— Смотри, — сказал он и выложил даму и короля червей. — Все знают, что императорская чета потеряла наследника, — при этих словах Алексей плотно сжал губы в бледную нить. — Валет, — он показал внуку озвученную карту, — твой друг… сошёл с игрового поля двадцать пять лет назад. Появился выскочка Северский, — с этими словами он достал десятку. И его оппонент — Тверской. Он куда более вменяемый, все разумные люди это понимают, но… как часто бывает в таких случаях, его родство гораздо более дальнее, нежели у истерички Северского.
На стол легла девятка.
— Но вокруг него сплачиваются в том числе и силовики, — заметил на это Алексей. — Имею в виду вокруг Тверского. Тайную канцелярию сюда не отношу. Как её подмял под себя Северский, ума не приложу.
— А что за повод так думать? — аккуратно поинтересовался глава рода.
— Да тут выяснилось, что наша Тайная канцелярия, выполняя приказ Северского, бегает галопом по Европам и пытается устранить одного из наших княжичей, — ответил Алексей, предварительно убедившись, что их никто не слушает. Впрочем, над террасой висел хороший изоляционный купол. Дед и сам был не промах. — Такое ощущение, что канцелярия у Северского на побегушках, право слово.
— Объяснимо, — хмыкнул Илья Гагарин и вынул из колоды восьмёрку крести, после чего подложил её к десятке червей. — Жена и дочь. Супруга досточтимого князя и дочь полковника канцелярии. По документам, естественно, нет.
— Не знал, — нахмурился Алексей. — Я бы такое мимо себя не пропустил.
— Тайная канцелярия на то и тайная, дорогой мой, — улыбнулся дед и положил колоду обратно на стол с таким видом, словно разговор его сильно утомил. Впрочем, так оно могло и быть. — А кого они пытались устранить, если не секрет? Может, ещё один наследник?
— Даже близко нет, — ответил на это внук, понимая, что разговор нужно завершать и дать старику отдохнуть. — Княжич Игорь Туманов из обедневшего грузинского рода. К заварушке с престолонаследием отношения никакого не имеет. Так как род иностранный, прав у них, соответственно, никаких. Они равно далеки, как от политики, так и от интриг. Папаша его — Николай — ярый игрок, который проигрывает всё, до чего может дотянуться. Именно поэтому я понять не могу, почему его так усиленно пытаются устранить.
— Насколько усиленно? — поинтересовался Гагарин, взглянув на внука, и на этот раз в его глазах вспыхнул огонёк интереса, много говоривший о прошлых увлечениях старика. — Может, мимоходом зацепили?
— Какое там, — Алексей развёл руками, показывая своё возмущение. — Пять попыток убийства в Европе, можешь себе представить?
— И все провальные? — не поверил дед.
— Так, а я о чём говорю, — усмехнулся внук, радуясь, что хоть чем-то смог заинтересовать родственника. — Такой цирк с конями устроили, что хоть приз за лучший провал давай.
— Нет, — дед покачал головой. — Канцелярия пять раз подряд не промахивается. На моей памяти было такое, что пришлось третью группу посылать. Но это уже считалось позором. А пятый — это попытка сохранить лицо и замести следы. Но ты говоришь, что Игорь Туманов вообще не имеет отношения к тому, что происходит в столице?
— По моим сведениям, никакого, — ответил Алексей Гагарин.
— Что ж, — глава рода откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и подставил лицо солнцу, чтобы оно согрело его старческий лоб и щёки. — Враг нашего врага — наш друг, так гласит старинная мудрость. Приставь наблюдение к этому княжичу… Туманову. И погляди, что в нём особенного, хорошо?
— Сделаю всё, как ты скажешь, — ответил Алексей, вставая.
— Только ты это, — открывая глаза и оборачиваясь к внуку, проговорил Илья Гагарин. — Не действуй в лоб-то, как дуболом. Пошли кого-нибудь поинтереснее, чтобы никто не догадался, что это агент. Договорились?
— Я хотел подослать к нему морского котика, — улыбнулся Алексей и отдал деду честь. — А теперь зашлю моржа!
— Иди уже, — усмехнулся дед и раскрыл объятия для прощания. — Чует моё сердце, не простой это княжич.
Глава 11
Вернувшись в Смоленск, я уже не верил, что существуют такие места, как Монте-Карло. Не говоря уж об Олимпе. Весь искусанный комарами, так как не пожелал растрачивать божественную благодать на охрану от них и с голодным урчанием в желудке.
«Где тут можно нормально поесть? — спросил я Игоря, чем в очередной раз ввёл его в ступор. — В смысле, именно поесть. Желательно, без последствий».
«Я обычно ел дома, — были бы у Туманова плечи, он бы ими пожал. — Но говорят, что в „Гурмане“ неплохо кормят. Ещё есть ресторан „Русский“, но тебе там может не понравиться».
Гурман так гурман, решил я и проложил туда дорогу по навигатору, решив прогуляться, благо, погода была просто замечательная. Вечернее майское солнце уже грело совсем по-летнему, но в воздухе всё ещё чувствовались весенняя свежесть и запахи цветущих садов.
Проходя мимо небольшого офисного здания, я засмотрелся на цветущий куст с прекрасными розовыми цветочками, поэтому совершенно не заметил, как из двери вылетела взбешённая блондинка в деловом одеянии и с кучей папок в руках.
