— Будет исполнено, ваше сиятельство!
Маршал махнул рукой, отпуская вояк, и дал коню шенкелей. Объехать нужно всё поле боя, и везде требуется хозяйский пригляд. Вон там трофейщики работают, загружая в телеги немудрёную, но многочисленную добычу. Всё пойдёт в дело, любая медяшка, любая железяка, любая бронзовая пластинка, любой клочок ткани или кожи. Даже засаленные юбки людоедов станут потом деталями конской упряжи, обивкой щитов, непромокаемыми тентами армейских повозок. Оружие, естественно, на переплавку и перековку, даже если оно в приличном состоянии. Да, изредка и такое попадается, но приличный человек не возьмёт в руки не прошедшую очистительный огонь кривую саблю людоеда. И прошедшую не возьмёт, потому что с детства приучен владеть благородным прямым мечом.
Особо циничные и рачительные государственные деятели (не будет показывать пальцем на королевского казначея) предлагали обрить трупы орков налысо, чтобы использовать жесткую шесть в хозяйстве, но этому ещё на вчерашнем военном совете воспротивилась Её Императорское Высочество принцесса Илия, обозвав непонятными фашизмами и нацизмами. Маршал тоже не поддержал идею, но по другим причинам. Вот если бы шевелюры у людоедов были мягкими, то… А что такого?
Хранитель печати вообще хотел заморозить дохлых дикарей для последующего откорма свиней, но вслух озвучить это не решился, только посоветовался с маршалом тихим шёпотом. Тоже хорошее решение, особенно если потом тушёную свинину в плотно закупоренных горшках продать за пределами королевства, только дохлых дикарей хранить негде. Единственных маг льда погиб в приграничном сражении, ледники и погреба уже забиты провизией, а обращение с подобными вопросами к принцессе Илии может пагубно отразиться на здоровье.
Вот и приходится сваливать трупы в полноводный Вааль на радость рыбкам и раком. Те, кто живёт ниже по течению реки, вряд ли будут рады проплывающим мимо них подаркам, но тех после нашествия вряд ли много осталось. А если остался, то счастье от жизни пересилит мелкие недостатки вроде дохлых людоедов.
— Ваше сиятельство! — через охрану к маршалу пробился один из чиновников казначейства, обряженный по причине военного времени в старинные доспехи не по размеру. То и дело поправляя сползающий на нос шлем, чиновник доложил. — Уже семнадцать тысяч триста тушек выбросили в реку, ваше сиятельство. Это только порубленные и заколотые, к подсчёту обгоревших ещё не приступали.
— А зачем вообще вы их считаете? — удивился старый граф.
— Для истории! — последовал гордый ответ. — Потомки прочитают в летописях о наших героических деяниях, и поразятся величию и масштабности победы. Ещё никогда такого не случалось, чтобы целиком уничтожили орочью орду.
— А не маловато семнадцати тысяч для величия?
— Обгоревших не менее пятнадцати, ваше сиятельство. Ещё тысяч пять утонувших в Ваале посчитаем.
— Всё равно мало.
— Вы так думаете? — чиновник снял шлем и почесал вспотевшую лысину. — То есть, нам стоит проявить некоторую гибкость в подсчётах?
— Несомненно, — кивнул граф. — Чем больше насчитаете, тем выше гордость потомков. Меньше ста тысяч записывать стыдно.
— Круглой цифре не поверят, ваше сиятельство. А вот девяносто семь тысяч…
Чиновник поклонился и убежал куда-то, размахивая толстой книгой в одной руке и шлемом в другой. Глядя на его сияющую лысину, можно было предположить, что к вечеру потери орков дойдут до ста пятидесяти тысяч, а к завтрашнему утру и до двухсот. В летописи попадёт цифра в полтора миллиона только сгоревшими и порубленными, а про утонувших скажут коротко — неисчислимое множество.
А что такого? Пятилетней давности пограничная стычка со Свазилендом под пером хроникёров уже превратилась в эпическое многодневное сражение с горами трупов, реками крови, и недельным преследованием наголову разбитого и бегущего в панике неприятеля. Никого не волнует, что в том недоразумении с обеих сторон было всего лишь по десятку раненых. Истории не нужны сухие факты, ей требуются положительные примеры для правильного воспитания подрастающего поколения. Кстати, участники той стычки теперь сами уверены в грандиозности прошедшей битвы, и охотно делятся воспоминаниями.
— Парад! — озвучил маршал появившуюся мысль. — Столице и народу нужен парад победителей!
Граф мысленно представил стройные колонны закованных в броню латников, грозно чеканящих шаг под восхищённые крики праздничной толпы. Взлетающие в воздух чепчики, букеты цветов под копытами рыцарских конец, многообещающие улыбки доступных и не очень доступных дам, телеги с залитыми кровью врага трофеями…
Представил, и плюнул на землю. Промахнулся, попав на сапог ближайшего телохранителя. Ага, как же, стройные колонны… Эти дармоеды с ушибленными войной мозгами уже к вечеру наберутся так, что наутро их стройными колоннами можно будет повести только на опохмел. Недаром трофейщики стыдливо маскируют связками орочьих копий подозрительно булькающие бочонки. Бороться бесполезно — священной традиции ужраться в хлам после победы уже несколько тысяч лет, и любой на неё покушающийся будет выглядеть в солдатских глазах еретиком, богохульником и святотатцем. Если только… хм… почему бы нет?
