– К чему это ты припомнила все мои грехи? – поинтересовался Эдик, глядя на Варю с подозрением.
– Хочу, чтобы ты вернул мне должок.
– Ну… Я готов. Никогда не отказываюсь от своих долгов. И что я должен делать?
– Собирайся, мы уходим в город.
– Вот так вот прямо и уходим? – изумился Эдик, оглядев своих приятелей, словно ища у них поддержки.
Поддержать его никто не захотел, поэтому Варя подтвердила:
– Вот так вот прямо. У тебя пять минут на то, чтобы одеться потеплее.
– А что ты будешь с ним делать? – поинтересовался Куперович, сняв свои ужасные очки и принимаясь протирать их ресторанной салфеткой. От салфетки на стеклах оставалась бумажная бархатная пыль.
– Если вы думаете, что я собираюсь его грязно использовать, то вы ошибаетесь. У меня другие планы.
Пока Эдик ходил в номер за дубленкой, Варя разгуливала по холлу и прикидывала, как повести разговор, чтобы ничего не испортить. Она боялась оповещать Тавлая о страстной Тониной влюбленности. Мужчине можно говорить в лоб о любви только в двух случаях – если ты уверена, что он тоже тебя любит, или если ты юная длинноногая блондинка. А уж говорить не о себе, а о подруге – вообще гиблое дело.
Так что подобраться к Эдику нужно было незаметно. И как только они очутились на улице, Варя принялась рыть окопы.
– Как ты провел вчерашний день? – небрежно спросила она, хозяйским жестом взяв своего спутника под руку.
Она никогда не кокетничала с мужчинами, а умела сразу завязать с ними дружеские отношения. В конторе все относились к ней по-приятельски. Кроме Ружейникова, разумеется.
– Сначала мы с Семой слонялись по центральным улицам, пили пиво, ели сосиски в булочках, а потом я покупал подарки.
– Кому? – тотчас поинтересовалась Варя.
– Какой-то у тебя прокурорский тон, – покосился на нее Эдик. – Маме и сестрам, а что?
– Хм. Тогда ладно. Надеюсь, у тебя нет девушки?
– А ты что, претендуешь? – Улыбкой Эдика можно было украсить любой рекламный плакат – такой она была лучезарной.
То есть он точно знал, что Варя не претендует, и чувствовал себя в полной безопасности.
Они влились в толпу туристов и шли вместе с общим потоком, вдыхая сумасшедшие запахи отгремевшего Рождества – корицы и апельсиновой цедры. Повсюду варили глинтвейн, и люди держали в руках нарядные кружки, отхлебывали горячий напиток и блаженно закрывали глаза. На морозе он казался особенно вкусным. У Эдика было хорошее настроение, и Варя очень боялась испортить его неосторожным словом.
– Просто мне странно, что ты до сих пор не женился.
– Не обязательно жениться, чтобы быть счастливым.
Варя насупилась. Она вдруг подумала, что Эдик может относиться к тому типу мужчин, которых она не любила всей душой. Эти мужчины были успешны, умны, приятны в общении, они заводили романы, но брать на себя ответственность не желали ни за какие коврижки, и жили с мамами, наслаждаясь уютным чистым домом, горячими обедами и отсутствием критики.
– Ты живешь с мамой? – сурово спросила она.
– Нет, мне повезло решить квартирный вопрос. Я живу один.
– И ты свободен? – продолжала допытываться Варя. – Это даже странно. В наш век тотального дефицита холостяков…
– Ну, я не всегда свободен, – живо откликнулся Эдик. – Просто сейчас такой момент. Я называю его «пересменок».
Они тоже купили себе по кружке глинтвейна и остановились поглазеть на молодежь, которая каталась на коньках.
– А тебе кто-нибудь нравится? – Варя почувствовала, как горячее вино растекается по каждой жилочке, согревая ноги, руки и даже нос.
– Варь, к чему эти вопросы? – не выдержал, наконец, Эдик.
– Да я просто так спрашиваю. Все-таки мы давно работаем вместе, а я ничего о тебе не знаю.
– За дурака меня держишь? Я прекрасно понял, что у тебя какие-то планы. Хочешь меня кому-нибудь сосватать, наверное. Кажется, у тебя есть старшая сестра… Она что, не замужем? Я угадал?
– Не угадал, – ответила Варя, досадуя, что нетерпение, как всегда, ее подвело. Ей-то казалось, что она ведет непринужденную беседу, а Эдик сразу же сообразил, что она собирает информацию.
– Погоди-ка! – У Эдика неожиданно вытянулось лицо, и Варя могла бы поклясться, что он даже побледнел. – Ты ввалилась в ресторан и спрашивала про Тоню. Не хочешь же ты сказать, что Тоня?..
– Что – Тоня?
– …Что Тоня во мне заинтересована?
– Мало ли, кто в ком заинтересован, – неопределенно ответила Варя. Было бы глупо выкладывать правду в качестве ответа на первый же вопрос. Да, Эдик побледнел, но еще неизвестно, хорошо это или плохо. Варе показалось, что плохо, и настроение ее сразу упало до минус пяти градусов, сравнявшись с температурой окружающей среды.
– Варь, честное слово… Если речь идет о Тоне, то тебе лучше сказать мне все и сразу.
– Да что ты хочешь от меня услышать? Мне лично Тоня очень нравится.
– Ну… В общем, мне тоже, – выдохнул Эдик. – И, знаешь, я этого долго стеснялся. Пытался задавить свою симпатию.
– Господи, почему?!
