Я даже проверил на всякий пожарный, но нет, Гагарин был обычным человеком. Но чрезвычайно тренированным.
— Сына приучаешь? — съязвил Минеев, усаживаясь на своё место.
За его спиной стоял приказчик, а попросту говоря, слуга для всяких поручений. С правой стороны находился столик, на котором расположились напитки, салфетки и прочая мелочёвка, без которой хозяин покерного клуба не мыслил своего вечера.
Отец хотел что-то ответить на вопрос, заданный без уважения и приязни, а просто, чтобы походя уколоть. Но Игорю было не десять и не двенадцать. Он сам мог за себя ответить. Правда, у меня это получилось лучше.
— Тут, скорее, обратная ситуация, — произнёс я, глядя прямо в глаза хозяину клуба. — Пришёл показать, как надо играть.
— Ну-ну, — лениво ответил на это Минеев, оглядывая меня высокомерным взглядом.
Мне было плевать. Совсем скоро всё изменится, и его глаза будут выражать недоумение. Это вообще моё любимое зрелище — наблюдать, как высокомерные люди теряют уверенность в себе.
Я прикоснулся пальцами к бархатной поверхности стола, и знакомые мурашки удовольствия пробежали по спине. Сегодня я был на своём месте.
Сегодня мне было подвластно всё.
Вот только нужно быть осторожнее, чтобы этого не поняли другие. А то они могут и не поставить на кон всего того, что мне нужно.
— По миллиону? — предложил Гагарин, судя по всему, прощупывая обстановку. — Или как?
По мне, ставка в миллион на первом же круге была достаточно большой. Другой вопрос, как тут поднимали ставки. Если сразу и сильно, тогда ладно, но так играть будет не каждый.
— Давайте для начала, — проговорил Минеев. — Но вообще это, конечно, мелочи.
Ну, если для него миллион — мелочь, то примерно понятно, какими они тут объёмами ворочают.
Раздали карты. Ничего выдающегося. Пятёрка и десятка. Можно было сразу пасовать, но я решил дождаться расклада.
Выложили три карты.
Десятка и пятёрка на столе. Хм, две пары в первом же круге. Не хотелось бы с самого начала играть с полной отдачей. А то ещё возникнут подозрения, оправдывайся потом. Но и карту терять не хотелось. В следующий раз могло не выпасть вообще ничего.
— Поднимаю до пяти, — сказал Барк и глянул слегка мимо Минеева.
Ага, вот оно что. Они общаются условными сигналами, которые недоступны для считывания остальным игрокам за столом. Кто-то из них был слабеньким телепатом. Но его умений было достаточно, чтобы создать линию связи между тремя игроками.
Но интересно было другое. Они совершенно не боялись, что их засекут. И это при том, что никакой проверки на телепатию я тут не увидел. Что означало только одно: телепат сюда просто не попадёт. Они знали всех, кто попадал в их покерный клуб.
Всех, кроме одного.
Впрочем, телепатией в их понимании я не владел. Я не читал их мысли. А видел их при желании. Именно такими, в основном, полуоформленными, какими они и находятся в голове.
— Пас, — ответил хозяин клуба и положил карты на стол. — Играйте, господа.
Остальные сравняли ставки, и на кону оказалось двадцать пять миллионов. Если пасануть на следующем ходу, то Туманов старший получит всё то, что проиграл первым кругом.
Хотя нет, я не готов отдавать ему партию. Пусть даже незначительную. Это пока не вопрос жизни и смерти.
Дилер открыл ещё одну карту. Туз крести.
Мне ни о чём. Пройдясь беглым взглядом по лицам остальных, я увидел, что никому из присутствующих он не пришёлся в масть.
Все сидели со скучающим видом и даже поднимать ставку не стали. Хотя минимальные комбинации были и у Барка, и у Гагарина, и даже у Туманова-старшего. У одного Котенина не было ничего. Он сидел за компанию. Может, выпотрошить его?
Я прикоснулся к картам. Пластик был очень приятный для пальцев. Этими картами хотелось играть и играть.
На первом круге всё обошлось малой кровью, если можно так сказать. Котенин положил карты, когда открыли последнюю — девятку. Барк излишне поспешно выпрямил спину. Ясно, что у него пара девяток. А вот какая первая? Если десятки, то мы поделим банк с ним. Но почему-то я полагал, что у него пятёрки.
И оказался прав. А вот у Гагарина и Николая Григорьевича оказалось по десятке и более младшей паре.
— Банк делится на троих игроков, — огласил дилер итоги первого круга.
Что ж, для начала очень даже неплохо.
На второй круг принесли новую колоду, которую затем тщательно перемешали.
По красноречивым взглядам между Барком и Минеевым, я понял, что первым недовольны. Ну и пускай. Сегодня никем довольны не будут.
Ситуация, в целом, повторилась. Только я сразу спасовал, так как ничего интересного в моих картах не предвиделось. Да и совсем другая задача передо мной стояла на этот раз.
Я хотел, чтобы отец Игоря отыгрался и ушёл из-за стола. Решил дать ему последний шанс, так сказать.
И, собственно, всё прошло, как по нотам. Общий банк оказался что-то около тридцати миллионов. Гагарин спасовал чуть позже меня. За ним Барк. Поэтому на тридцатку претендовали трое. Минеев, Котенин и Туманов-старший.
