»[245].
Как отмечено выше, на самом деле полковники были пленены не под Лубнами, а под Бужиным. Они были отправлены не в Чигирин, а в Крым. Этот факт лишний раз свидетельствует о том, что в союзе Мухаммед-Гирея IV и Хмельницкого ведущую роль играл крымский хан.
Еще в XIX столетии исследователи обоснованно выражали свое сомнение относительно правдивости изложенных в письме Хмельницкого сведений. Так, в частности, Н.И. Костомаров писал, что по известию Хмельницкого, «султан Мехмет-гирей догнал его при переправе через Сулу и поразил жестоко, взяв восемнадцать пушек, и весь табор достался татарам. Ромодановский с остатком войска ушел в Лубны. Самовидец не говорит об этом поражении вовсе; кажется, что вообще донесения Хмельницкого, хотевшего перед королем уменьшить стыд своего поражения, преувеличены, и доверять им нельзя, тем более, что для самого Хмельницкого его успехи не исправили последствий его поражения на левой стороне Днепра»[246].
Однако, например, Соловьев С.М., доверяя письму Ю. Хмельницкого, некритично, без комментариев, переписывал его содержание: «султан Магмет-Гирей, переправившись со своими татарами через Сулу, настиг Ромодановского, разбил его, взяв 18 пушек и весь лагерь. Ромодановский ушел в Лубны»[247].
Уже в наше время, не обращая внимания на справедливое замечание Н.И. Костомарова, доктор исторических наук Т.Г. Таирова-Яковлева почти дословно использует текст письма Юрия Хмельницкого в своей работе, нисколько не сомневаясь в правдивости изложенного гетманом. Ромодановский «отступил, но татары догнали его около речки Сулы и захватили его табор. Ромодановский… едва с несколькими тысячами ушел в Лубны. 16 августа Ромодановский вошел в Лубны, но того же дня на него напали татары. На следующий день они разгромили В. Золотаренка»[248].
Игнорируя отечественные документы и материалы, Т.Г. Таирова-Яковлева довольствуется узкой источниковедческой базой и преимущественно документами польской стороны. Весьма поверхностно исследуя военные события на Украине, историк демонстрирует полное отсутствие критического анализа нарративных источников.
Согласно «Росписи перечневой» Ромодановского, после «Каневского и Заднепровского бою збежало русских всяких чинов людей 78 человек, черкас 1020 человек»[249]. Имея менее чем 15-тыс. войско против 25 тыс. неприятеля, Ромодановский и Золотаренко приняли решение об отступлении к Лубнам, куда они прибыли через три дня.
В Лубнах к воеводе прибыли дополнительные силы. Как писал позднее князь, «после Заднепровских боев (приехали — И.Б.) в Лубны, а под Лубнами на боях были» 2 304 чел. К войску присоединились 2 московских чина, 27 есаулов и завоеводчиков, 120 начальных людей, 1 297 копейщиков и рейтар, 53 драгуна, 421 солдат, 67 донских казаков, 52 новоприборных рейтара в полк Ф. Вормзера и 265 черкас Острогожского полка[250]. Таким образом, его армия пополнилась более чем на 2 тыс. чел.
Сам Ромодановский сообщает о своем успешном отступлении от Днепра к Лубнам. 6 августа он с ратными людьми перешел реку Сулу, оставив «на заставе за рекою Сулою пешие салдатцкие и драгунские и черкасские Острогожской и Сумской полки с их обозы». В тот же день «пришли под Лубны царевичи Салам-Гиреи да Мамет-Кирей и Ширинские князи со многою ордою» и атаковали «заставные» полки. Приступы татар к табору продолжались «с полудня до вечера». В результате боев татары понесли урон — «многих побили», а из русских ратных людей «на тех боях ни один человек не убит и в полон не взят». Отраженные артиллерийским и ружейным огнем, видя «ратных людей крепкое стоянье», лихие всадники отступили от табора и решили попытать счастья на другом поле. Крымцы, «перебрався через реку Сулу, ударили на обоз нежинского полковника Василья Золотаренка», стоявший отдельно. Казаки не смогли противостоять стремительному натиску орды. Как писал Ромодановский, черкасы Нежинского полка, «покинув обоз, побежали, и татаровя в обоз въехали». Узнав об этом, воевода послал на помощь Золотаренко своих ратных людей. Совместными усилиями русских воинов и казаков «из обозу татар выбили, и обоз и пушки у них отбили, и многих побили и в языках поимали»[251]. Золотаренко с полком соединился с Ромодановским в Лубнах.
