Пользуясь тем, что мне было поручено присматривать за Су А, я выскользнула из столовой раньше остальных, собрав для той небольшой поднос с завтраком. Когда я вошла, она еще спала. Я поставила поднос на стол и сбежала. В туалете никого не было, и следующие пару минут я самозабвенно возвращала миру все съеденное за завтраком. Тренировки не прошли бесследно: я научилась делать это тихо и быстро. По крайней мере настолько, насколько это вообще возможно.
Вернувшись в медпункт, я обнаружила Су А в сознании. Она лежала, уставившись в потолок, и не ответила ни на мое приветствие, ни на предложение позавтракать. Я даже засомневалась, слышит ли она меня, снова упомянула завтрак, и Су А покачала головой. Я помогла ей усесться на кушетке, подложив под спину согнутую пополам подушку.
– Может, хочешь пить? – спросила я.
Она вновь покачала головой.
– Болит? – Я взглядом показала на ее перебинтованные, как у мумии, руки.
Она выждала пару секунд, а потом кивнула, все так же глядя мимо меня.
– Я старалась не передавливать… Но я в этом полный ноль, никогда не бинтовала ничего серьезнее ссадины на коленке. Наверное, если бы здесь был настоящий врач или тебя отправили бы в больницу, было бы лучше. По крайней мере болело бы меньше…
Я осеклась, сама удивившись тому, как глупо звучали мои слова. Мне казалось, что я должна как-то отвлечь ее, говорить с ней, хотя мне и не хотелось этого. Су А, похоже, мои разговоры тоже были в тягость. Она смотрела не на меня, а прямо перед собой. Под ее глазами легли темные тени, лицо осунулось, губы потемнели и потрескались. Неужели это она, смеясь, порхала среди нас с трепетавшими веерами? Я оставила поднос с едой на столе и вышла.
Я уже привыкла к тому, что после рвоты есть не хочется еще как минимум час-полтора, поэтому вернулась в столовую, где нас ждала лекция, рассчитывая поесть после. Джи Хе начала с ночного происшествия. Я сомневалась, что она станет жалеть Су А или хотя бы посочувствует ей, но и открытого осуждения тоже не ожидала. И хотя до сих пор никто так и не справился о состоянии пострадавшей, я все еще думала, что после завтрака, когда все оживятся, их поведение станет хоть немного походить на нормальное для подобных ситуаций. Думала, кто-нибудь наконец заговорит о недавнем событии, станет интересоваться, почему Су А так поступила и можно ли как-то ей помочь. Ничего подобного не случилось.
Из уст Джи Хе полилась настоящая отповедь. Она обличила Су А в отступлении от целей общины, духовной слабости и неверии в слово Пастора. Она сказала, что все мы оказались жертвами случившегося. Мы, посвящающие каждую секунду дня служению общине, оказались преданными. Предатель – тот, кто ставит свое «я» выше общины. Выше братства.
Она не называла Су А по имени. Не называла ее и «донсен» – младшая. Су А не было с нами, и казалось, не было уже вовсе. «Ты что, согласен с этим бредом? Почему молчишь? Неужели тебе и правда плевать на нее?» – так думала я, сверля взглядом Ю Джона. Он сидел, развернувшись лицом к Джи Хе, и не мог поймать мой взгляд. «Вы все тут чокнутые! – в который уже раз застучало в голове. – Все».
Разрядить обстановку был призван мастер-класс по игре на каягым – традиционном корейском музыкальном инструменте. По сути, это был не мастер-класс, а концерт – играла Мин Ю, а мы слушали, рассевшись вокруг нее на поляне. Оказалось, Мин Ю окончила музыкальную школу и даже состояла в каком-то женском ансамбле. Сам каягым вживую я видела впервые – он походил на узкие и длинные гусли и казался довольно громоздким. Одной рукой Мин Ю придерживала лежавший у нее на коленях инструмент, а другой играла.
Насколько нелепой мне показалась лекция о легендах Кореи, которую она проводила в первый день, настолько здорово было слушать ее игру сегодня. Пальцы бегали по струнам по-паучьи сноровисто, как будто ткали невидимую сеть, разраставшуюся вокруг тонкими и нежными, почти эфемерными звуками. Мин Ю склонилась над инструментом, словно обнимая его, и эта ее поза, и мягкие прикосновения, от которых струны трепетали, создавали ощущение таинственности, какой-то особой магии. Музыка окутывала, проникала в меня, будто резонируя с внутренними струнами в моей душе. Мне стало легко и спокойно. А потом…
Мерные вибрации струн оборвались, и меня окружил смех и резкие хлопки. Не аплодисменты, а именно хлопки, призванные не поблагодарить исполнительницу, а разбудить меня. Да, я уснула. Сама не заметила, как волны музыкальных переливов унесли меня слишком далеко от реальности. Теперь приходилось расплачиваться, терпя всеобщие насмешки.
Я оправдывалась, объясняя случившееся усталостью после бессонной ночи, но Мин Ю, хоть и кивала в ответ на мои слова, выглядела растерянной. Скорее всего, она решила, что я попросту заскучала. Худшее оскорбление для музыканта даже придумать сложно. Обидно, особенно если учесть, что сейчас я, кажется, впервые за все время здесь нормально поспала. И музыка мне и вправду понравилась.
