Внезапно Ха Енг развернулась и вновь бросилась ко мне. Подбежав, она тяжело дышала.
– Он ведь выживет? – спросила она. – Отец будет жить, правда?
Я не ожидала этого вопроса и на мгновение растерялась. Но потом ответила:
– Конечно. Он будет жить.
В ответ Ха Енг расхохоталась мне в лицо. Но это был не радостный смех, а дикий, страшный, надрывный хохот. Потом она снова убежала, но на этот раз уже не вернулась ко мне. Хорошо, что я запомнила дорогу к лагерю.
Вокруг шумели деревья и эхом отдавался стук дятла. Я подняла с земли мешок с хворостом – нужно набрать побольше, чтобы у Джи Хе не было вопросов. И еще… По пути я рассчитывала собрать ягод. Хотя есть мне по-прежнему не хотелось, я решила подкопить их про запас, чтобы взять с собой, когда мы сбежим.
Прогулка по лесу вернула мне силы. Голова была ясной, а слабость, казалось, наконец прошла. Но больше всего меня радовало отсутствие приступов беспричинной веселости, которые вчера закончились той жуткой вакханалией. Видимо, Катин способ работал: отрава, которую добавили в завтрак, не задержалась в желудке и не успела проникнуть в кровь.
Оглядевшись вокруг и удостоверившись, что рядом никого нет, я сняла толстовку и футболку. Затем завязала футболку на поясе наподобие сумки-кенгуру, а толстовку надела поверх. Передвигаясь от одного скопления ягод к другому, я наполняла этот своеобразный «карман» ягодами, пока не решила, что чересчур выпуклый живот рискует стать заметным под толстовкой. Хорошо бы, конечно, добыть что-то посущественнее ягод, но охотиться я не умею. Да и, учитывая, что нам предстояло идти через этот лес ночью, по правде говоря, я надеялась, что охотиться тут не на кого.
Я вспомнила все, что знала об ориентировании на местности. Если верить школьному курсу «Окружающий мир», мох должен расти с южной стороны деревьев. Я обошла кругом несколько сосен: мох был со всех сторон. М-да…
Еще я знала о Полярной звезде, которая указывает на север. Еще… Солнце встает на востоке. Пожалуй, это все, что мне удалось откопать в памяти. Негусто. К тому же абсолютно бесполезно. Как вдруг меня осенило. Ну конечно! В смартфонах нынче нет разве что стиральной машины. Компас, конечно, есть. Я достала из кармана телефон. До сих пор не воспользовавшись этой функцией ни разу, я теперь благодарила Бога за то, что корпорация «Самсунг» думает даже не на десять, а на все сто шагов вперед. Уже спустя пару секунд красная стрелка указывала мне на север. Работает. Значит, с пути мы не собьемся. Будем идти на север. Или на юг – как сестра скажет, – главное, в одном направлении. Тогда уж точно выйдем куда-нибудь, лес ведь не бесконечный.
Я шла обратно к лагерю сквозь чащу. Мы с Ха Енг сошли с тропы, и, хотя я старалась хорошо запомнить путь к ней, подмечая слишком толстые, высохшие и сломанные деревья, теперь такие встречались мне на каждом шагу и выглядели близнецами. Мне казалось, что мы не могли уйти так далеко, и я начала бояться, что заблудилась. Но наконец впереди замаячили очертания островерхих крыш-пагод.
А вдруг нам придется идти несколько дней? Даже если мы возьмем запас воды и будем питаться ягодами, где нам спать? О том, как спать в лесу, я знала только из «Голодных игр». Китнисс спала на дереве. Я огляделась вокруг: гладкие стволы и раскидистые ветви метра эдак через три от земли. Мне ни за что не забраться ни на одно из этих деревьев. Придется спать по очереди прямо на земле. Чемоданы, конечно, с собой брать не будем, но стоит захватить одежду потеплей.
Внезапно я вспомнила: Да Вун говорила, что Сальджу – собака Чан Мина – появилась здесь из-за того, что волки подходили к лагерю! По коже побежали мурашки. Может, это неправда? Нет, ей незачем было врать об этом. Значит, в лесу действительно есть волки. Час от часу не легче! Хорошо бы знать, что их отпугнет. Огонь? Но так мы легко обнаружим себя… С другой стороны, нас должны хватиться не раньше чем завтра утром. Мы успеем уйти достаточно далеко. Надо найти способ украсть у них спички…
С этими мыслями я вышла к лагерю. Меня встретил озлобленный рык – Сальджу. Легок на помине! Вчера мы столкнулись лишь однажды – пес привык спать днем, и я надеялась, что сегодня мне удастся избежать встреч с ним. Не повезло.
Завидев меня, Чан Мин ослабил хватку, так что собака, рванувшись, едва не выдернула цепь у него из рук. Я вся обмерла. Чан Мин улыбнулся. Он не скрывал: ему доставляло удовольствие знать, что у меня трясутся поджилки. Сальджу повел носом и лязгнул зубами, брызнув густой слюной. Он не сводил с меня глаз. «Уведи его! – мысленно молила я. – Скорее уведи его!»
Эти слова и хотел услышать Чан Мин, глядя на меня с противной улыбкой. Он ждал просьбы, снова этого унизительного «сонбэнним, уведите, пожалуйста, собаку!» Вот урод! И что он так меня невзлюбил?
