Вспоминая о своей жене, он постоянно улыбался. Стоило ей вернуться домой, как он поднимал ее на руки и нес в ванную, где быстро раздевал и опускал в теплую, с ароматной пеной воду.
Представляя, как проделает это в очередной раз, Бирк сидел на корточках возле кресла. Он уже заранее предвкушал, как предъявит Лэйси герб Фергюсов, когда, наконец, его обнаружит. На какой-то миг он приостановился, чтобы вспомнить дневники Уны, в которых описывалось старое кресло-качалка с гербом Фергюсов на спинке. Девушка, которая качается в кресле…
Впрочем, Лэйси уже не девственница – об этом она заявила откровенно. Ну и что из того, что она не девственница? – размышлял Бирк. Они с ней в равном положении – только и всего. Он работал быстро, очищая старое вишневое дерево, из которого было сделано кресло. Эх, надо было обращаться с ней по-другому еще тогда, когда ей было всего семнадцать! Он отер пот со лба, а затем отложил мастерок и взялся за зубную щетку, чтобы окончательно расчистить герб Фергюсов.
Итак, он наконец-то обрел что хотел – легендарное кресло и женщину. Теперь осталось только приручить Лэйси, соблазнить ее по-настоящему и сделать своей женой навеки. Бирк самодовольно улыбнулся и с удвоенным старанием занялся креслом. Когда он хотел, то мог добиваться желаемого, а самым желанным для него была Лэйси.
Она неожиданно возникла за его спиной и теперь с удивлением смотрела на то, чем он занимается. А Бирк уже протирал пальцами спинку кресла, чтобы повнимательнее рассмотреть герб Фергюсов.
– Привет! – заявил он, поворачиваясь к Лэйси. – Ведь это кресло Уны, не так ли? Именно это кресло она продала, чтобы заплатить за земли Толчифов.
– Она сделала это лишь для того, чтобы приручить того Толчифа, который заставил ее стать его женой. Помнишь, после того как твоих родителей убили, был осенний вечер и ты держал меня у себя на коленях? – спросила Лэйси. – Тогда ты рассказал мне о том, что вы собираетесь делать, чтобы сохранить привычный образ жизни. Айе! – и она указала пальцем на герб Фергюсов. – Я догадывалась, что это именно то кресло, еще, когда увидела его в первый раз. Но я знала и то, что никогда его тебе не отдам! – Лэйси подбоченилась и с вызовом посмотрела на Бирка. – И знаешь почему? Да потому, что ты не хотел меня целовать, когда мне было семнадцать!
– Но я все же добился тебя, не так ли? – возразил он.
– Ну, это еще вопрос, кто кого добился, проказник Бирк. Ведь ты пока не сорвал главный цветок, не так ли? И – что самое смешное – ваша семейная гордость не позволяет вам бросаться в объятия других женщин. Ты мой пленник, так и веди себя соответствующим образом, я могу сделать тебя несчастным и не хочу упускать такую чудесную возможность. Ты в моих руках и должен это признать.
Бирк сумрачно посмотрел на Лэйси. Черт, ну почему она носит такие старые и потертые джинсы? Чем посылать деньги своей матери, могла бы позаботиться о себе! Он вдруг почувствовал, что начинает волноваться.
– С какой стати ты много лет поддерживала свою мать? – зло выкрикнул он.
– Да потому, что она в этом нуждалась, – ответила Лэйси, невозмутимо пожав плечами. – Ты ничего о ней не знаешь, Бирк, так что не делай поспешных выводов. Она дала мне все, что могла дать. И, кстати, ее жизнь намного хуже моей.
– Ты думаешь, это все оправдывает? – Бирку ужасно хотелось схватить Лэйси за плечи и основательно потрясти.
– А что ты в этом понимаешь? У тебя есть прекрасная семья, связанная легендами Уны. Вы все оберегаете, друг друга, а моя мать выживала, как могла.
Ну конечно, с помощью выпивки, любовников и полного пренебрежения дочерью, вспомнил Бирк, а вслух сказал:
– Только не пытайся оправдывать передо мной ее поведение!
Лэйси поспешно взбежала на второй этаж, яростно стуча каблуками. Нельзя позволять ему находиться в непосредственной близости от нее, иначе он немедленно разденет ее и бросит на кровать!
– Я вижу, ты уже основательно устроился, захламив весь дом старым барахлом! – запальчиво выкрикнула она.
– Ну, в твоем доме для всего хватит места, – примирительно заметил он.
Лэйси машинально осмотрела стены, на одну из которых Бирк уже успел повесить старый мушкет Толчифов и рожок для пороха. Кроме того, он перетащил в ее дом набор старых ножей и старые деревянные чашки. Из самой большой торчали детские ложки, украшенные резьбой, представлявшей собою эмблемы рода Толчифов. Затем Лэйси медленно перевела взгляд на Бирка, одетого в индейскую одежду из оленьей кожи, и взяла в руки одну из детских ложек.
– Элсбет рассказывала мне, что Уна сама вскормила всех своих детей.
Подняв голову, она увидела старые шотландские пледы и юбки, развешанные друг подле друга.
– Слушай, Бирк, – испуганно заявила она, – какого черта ты развесил свои вещи вперемешку с моими? Мне кажется, и те и другие стоит основательно вытрясти…
– Сделаем, – заявил Бирк, бросив в нее скомканный пакет. Романтическая ночь начиналась не слишком удачно.
