Письмо с описанием всех вышеперечисленных событий Сергей получил еще за две недели до запуска маяка, но сесть его обдумывать нашел время только сейчас.
«Итак, мы имеем нашего человека в Варшаве, – начал соображать император. Как раз там, где через два года в короли изберут Станислава Лещинского. Может, принять превентивные меры? Сейчас он во Франции, и там его не достанешь. Но сразу после смерти Августа он отправится в Польшу. Так почему бы в дороге с будущим королем не произойти какой-нибудь неприятности, коя закончится его преждевременной кончиной? И тогда дальнейшие события начнут развиваться в соответствии с установкой «нет человека – нет проблемы».
Однако вскоре Новицкий вынужден был признать, что в данном случае с исчезновением человека проблемы только размножатся. Во-первых, внезапная смерть кандидата в короли сразу вызовет вопрос – кому она выгодна? Очень неудобный вопрос, потому как от него недалеко и до ответа. Во-вторых, у Лещинского есть две дочери, одна из которых замужем аж за французским королем, и немало прочих родственников. То есть замену ему найдут быстро. Значит, он должен остаться в живых, но при этом провалить выборы в короли.
Вскоре основа плана была готова, и Сергей сделал пометку в блокноте. Настала пора реализовать одну давнюю задумку – создать что-то вроде НИИ народной медицины.
Бабка Настасья в числе прочих достоинств была и неплохой травницей. Но она говорила, что у нее есть подруга, коя ее в этом вопросе многократно превосходит. Вот, значит, пусть старушки на пару и создают для начала просто лабораторию, первая задача для нее уже есть, а особо большого финансирования явно не потребуется. Ладно, с польскими вопросами на сегодня все, можно переходить к следующему пункту повестки дня.
Следующий пункт был последним и относился не столько к политике, столько к технике. Нужно было решить два связанных между собой вопроса – что делать с управляющим контуром уже сработавшего маяка и куда пустить радиодетали, предназначенные для его ремонта, но так и не понадобившиеся?
Вообще-то Сергей довольно смутно представлял себе это устройство, за исключением системы питания и внешних измерительных цепей. Правда, в Центре ему сказали, что после выполнения задания контур переходит в его полную собственность и он вправе делать с ним что угодно. Так-то оно так, подумал Новицкий, но все же ломать такую красивую и сложную вещь почему-то не очень хочется. Хотя бы потому, что непонятно – зачем? Да и не факт, что там нет устройства самоликвидации. Мало ли чего говорили, но и такого варианта исключать нельзя. «Ладно, – принял решение молодой император, – упакуем контур в хороший сундук и поместим в подвал на длительное хранение. Насчет же радиодеталей…»
В распоряжении Сергея имелось пятнадцать мощных силовых транзисторов. На одном можно было собрать выходной каскад радиопередатчика мощностью в сто ватт, на двух – чуть больше двухсот. Два десятка мегагерцевых кварцев. Маломощных диодов хватит на сотню детекторных приемников, это если делать их с однополупериодным выпрямлением. Если же как положено, то на пятьдесят. Десяток быстродействующих операционников – их можно пустить на хорошие приемники прямого усиления. Рассыпную транзисторную мелочь – на средние. С супергетеродинными приемниками император связываться не хотел. Потому как схемы и описания в планшетах имелись, но вот реальный опыт их изготовления и, главное, настройки у молодого царя отсутствовал.
На составление производственной программы для первоочередных нужд ушел весь оставшийся вечер. Новицкий решил, что начать нужно с изготовления трех комплектов, состоящих из стоваттного передатчика и среднего, то есть из рассыпных деталей, приемника прямого усиления. Один установить в Лефортовском дворце, второй в Летнем, а третий вместе с радистом переправить княгине Браницкой. Параллельно составить телеграфную азбуку и сделать ключ с пищалкой, чтобы будущие радиотелеграфисты могли тренироваться и без радиостанций. Да и самому это тоже не помешает, потому как радиодело Сергей изучал хоть и с разрешения руководства Центра, но самостоятельно и в свободное от обязательных занятий время.
Кроме радиотехники эта программа предусматривала и занятия прикладной химией – пора было начинать готовиться к производству капсюлей. Подумав, император отвел себе две недели на решение – что окажется проще и дешевле в местных условия. Гремучая ртуть или составы на основе бертолетовой соли? Потому как генератор уже есть, получить хлор методом электролиза соляного раствора нетрудно, а уж пропустить полученный газ через подогретый раствор поташа – и вовсе простое дело. Вот только как бы все это потом замаскировать? Не производство, с ним все ясно, пропускная система уже работает на Нартовском заводе, хоть он и не достроен. Нет, с использованием-то как быть? Ведь секретное оружие перестает быть таковым почти сразу после его применения в боевых условиях.
Поразмыслив, Новицкий решил, что саму идею капсюльного воспламенения не спрячешь. А вот состав и способ получения инициирующего вещества – можно! И нужно.
