически.
Легко дышалось, воздух бодрил голову, хотелось работы.
То есть, конечно, работы не хотелось, хотелось полёта, стремительного движения мыслей, здоровой агрессии, всего того, к чему привыкло его тело, к чему пристрастился его мозг. Он не мог разделять себя и эту бесконечную, протекающую вокруг и внутри него работу. Даже сейчас, на этой безобразной и, вместе с тем, прекрасно дикой планете, оставшейся в своём развитии где-то там, за пределами пространства, способного в нужной мере напрячь его нервные окончания, даже сейчас он продолжал работать. Шныряя подобно тени вокруг не торопящейся вперёд пары всадников, он круг за кругом искал самому себе повод для тревоги.
К сожалению, планета Элдория была лишь очередной пародией на классические патриархальные культуры, она оказалась не способна на выкрутасы, которые он так уважал в старушке-судьбе.
Звериные следы, птичий помёт, какие-то норы, лежбища. Беспрестанно трудится сознание, запоминая, записывая, анализируя. Нечего тут анализировать.