Я прикрыл глаза и заглянул в карты к отцу Игоря. Знал, что там мусор, но тот зачем-то продолжал играть. У него была пара четвёрок, на которую он и рассчитывал. Вот только на столе уже лежали два валета. А это означало, что ещё один валет в руках Минеева или его подельника автоматически приносил им выигрыш.
Но они не спешили повышать ставки, из чего я сделал вывод, что валета ни у кого нет. Что ж, это шанс.
Последней картой вышла двойка. Фулл хаус, дорогой папаша. Забирайте деньги и валите.
Но Туманов-старший, сжав кулаки от радости выигрыша, после того, как все вскрыли карты, вставать из-за стола не торопился.
— Папенька, — проговорил я, косясь в его сторону. — По-моему вы хотели отыграться и всё? Так вы мне говорили? Вы взяли десять миллионов плюсом. Кажется, достаточно?
— Да ты что⁈ — из-за азарта, буквально выплёскивавшегося из всех щелей, он не мог говорить спокойно. Он почти кричал. — Куда я уйду⁈ Мне только карта попёрла!
— Но ты же мне обещал! — холодно и чуть ли не враждебно произнёс я. — Забирай деньги и езжай домой к матери. Она и так с ума сходит из-за сестры. А ещё ты.
— Не учи отца, и баста! — взревел Туманов. — Ничего я тебе не обещал! Всё! Сиди, играй, и мне нервы не трепли!
— Что ж, — я отвернулся от него чуть ли не с выражением брезгливости. — Это было моё последнее предупреждение. Дальше пеняйте на себя.
На людей за столом, судя по всему, произвела впечатление наша пикировка. Они смотрели на нас с интересом. Особенно, как я заметил, их зацепил мой переход с «вы» на «ты» и обратно. Эдакий сыновий демарш.
На третий круг ставки уже подросли.
Минеев пасанул сразу, но отличные карты были у Котенина. Ему подыгрывал и Барк.
Когда знаешь, кто входит в группу, легко следить за их взаимодействием.
И карты у подельника хозяина клуба были очень и очень. После открытия первых трёх карт он тут же поднял ставку сначала до десяти, тут пасанул Гагарин. А затем и до пятнадцати. Тут нас покинул Барк. Итого общий банк составил шестьдесят миллионов.
Я сидел с двумя двойками, точно зная, что это только начало. Несмотря на две девятки и даму на столе. Не знаю, на что надеялся Туманов. У него не было ни девятки, ни дамы. Была десятка, но рассчитывать на стрит с такими картами и уж тем паче с такими ставками — бред.
Четвёртая карта на столе — двойка.
Котенин блестит и лоснится. Но он рано радуется.
— Поднимаю до тридцати, — сказал он и пододвинул практически все свои фишки.
— Отвечаю, — со странной дрожью в голосе, проговорил Николай Григорьевич. — Да.
«У него же ни черта нет? — спросил Игорь, хотя это был даже не вопрос, а утверждение. — Вообще?»
«Нет, — проговорил я. — Он только что поставил целое состояние при полном отсутствии комбинаций».
«Дурак, — печально сказал Игорь. — Какой же дурак!»
— Поддерживаю, — сказал я и приветствовал ещё одну двойку, вынырнувшую ко мне из колоды.
— Открывайте ваши карты, господа, — проговорил дилер.
Туманов швырнул свои карты на стол рубашками вверх, что говорило о полной капитуляции. Но не встал сразу, а решил дождаться, что же там у других.
— Фулл хаус, — ожидаемо проговорил Котенин и выложил на стол даму и девятку.
При этом он настолько был уверен в себе, что потянулся за фишками.
— Каре двоек, — сказал я и аккуратно положил свои карты к открытым двойкам на столе.
Котенин сглотнул, Барк спал с лица, Минеев нахмурился.
Гагарин улыбнулся. Нравился мне этот мужик, что ни говори.
Отец смотрел на меня со слезами на глазах.
— Дай, — выкрикнул он и протянул ко мне руки. — Дай! Дай мне! Дай, я отыграюсь. Я отыграюсь и всё тебе отдам!
— Нет, — ответил я. — Мы уже всё обговорили.
— Дай! Ну дай же мне немного! Двадцать миллионов! И я всё отыграю! — он тянул скрюченные пальцы сначала ко мне, а затем решил сгрести жетоны.
— Я прошу вывести из комнаты дебошира, — попросил я дилера и повернулся к Минееву.
Тот кому-то кивнул, и к отцу подошли очень вежливые, но большие и сильные люди.
Он сразу сник, бросил на меня ненавидящий взгляд и вышел из-за стола.
Следующий круг я сбавил обороты. Даже более того. Я стал играть чуть ли не как отец Игоря, делая ставки при полном отсутствии комбинаций.
Но этим я преследовал вполне определённую цель. Мне нужно было показать, что я поймал эйфорию от выигрыша и совершаю бездумные действия. Иначе со мной просто не будут играть.
Зато был очевидный плюс: за столом оставалось лишь четыре человека. В этом круге мне пришлось проиграть около тридцати миллионов. Но, так как выиграл Гагарин, я даже не особо расстроился.
И даже то, что он раскланялся после выигрыша, не стало для меня разочарованием. Хотя шестьдесят миллионов вместо девяноста было очень уж рисково. Но меня радовало, что человек остался с деньгами.