Сергей вспомнил одну довольно сложную для понимания, но все равно интересную фантастическую книгу, прочитанную им еще до учебы в Центре. Там люди с монгольскими именами жили в каком-то странном квадратном мире, разбитом на множество мелких и тоже квадратных островков, а посередине мира было ядовитое море. Так вот, порох в том мире получали сушкой некоего прибрежного растения. Значит, и у нас будет то же самое, только в отношении начинки для капсюлей. Пусть, например, на севере Архангельской губернии растет разрыв-трава. На что она похожа? Ну, такая… эдакая… в общем, с листьями. Так вот, если ее аккуратно выкопать в ночь на полнолуние, корень сначала долго кипятить в моче молодого поросенка, а потом высушить, то после этого он у нас и будет взрываться от удара. Достаточно? Как-то не очень, вздохнул Новицкий. Желательно, чтобы вполне возможные неудачи желающих развернуть производство инициирующих взрывчатых веществ имели железное объяснение. Типа люди спутали разрыв-траву с… да с чем же? Например, с камалейником. Он на нее очень похож, но у него цветы маленькие и синенькие, а у разрыв-травы – побольше и скорее голубые. Впрочем, и то и другое растение цветет очень редко, только в ночь на Ивана Купалу.
Император достал лист бумаги, взял карандаш и приступил к составлению черновика указа о срочной посылке экспедиции под Архангельск, за корнем разрыв-травы. Причем это будет настоящий, а не фиктивный указ, и экспедиция действительно отправится именно туда. Потому как трава – она, конечно, травой, но и огнеупорная глина лишней не будет.
Глава 2
Еще в будущем, сразу после утверждения решения о том, чье место Сергей займет в восемнадцатом веке, он задумался, какое бы чудо-оружие туда привнести. И после недолгих размышлений остановился на ракетах. Молодой человек просто не понимал, почему эти замечательные вещи были впервые массово использованы только в тысяча восемьсот седьмом году, когда англичане сожгли ими Копенгаген. Ведь примитивнейшее же устройство, Сергей сам не раз делал небольшие модели, улетавшие аж на полкилометра! И если вместо шеста сзади снабдить их стабилизаторами, то вообще получится вундерваффе. Эффективное даже против живой силы противника, ведь тогда повсеместно использовался плотный строй. А уж при осаде крепостей – и вовсе не заменимое. В силу каковых соображений в планшетах имелось немало материалов по изготовлению пороховых ракет.
Для того чтобы понять, сколь невелика их реальная ценность, понадобилось совсем немного времени. Если точно, то минут пять. И произошло это сразу после того, как император решил резко интенсифицировать стрелковую подготовку Семеновского полка. Как только он сообщил, чего желает, ему тут же поведали, сколько это будет стоить, и озвученные цифры ставили жирный крест на всех мечтах о реактивной артиллерии.
Самым дорогим и дефицитным компонентом пороха была селитра. В основном ее получали в специальных селитряных ямах, куда складывались навоз, солома, иногда трупы животных, все это засыпалось землей и гнило несколько лет, пока образовывалась селитра. Причем для ускорения процесса эту мерзость полагалось время от времени откапывать и ворошить. Правда, селитра выходила в основном кальциевая с примесью натриевой, так что ее еще приходилось кипятить в растворе золы для замещения натрия калием. И все равно получалась дрянь, порох из которой был не очень мощным, но зато весьма гигроскопичным. Совсем недавно вместо золы начали применять какую-то горную соль с Урала, которая, по предположениям Новицкого, являлась хлористым калием. Селитра стала получаться лучше, но и ее цена тоже выросла.
И, наконец, можно было купить индийскую селитру у англичан. Это был более или менее чистый нитрат калия, но цена! В общем, прейскурант выглядел примерно так:
самая дрянная и самая дешевая селитра из буртов – около десяти рублей за пуд;
она же, только обработанная уральской солью, – двадцать пять рублей;
индийская селитра – порядка сотни рублей за пуд, да и то не всегда: последнюю партию пришлось покупать по сто тридцать.
И это при том, что очень хорошая корова стоила рубль, а за гривенник в придорожном трактире можно было отлично пообедать, причем не одному, а с компанией. Какие уж тут ракеты! Ведь для доставки одного и того же веса к цели им требуется в разы больше пороха, чем пушкам. Да и самих их надо много – по некоторым сведениям, для сожжения такого не слишком большого города, как Копенгаген, потребовалось сорок тысяч штук. Да так на первой же самой маленькой войнушке разоришься! Понятно, почему даже богатые англичане, которым к тому же индийская селитра обходилась дешевле, нежели всем прочим, решились на массовое применение ракет только в начале девятнадцатого века.
Так что Сергей со вздохом отложил создание ракетных войск на отдаленное светлое будущее и начал думать об устройствах, которым для доставки снаряда к цели требуется минимальное количество пороха. В настоящее время это были мортиры. Несколько позже пальму первенства у них перехватят минометы. Но все равно с селитрой надо что-то делать, в этом нет никаких сомнений. Собственно, Новицкий уже представлял, что именно, но из-за возни с маяком дело было отложено до ее завершения. И, значит, наступила пора заняться им вплотную.