– Тоня как-то не обращала внимания ни на себя, ни на мужчин… Все ей было по фигу! Она считала меня просто коллегой, я пытался разжечь в ней хоть какой-то огонь… И не смог. Но как-то раз мы встретились в коридоре, Тоня споткнулась, я ее поддержал за локоть, и тут как заискрило! Думаю, мы оба это почувствовали. Я обалдел, попытался развить отношения, но она не откликнулась. Сделалась замкнутой, сторонилась меня, прятала глаза. Я решил, что мне дали от ворот поворот.
– Вкусный глинтвейн, – сказала Варя, снова испытав прилив оптимизма. – Жалко, у нас на родине гуляют исключительно с водкой. В крайнем случае, с холодным портвейном.
– Знаешь, что?! – вскипел Эдик. – Сначала ты берешь меня в оборот, а потом, когда я выкладываю все как на духу, задираешь нос и изображаешь из себя приму-балерину. Так не пойдет! Ты должна оценить мою открытость и мое дружелюбие. Я вообще особенный. Из другого мужика ты бы год вытягивала информацию, а я раскрылся сразу, без всякого нажима с твоей стороны! И мне действительно нравится Тоня…
– Что-то не заметно! Если бы ты не сказал – я бы ни за что не догадалась. А уж Тоня тем более не догадывается. Все-таки мужчины – загадочные существа! – воскликнула Варя. – Они отлично знают, что завоевать женщину можно с помощью красивых слов и решительных действий. Однако влюбляясь, упорно молчат и ничего не предпринимают.
– Я предпринимал! – возмутился Эдик. – Но теперь к Тоне страшно подойти. Она иначе выглядит и иначе себя ведет. Я решил, что мой поезд ушел. Что она влюбилась в какого-нибудь крутого мэна.
– И ты ляпнул про ноги! Не могу этого понять. В твоем сердце теплится чувство к девушке, а ты зачем-то все портишь. Чувства, как и секс – дело интимное. Их нужно беречь, Эдик.
– Хорошо, мамочка, я буду иметь в виду, – огрызнулся тот.
– А сейчас приятная новость – Тоня тоже кое-что к тебе испытывает.
Взгляд Эдика сделался холодным и немигающим.
– Всего лишь кое-что?
– Крокодил, – проворчала Варя. – Дай тебе палец, ты откусишь руку. Ну… Больше, чем кое-что. Она тебя идеализирует.
– Надеюсь, ты не станешь вмешиваться в этот прекрасный процесс.
– Не стану, если ты пообещаешь мне, что прямо здесь, в Мюнхене, сделаешь первый шаг Тоне навстречу.
Пообещать Эдик ничего не успел, потому что зазвонил его мобильный телефон. Он посмотрел на дисплей и вслух прокомментировал:
– Это наш Макс!
Варя допила глинтвейн и облизала губы. Их тут же прихватило морозом. Пока она доставала из сумочки помаду, Эдик беседовал с Юргуновым:
– Да, мы вместе. Она здесь, прямо рядом со мной. Не знаю… Лучше сам с ней поговори, сейчас я передам ей телефон. Макс жаждет тебя слышать, – он сунул Варе свой мобильник.
– Очень вовремя, – пробурчала та, пытаясь одной рукой застегнуть молнию на сумочке. Ей мешала пустая кружка. – Почему он тогда звонит тебе, а не мне? Пресловутая мужская логика… Алло!
– Варя, нам нужно поговорить, – донесся до нее голос Макса. Голос был нехороший, в нем чувствовалась надвигающаяся гроза.
– Это срочно? – на всякий случай спросила она.
– Да, это срочно.
Ей стало досадно. Они ведь только что виделись в ресторане, и в тот момент он выглядел и вел себя, как обычно, а сейчас вдруг – нате вам! Какая-то срочность.
– Что-то случилось?
– Можно сказать и так, – Макс явно был не расположен вдаваться в детали. – Нам нужно встретиться. Немедленно.
Варя тотчас вспомнила, как еще до Нового года Макс задавал ей вопросы о женщинах, об их стремлении к замужеству… Разговор получился каким-то сумбурным, и Варя быстро о нем забыла. Может быть, напрасно? Что, если Макс испытывает к ней какие-то чувства? А праздничная атмосфера города да еще Костик со своим любовным помешательством спровоцировали приступ откровенности? Только этого ей сейчас и не хватало…
– Хорошо, давай встретимся, – вздохнув, ответила она. – Ты сейчас где?
– Все еще в гостинице. Отошли Эдика, разговор будет приватным.
Варя почувствовала глухое раздражение. Ей вообще не нравился приказной тон. Но, вероятно, Макс весь во власти собственной решимости, ссориться с ним из-за этого глупо.
– Ладно. Скоро мы закончим свои дела. Сейчас я дам тебе Эдика, он объяснит, как нас найти.
С этими словами она вернула телефон хозяину.
– Э-э-э… – протянул Эдик, оглядываясь по сторонам. – Пожалуй, мы пойдем в кафе и подождем тебя там.
Он сказал, как называется кафе и где оно находится. Спрятал телефон в карман и отнес кружки из-под глинтвейна хозяину лотка.
– Ты что, знаешь город как свои пять пальцев? – удивилась Варя.
– Центр знаю прекрасно. Немецкий – это же мой профиль. И в Мюнхене я бываю раза два в год. Мне здесь нравится.
Варя тут же решила воспользоваться этим фактом и отправила Эдика за местными газетами, велев ему купить всю сегодняшнюю желтую прессу, какую только он сможет отыскать.
– Хочу иметь полное представление о том, что обо мне пишут, – заявила она.