Сальджу вновь натянул цепь, рванувшись в мою сторону, и зашелся лаем. В этот момент Чан Мин, будто случайно ослабив руку, дал псу возможность подобраться ко мне еще ближе. Сделать шаг назад значило отступить. Сделать шаг в сторону значило сбежать. Снова просить его увести пса значило сдаться. Ничего из этого я не собиралась делать, хотя от страха у меня сводило колени. Сальджу захлебнулся лаем и очередным рывком натянул цепь. Густая и длинная шерсть на его боках вздыбилась. Я приросла к месту. Он просто хочет напугать меня. Он уведет его. Уведет.
– Что у тебя в мешке? – спросил вдруг Чан Мин.
– Хворост, – ответила я как можно более спокойно.
– Открывай, – приказал он, – собака что-то учуяла.
Я сбросила мешок на землю и рывком раскрыла: смотри, мол. Чан Мин оттащил собаку к себе и, приблизившись, заглянул в мешок. Сальджу снова залаял. Чан Мин пнул мешок ногой – послышался хруст веток.
– Эй! – крикнул Чан Мин собаке, рвавшейся с цепи. – К ноге!
Пес не смолкал.
– Фу! Сальджу! Фу!
Безрезультатно.
– Что с тобой не так? – Чан Мин смотрел на меня с подозрением. – Он чует что-то. Выверни карманы!
– Что? – не поверила я ушам. – У меня ничего нет!
– Выверни карманы, или я позову Джи Хе!
Я закусила губу: «Чтоб тебя!» и вывернула карманы. Они были пусты – еду, которую вынесла из столовой, я выкинула в лесу.
– Снимай кофту! – приказал Чан Мин.
Я выпучила глаза:
– Сонбэнним!
– Собака не будет лаять просто так. Снимай!
– Собака лает потому, что я ее боюсь, – я заставила себя признаться. – Они чувствуют это…
– Снимай! – перебил Чан Мин.
– Сонбэнним, я запачкала футболку, и мне пришлось ее снять. Под толстовкой у меня только… Нижнее белье.
Я была уверена, что этот аргумент подействует, однако Чан Мин пожал плечами:
– Мне все равно.
На его лице заиграла злорадная ухмылка – предвкушение. Похоже, он не поверил мне и готовился поймать на лжи. Ну что ж…
Левой рукой я взялась за горловину толстовки, а правой – начала расстегивать молнию. Секунда – и ткань расползлась по сторонам, обнажив ключицы. Чан Мин выпучил глаза. Улыбка исчезла с его лица. Похоже, до него начало доходить, что под толстовкой действительно больше нет одежды. «Еще?» – взглядом спросила я его. Взгляд-вызов. Он молчал и продолжал тупо пялиться на меня. Замок молнии скользнул ниже, обнажая ложбинку на груди, и я почувствовала, как жар от шеи разом поднялся к щекам: вот-вот проступит кружево лифчика.
Как вдруг и страх, и стыд разом отступили. Я посмотрела на Чан Мина и едва удержалась от хохота. Его лицо забавно вытянулось и даже, казалось, побледнело. Глаза, до сих пор наглые и злобные, вдруг стали какими-то потерянными: взгляд забегал туда-сюда, но неизменно возвращался ко мне. Точнее, к миниатюрному замочку молнии, скользившему ниже и ниже.
Еще минуту назад я не была уверена в том, что смогу расстегнуть толстовку у него на глазах. Теперь же я знала, что сделаю это. Я даже хотела этого. «Смотри, если осмелишься!» – стучало в мозгу. Остервенелый лай Сальджу окружал нас двоих звуковой стеной – только мы одни на краю леса. Еще секунда и…
Я услышала крик Джи Хе:
– Заткнется эта собака когда-нибудь или нет?
Джи Хе быстрыми шагами приближалась из-за спины Чан Мина. Я резким движением застегнула молнию.
– Чан Мин, я же просила уводить его подальше во время прогулок! – взвинченным тоном заговорила она, поравнявшись с нами. – Он воет ночи напролет, а теперь и днем нет покоя! Уведи его немедленно!
– Да, нуна, – промямлил Чан Мин и, натянув цепь, потащил собаку в глубь леса.
Я посмотрела на него, пытаясь понять, разочарован он или рад ее появлению, но он избегал встречаться со мной глазами. Вообще не смотрел в мою сторону. Я подавила смешок. И все-таки интересно, хватило бы у него духу досмотреть до конца?
Джи Хе не задержала меня, и спустя пару минут, забросив мешок с хворостом на площадку между домами, я была у себя в комнате. Только закрыв за собой дверь, я почувствовала, что вся горю. И еще… У меня ужасно чесалась кожа на животе. Я сняла толстовку и развязала опоясывающую талию футболку. Кожа под ней раскраснелась и покрылась крупными волдырями, которые ужасно зудели. В этот момент в комнату ворвалась Катя.
– Скоро обед! – бросила она, разуваясь на ходу. – Возьми еще активированного угля!
Она раскрыла чемодан, доставая аптечку, и тут заметила мое состояние.
– Что это? – Сестра подскочила ко мне. – Господи, у тебя сыпь! – Она коснулась ладонью моего лба. – И температура!
Увидев ягоды, рассыпанные по ткани футболки, она подскочила:
– Ты что, совсем с головой не дружишь? Как додумалась набрать неизвестно чего?
– Ха Енг меня угостила, – потупилась я.
– Вот же сектантская гадина! – Сестра снова осела на пол.
Мне было жарко, а голова, казалось, наполнилась ватой.
– Кать, мне так плохо…
– Ты их ела?
Я кивнула. Сестра закусила губу. Потом, порывшись в аптечке, достала какие-то таблетки.
– Это «Кларитин». Противоаллергическое, – сказала она. – Какие-то симптомы снимет, но не обольщайся – я не уверена, что они не смертельные.