Сообщение Ромодановского о ходе и результатах сражения подтверждается и его рядовыми участниками. В упомянутой выше челобитной черкас Острогожского полка сотника Федота Майкова с товарищами, бои с крымцами под Лубнами описаны следующим образом: когда Ромодановский пришел в Лубны, крымские царевичи также появились под городом и «к обозу пеших полков жестокими приступы приступали, солдат и черкас, государь, многих побили и переранили», но видя «крепкое их салдатцкая и черкасская стаянья от обозу отступили». После этой неудачи в тот же день татары «перешед реку Сулу на Лысою гору» ударили «на обоз нежинского полковника Василья Залотаренка». Из челобитной следует, что табор Золотаренко в то время находился на Лысой горе — известной и в наше время под таким названием возвышенности к юго-востоку от Лубен, на правом берегу реки Сулы. Манков, как и Ромодановский, сообщает об успехе татар, которые «обоз у черкас отбили было», но затем князь направил на помощь своих людей (в том числе Острогожский полк). В результате русские и казаки «обоз и пушки у них у тотар отбили и многих побили и живых поимали…»[252].
Упомянутый выше Северин Петров также писал, что «с походу идучи под Лубнами в окопе от татар и от черкасов сидели и бились»[253]. Отметим, что Манков, в отличие от Ромодановского, сообщает о «многих» убитых среди солдат и черкас. Это означает, что, вероятно, убитые были только среди казаков (учет которых вели их полковники), либо у Ромодановского было много раненых, но без смертельного исхода. Возможен вариант, что челобитчики хотели преувеличить драматизм и накал сражения, а также героическое поведение в нем в своих посланиях к царю.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что в бою под Лубнами Мегмет-Гирею действительно удалось нанести серьезное поражение казакам Нежинского полка, захватив их обоз и орудия (конечно, не 18 пушек, как писал Хмельницкий, а намного меньше, поскольку ни один полк Войска Запорожского не мог иметь такого внушительного артиллерийского парка). Однако в ходе дальнейшего боя обоз и пушки были отбиты у татар и возвращены казакам. Нельзя, конечно, исключать и того, что несколько казацких полковых орудий могло при этом остаться у крымцев. В то же время отечественные источники ничего не сообщают о потере орудий русской армией. Кроме того, нет никаких документов о дальнейшей судьбе трофейных пушек, если бы они были захвачены Хмельницким. Следует особо подчеркнуть, что Разрядный приказ в то время был достаточно внимателен к любым потерям артиллерии. К примеру, пушки, оставленные кн. А.Н. Трубецким под Конотопом в 1659 г. и отправленные гетманом И. Выговским в Варшаву, неоднократно упоминаются в различных документах. После падения Выговского Москва поднимала вопрос об их возврате казаками.
О дальнейших военных событиях также можно узнать из отписки Ромодановского. По словам воеводы, после боя на реке Суле «царевичи со всеми ордами встали около Лубен». Между русскими и нежинскими казаками с одной стороны и крымцами с другой происходили «безпрестанные» бои. Воевода пишет, что полтавского полковника с полком с ним не было, так как он был ранее отпущен им в Полтаву[254].
Из царской грамоты можно узнать, что 20 августа Ромодановский написал государю о том, что он с войском стоит в Лубнах обозом. За ним к городу подошли «крымские царевичи и мурзы, а с ними крымские татаровя многие люди и белогородцкая и очаковская и добренская орда». Поскольку у князя с татарами под Лубнами «бои большие», царь Алексей Михайлович приказал собрать тех служилых людей Белгородского полка, которые еще оставались в Белгороде, и отправить на помощь Ромодановскому[255]. Удалось ли осуществить эти намерения до отхода русского войска из Лубен — неизвестно, но атаки ордынцев были отбиты, Золотаренко с полком вернулся в Нежин.
23 августа Ромодановский, будучи в Лубнах, сообщил царю, что «крымские салтаны перевозятца на сю сторону Днепра под Максимовкою» и снова хотят приходить на его обоз. Предполагая значительное численное превосходство татарской орды, в Москве приняли решение отвести его войска на Слобожанщину, «в Ахтырское или в Сумино», где «стать пристойнее». Перед отступлением князь должен был известить епископа Мефодия, что он идет «из Лубен в Ахтырское для нашего государева дела на время». Сомко и Золотаренко также следовало отписать, что он уходит из Лубен «на малое время» ввиду возникшей угрозы набега татар на порубежные русские города[256]