Случаи неподобающего поведения, участившиеся среди членов общины, убедили Джи Хе в необходимости укрепления наших связей. Мы – едины, и нашу целость невозможно нарушить – такой смысл был у тренинга, который она решила провести следом за музыкальным мастер-классом. Без Су А и Кати нас было десять – сама Джи Хе не участвовала в происходящем, а только контролировала нас.
Она расставила нас так, чтобы мы образовали два концентрических круга. Я оказалась во внешнем. Тем, кто стоял внутри, Джи Хе раздала широкие черные повязки. Каждый послушно завязал глаза. Они стояли спинами к нам. Теперь мы – те, кто стоял во внешнем круге, – по команде Джи Хе поменялись местами друг с другом так, чтобы никто из внутреннего круга не знал, кто стоит за его спиной. Следом она сообщила, что мы – внешний круг – должны двигаться по часовой стрелке от одного человека, стоящего во внутреннем круге, к другому, касаясь их спин руками.
– Это позволит вам почувствовать друг друга, – сказала она.
Что ж, посмотрим… Передо мной с завязанными глазами стоял Ан Джун. Когда Джи Хе скомандовала, я подняла ладони и коснулась его спины. Странно. Я видела, как парень рядом со мной – его имени я до сих пор не помнила – энергично мял спину стоявшего перед ним Тэк Бома. Мне же было сложно даже попросту удержать ладони на спине Ан Джуна, не пытаясь отнять их. Как-то глупо просто так, без причины, трогать совсем чужого тебе человека. Наконец Джи Хе хлопнула в ладоши, и я сделала шаг в сторону. Передо мной оказалась спина Тэк Бома.
Признаться, дотронуться до него мне было интересно. Даже стоя в кругу, он продолжал то и дело подергиваться. «Это похоже на нервный тик», – промелькнуло в голове. Тэк Бом оказался очень худым: под мешковатой одеждой я нащупала острые кости. Я тут же отняла руки, чувствуя себя шпионом, выведавшим чужую тайну. А он, наверное, и не догадывается, кто стоит за его спиной. Конечно, мое прикосновение не спутаешь с мужским, но во внешнем круге, кроме меня, было еще две девушки – Ха Енг и Мин Ю, поэтому я чувствовала себя в безопасности.
Следом я оказалась за спиной Да Вун. Коснуться ее оказалось куда проще. Хрупкая и тонкая, она совсем не напрягалась от моих прикосновений. Приложив руки к ее лопаткам, я почувствовала удивительное спокойствие и просто ждала, когда Джи Хе хлопнет в ладоши. Еще шаг. Чан Мин.
Его спина бугристая, твердая. Широченные покатые плечи. И снова чувство, как будто я непрошеный гость, вторгшийся на чужую территорию. Я ощущала, как напряглись от моих прикосновений его мышцы, словно ретивые кони, желающие во что бы то ни стало сбросить нерадивого и чересчур самоуверенного наездника. Ему неприятно было чувствовать мои прикосновения – я знала это. Мне казалось, что он вот-вот готов был сорвать повязку с глаз и развернуться ко мне. Только… Что он сделает? Ударит меня? Два ритмичных хлопка – и я завершаю круг, двигаясь к спине Ю Джона.
Широкая, крепкая, немного сутулая спина. Мне пришлось сделать усилие, прежде чем я смогла коснуться ее кончиками пальцев. Признаться, мне хотелось этого, даже очень, но… Я была уверена – он знает, кто стоит позади него. От этой мысли все мои внутренности трепетали. Я скользнула пальцами выше, к его шее. Там, у кромки ворота футболки, коснулась его кожи. Горячая. Ю Джон вздрогнул. Я отдернула руку. Надеюсь, он решит, что это прикосновение – случайность. Мне нравилось ощущение тепла и силы, исходившее от него. Я гладила раскрытыми ладонями его спину и сгорала от желания прижаться к ней всем телом. И это напряжение внутри, и все мои страхи улетучатся, стоит мне сделать так. Но…
Два ритмичных хлопка – и я отступила на шаг назад. Поменялась местами с Ха Енг до того, как стоявшие во внутреннем круге сняли повязки. Исподтишка наблюдая за Ю Джоном, я видела, как скользнул по лицам его взгляд и остановился на моем. Тепло прилило к щекам. «Он знает», – поняла я.
Джи Хе хлопнула в ладоши – и вот уже я оказалась во внутреннем круге с завязанными глазами. Колебания воздуха за спиной и шуршание ног по траве – они поменялись местами, и позади меня уже кто-то стоял. Узнаю ли я его?
Нежное, деликатное прикосновение. Это кто-то из девушек. Пальцы скользнули по моей спине вверх, а потом вниз, словно в поиске. Они не замирали ни на миг – все время двигались, но движения были хаотичны, разрозненны. Снова послышались хлопки, и следом я ощутила мягкое, безликое прикосновение. Я даже не была уверена, девушка позади меня или парень. Ладонь казалась большой, но пальцы были длинными и тонкими. Они бегали по моей пояснице, поднимались выше, к лопаткам, щекоча кожу, словно проворные лапки насекомого.
Джи Хе вновь хлопнула – и спину пронзила боль. Кто-то щипал меня. Щипал сильно, проворачивая кожу между пальцами. Я закусила губу, чтобы не закричать: «Чертов Чан Мин! Это ты, я знаю». Я терпела, потому что не хотела показать слабость. Он понимает, какую боль я должна бы чувствовать, так пусть думает, что ошибся. Я замерла, стараясь вернуть лицу безмятежное выражение. «Удовольствия слышать мои крики я тебе не доставлю!»