Впрочем, она тоже не смотрела, куда двигается, поэтому, вполне ожидаемо, мы столкнулись, а папки и бумаги из рук девушки разлетелись вокруг нас.
— Да смотреть же надо, куда прёте! — чуть не плача, заявила мне блондинка и нагнулась, чтобы собрать разлетевшиеся из рук документы.
Присмотревшись к ней в такой позе, я решил, что фигура у неё не просто сногсшибательное, а прямо-таки божественная. Оказывается, на Земле таких не мало. Или это мне всё чаще попадаются столь фигуристые девушки? Лаки, твоих рук дело?
Что касается волос, то они оказались очень светло-русыми, но естественной окраски, что мне всегда очень нравилось.
— Простите, — сказал я, нагибаясь рядом с ней, чтобы помочь. — Загляделся на тот куст.
— Это сакура, местная достопримечательность, — ответила девушка, всё ещё сдерживая рыдания, готовые прорваться наружу, но при этом голос ещё был полон праведного гнева. Поэтому нейтральная фраза, сказанная в таком тоне, показалась мне весьма забавной.
Ну и при всём при этом, врезавшаяся в меня блондинка была весьма аппетитной штучкой: высокая и красивая грудь, выглядывающая из разреза блузки, юбка-карандаш, обтягивающая всё, что надо, и умопомрачительно стройные ножки. Поэтому я решил задержаться и помочь ей.
Когда все до единой бумаги были собраны и, наконец, водворены обратно в папки, она обратила на меня своё внимание.
— Спасибо, что помогли, — проговорила она, правда, без особой благодарности в голосе. — Хоть что-то не наперекосяк в этот ужасный день!
— Что такого могло случиться у столь прекрасной барышни, чтобы она вся горела от гнева… — поинтересовался я, пользуясь тем, что девушка ещё не убежала от меня, качая своими божественными бёдрами. — И в то же время едва сдерживалась от слёз?
— Да много чего! — неожиданно она пошла на диалог, что не могло меня не радовать. — Сделка сорвалась, начальник — козёл, да ещё и ноготь сломался! — Она втянула воздух носом, удерживая себя на грани истерики.
— Ну да, — сказал я, выражая своё полное сочувствие её ситуации. — Бывают такие дни. Ещё и стрелка на колготках…
Последнее я сказал зря.
— Ну, блин! — воскликнула девушка, обернулась назад, одновременно поднимая ногу, чтобы разглядеть зацепку. — Блин-блин-блин! Это последние приличные колготки! В чём на работу-то? — плотина, сдерживавшая её, рухнула, и она расплакалась, не имея возможности даже закрыть лицо руками, так как в ладонях сжимала папки с бумагами.
Я легонько приобнял её за плечи и почувствовал, как они вздрагивают. Затем забрал папки и позволил ей несколько минут просто постоять так, прикрывая текущие слёзы.
Проходящие косились на неё с жалостью, а на меня с презрением, видимо, считая, что это я — корень всех бед блондинки.
Наконец, её отпустило, она взяла себя в руки, приняла у меня папки, посмотрела в глаза и натянуто улыбнулась.
— Спасибо вам, — проговорила она, глядя мне прямо в глаза. — Вы мне очень помогли. Простите, что задержала вас. Всего доброго.
— Послушайте, драгоценная моя, — проговорил я, одновременно посылая ей лучи добра, тепла и поддержки. — Я понимаю, что у вас сегодня всё не клеится и из рук вон сыплется, поэтому я предлагаю угостить вас ужином, чтобы пораньше уже завершить череду обидных неприятностей. Пусть они останутся в прошлом, — я подмигнул ей, но не пошло, а ободряюще.
— Да не могу я, у меня ещё рабочий день… — она спохватилась, попыталась посмотреть на часы, но у неё это не получилось.
— Полагаю, он уже закончен, барышня… — и тут я понял, что оказался настолько очарован незнакомкой, что до сих пор даже не познакомился. — Как вас, простите, зовут?
— Дарья, — ответила она и первый раз за время нашего знакомства улыбнулась вполне искренне, отчего расцвела просто невероятно. — Дарья Строгова, — она осмотрела меня с головы до ног и добавила: — Но в таком виде, к сожалению, я с вами никуда пойти не могу, — она смешно сложила губки. — Увы.
— Ничего страшного, — ответил я, понимая, что просто не хочу упускать Дарью из виду. — Перед ужином я предлагаю вам восполнить запас носочно-чулочных изделий, но исключительно в части чулочных, — говоря всё это, я отчаянно надеялся, что не выгляжу полным идиотом. — Ибо столь крышесносная барышня, как вы, Дарья, должна носить исключительно чулочки.
— Это ещё почему? — поинтересовалась она, выражая одновременно удивление и подозрение. — Скажите-ка!
— О, Дарья, прекрасное создание, дитя богов, — я уже понимал, что меня несёт хуже, чем со вчерашнего самогона, но остановиться уже было выше моих сил. — Вы же поймите, появись вы на работе в чулках, и начальник станет добрее и сговорчивее, и продажи пойдут в рост…
— Да что вы мне такого предлагаете, а? — она, кажется, всё поняла слишком буквально. — Одеть меня в чулки? А потом что? Мне вот начальник уже напредлагал всего, до сих пор отойти не могу! А я не такая!