— Клаус!
— Я, ваше сиятельство! — откликнулся начальник охраны.
— Гонца к Его Величеству выдели.
— А где он?
— Гонец?
— Его Величество.
— Точно не знаю, но где-то же он должен быть?
Слухи. Сплетни. Домыслы.
— Представляешь, Питер, идём мы все такие красивые, не зря же доспехи всю ночь выправляли и начищали… ну и не только доспехами занимались, сам понимаешь… Печатаем мы шаг, а в голове одна мысль — только бы сзади идущий на спину не наблевал.
— А самому, значит, рыгать можно?
— Так не на свою же спину! Чувствуешь разницу?
— На свою спину блевануть невозможно, Франк!
— Ну а я про что говорю? Своя она завсегда роднее и ближе.
— Доспехи-то из-за чего правил? Ты же в охране принцессы.
— И что? Её Императорское Высочество изволит на крылатом коне в небесах летать, а мы, стало быть, по земле пешим ходом сопровождаем. Вот и налетели на отряд людоедов. Представляешь, у всех паника, все орут и мечутся, носятся как… в общем-то угорелые и были, а эти встали, выставили копья во все стороны, и ждут. Ни тебе кривляний дурацких, ни задницы голые не показывают, а просто стоят. Как будто и не орки вовсе.
— А вы?
— А что мы? Их там штук тридцать всего было. Закидали дротиками, из луков в упор добавили, ну а потом порубали в мелкую труху. Злые были очень.
— Вот так вот просто порубали?
— Ну, не сказал бы, что просто. Свою чарку креплёного после парада мы заработали честно.
— А нас, ополченцев, на парад не взяли.
— Знамо дело! Вы же на стенах стояли. Маршал так и сказал — на парад пойдут только настоящие герои, которые и примут потом освящённую нашей богиней чарку с персональным благословлением на закуску.
— И много вас было, таких героев?
— Разве не видел сам? Почитай все до единого и были.
— Я слышал, некоторые с вечера так упились, что их на телеги грузили и в город отвезли. И наутро они встать не смогли.
— Какие же из них герои, Питер? Настоящего героя вино с ног свалить не сможет. Так… половинка героя, не больше.
— А ты, Франк, целиковый герой получаешься.
— Хочешь убедиться? Наливай!
— И налью. Почему бы не угостить героя и старого доброго товарища? Мы же с тобой с детства дружим, Франк.
— Ага, с него с самого, с детства.
— А если старый товарищ поспособствует другу детства… как это правильно сказать… Короче, Франк, поговори насчёт меня. Ну, чтобы к вам в отряд телохранителей принцессы.
— С ума сошёл, Питер? У тебя же лавка на рыночной площади, дом хороший, уважение соседей.
— А толку? Уважение соседей и уважаемый человек, это совсем разные понятия. Я сейчас кто?
— Мой друг.
— А ещё?
— Ополченец.
— Вот! Сегодня ополченец, а завтра опятьзеленщик. Мне же тоже хочется стать героем. Герой — это навсегда.
— Сильно сказано, Питер! За это нужно выпить.
— И выпьем. Но ты поговоришь, Франк?
— Поговорю, сегодня же и поговорю. А пока наливай, Питер!
Глава 12
Принцесса Илия.
— Нет, всё не так, Айван! — девочка укоризненно покачала головой. — Зачем ты опять используешь силу из внутреннего резерва? Это неприкосновенный запас, и расходовать его нельзя ни в коем случае. Разве что встанет вопрос жизни и смерти.
— Но я никак не могу подцепить эти хогговы энергетические потоки.
— Неправда, ты просто не хочешь к ним подключаться.
— Хочу, но не могу.
— Не говори ерунды, Айван. Здесь энергии столько, что даже Ванька сможет выдать простенькое заклинание.
Кот, занимающийся вылизыванием левой задней лапы, поднял голову и вопросительно посмотрел на маленькую воспитанницу. Она что, действительно хочет, чтобы он прикасался вот к этим мерзким светящимся жгутикам, прямо на глазах превращающимся в толстые верёвки? Это же дохлые вонючки превратились… и тоже воняют. Нет уж, сами убили, сами и разбирайтесь, не привлекая приличных котиков к неприличным делам.
Илия на молчаливый протест Ивана Васильевича внимания не обратила. Она сформировала маленький портал и смахнула в него со стола апельсиновые корки и слегка надкусанное пирожное с красивой кремовой розочкой. Ничто не должно отвлекать от учебного процесса!
Сам же процесс шёл очень тяжело. Трудно научить другого человека тому, о чём сам имеешь смутное представление. Вот взять эти порталы… как они получаются? Ещё неделю назад Илия была твёрдо уверена, что портальная магия ей недоступна, а сегодня… сегодня бац, и вот оно. Но как объяснить? Помощью магических пчёл? Первые два раза — да, именно они и строили порталы, но сейчас получается и без пчёл.
— Ваше Императорское Высочество, — заглянувший охранник старался дышать в сторону, чтобы густой перегар затянувшегося победного празднования не оскорбил божественное обоняние, — к вам маршал Вольф.