– Я устала и не в том настроении, чтобы играть, – заявила Лэйси, разворачивая этот пакет. Там оказалась расшитая бисером замшевая сумка, какими пользовались американские индейцы. – Это что – подарок мне от семейства Толчиф?
– Айе! – торжественно заявил Бирк, горя желанием поскорее заключить Лэйси в объятия. – Это подарок для моей жены. Разверни его.
Лэйси осторожно раскрыла сумку и обнаружила там пять огромных кристаллов кварца.
– Зачем это?
– Затем, что Толчиф, не имея бриллиантов или иных сокровищ, дарил Уне кристалл за каждого ребенка, которого она ему рожала. Я знаю пещеру на горе Толчифов, где находятся такие кристаллы. Наверное, Уна так никогда и не узнала, что мой предок добывал их для нее с риском для жизни.
Лэйси невольно залюбовалась кристаллами, отбрасывавшими разноцветные отблески во все стороны. Вдоволь налюбовавшись, она убрала их обратно в сумку.
– Я это запомню, – пообещала она, – как запомнила раньше историю любви, изложенную в дневниках Уны… Кстати, ты ужасно похож на своего отца! Впрочем, как и все остальные твои братья и сестры. Черные волосы, серые глаза, статные фигуры, любовь к детям… Ты больше не сможешь держать меня на коленях, Бирк, как не сможешь и класть мою голову на свое плечо, рассказывая мне истории про эльфов и легенды семьи Толчиф…
– Но почему? Я тот же Бирк, каким был и прежде, дорогая!
– А тебе не кажется, что я похожа на свою мать? Говори, не стесняйся! – потребовала Лэйси. – Да, именно в этом и состоит одна из причин, почему я хочу увидеть ее снова. Я слишком хорошо себя знаю, поэтому уверена, что смогу распутать все проблемы, которые меня сейчас мучат.
– Ты забыла о том, что являешься членом семейства Толчиф? – напомнил ей Бирк.
– Нет, я помню об этом. Однако с тобой стало сложно общаться. Ты всегда был таким ручным, любил шутить, смеяться и дразнить женщин. Зато теперь, ухаживая за мной и убираясь в моем доме, ты стал более трудным для общения. Тебе следует понять, что для меня значит моя мать, иначе у нас нет будущего… – Лэйси спустилась вниз и принялась расхаживать по дому, непроизвольно сжимая руки в кулаки. Затем она резко повернулась к Бирку: – Ты так уверен в себе. Такой самодовольный, большой, как гора, готовый наброситься на любую женщину, которая пройдет рядом. Я хочу преподать тебе один урок.
Бирк видел, что она взволнована, и потому решил любым способом сохранять хладнокровие. Тем временем Лэйси приблизилась к нему вплотную и схватила его за отвороты куртки.
– Ты мой, Толчиф. Я могу сложить тебя в несколько раз и упаковать в свою сумку.
– А ты уверена, что являешься единственной женщиной, кому я позволю это сделать?
Она откинула голову назад, и ее глаза вспыхнули. Наблюдая за ней, он невольно восхищался горделивым блеском ее глаз.
– Впрочем, для меня уже не существует других женщин, – зачем-то добавил он.
– Я знаю! Твое семейство свяжет тебя по рукам и ногам и бросит в муравейник, если ты вздумаешь причинить мне хоть малейший вред. А ты еще даже не знаешь, как жалобно я умею кричать… бедный Бирк!
– Твои угрозы только возбуждают меня, дорогая. Почему бы тебе не принять ванну и не поостыть?
Бирк притянул ее к себе, поцеловал, а затем отпустил и отправился в кухню, где постарался выместить свое раздражение на ни в чем не повинных овощах. Он старательно резал морковь и чистил картофель, размышляя о недавней сцене. За занавеской, отделявшей ванную от кухни, раздавался шум воды. Время от времени оттуда показывалась обнаженная нога или рука, и Бирку стоило немалых усилий воздерживаться от желания немедленно схватить Лэйси в объятия. Зная ее обычное упрямство, он понимал: главное – надо выждать время и не торопить события, в противном случае она встанет на дыбы и придется начинать все сначала. Он решил придумать какую-то новую тактику.
– Что это за коробка? – удивленно воскликнула Лэйси, возвратившись на следующий день домой.
– Да вот Морт Уильяме поймал меня у почты и попросил захватить ее для тебя, – пояс Лил Бирк, наблюдая за тем, как Лэйси поспешно срывает оберточную бумагу с большой коробки.
Добравшись до ее содержимого, она засмеялась и завертелась на месте, прижимая к груди ярко-красный пеньюар, украшенный розовыми кружевами. Затем извлекла шелковый бюстгальтер и маленькие трусики. Заглянув еще глубже, она издала восторженный вопль:
– О, да это же Кама-сутра! Да еще почтовый каталог, по которому я закажу все остальные любовные пособия. Для женщины они просто необходимы, а я ухитрилась кое-что пропустить в своем сексуальном образовании. Было время, когда я вообще не интересовалась сексом, зато сейчас самый подходящий момент наверстать упущенное. – И она вновь залюбовалась пеньюаром. – Когда мне было всего семнадцать, я бросалась в объятия мужчин, не слишком разбираясь в них и не давая им времени оценить себя по достоинству. Мне казалось, что все они должны быть совершенными любовниками… – Лэйси задумчиво повертела в руках трусики. – И вот мы с тобой женаты, живем в доме, который раньше служил борделем, и ты пытаешься доказать мне, что не будешь ни о чем умолять… Спорим, что будешь, Бирк?