– Бедная Рейчел, – сказал он, утирая другую слезинку большим пальцем другой руки. В его голосе звучало сочувствие. А может и чувство? Может быть…
– Бедная Рейчел, – повторил он снова. Когда он произнес это, мимо нас промчалась Мисти О'Мэлли, и я с удивлением услышала ее смех. Как она смеет смеяться! Все должны жалеть меня. Ведь сказал же Крис, что я бедная!
Мисти бросила на меня взгляд, полный презрения. Это ее мерзкое маленькое личико с зелеными глазками! Я почувствовала дикую ярость и посмотрела на Криса, ища у него поддержки. Его красивые губы дрогнули, и мне безумно захотелось, чтобы он сказал: «Заткнись, Мисти!» Но он этого не сказал, и я, растерявшись, тоже смолчала.
Мисти пронеслась мимо, даже не взглянув на меня. Крис медленно и задумчиво сказал:
– У меня есть одно предложение.
Уж не предложит ли он мне встретиться наедине, без одежды и с презервативом? Я очень на это надеялась.
– Оно может тебе не понравиться.
Он не хочет пользоваться презервативом? Отлично. Что-нибудь придумаем.
– Я знаю, что тебе сейчас паршиво, – осторожно начал он. – Ты уязвлена. Но, может быть, тебе все-таки стоит задуматься о том, что написал Люк, и ты поймешь, что он вовсе не солгал…
Я смотрела на него, разинув рот, а внутренний голос повторял: «А я-то думала, ты мой друг!» Между тем Крис смотрел на меня с глубоким сочувствием.
Как раз в эту секунду на пороге снова появилась Мисти:
– Мне нужен сильный мужчина…
Когда к ней потянулась толпа боровов средних лет, как будто в свинарнике наступило время кормежки, она подняла руку, останавливая их поток, и произнесла:
– Здесь таких нет, но, за неимением лучшего, сойдешь и ты.
С этими словами она с мерзкой ухмылкой взглянула на меня, а потом схватила Криса за руку и поволокла за собой.
И он пошел! Он встал, чиркнув своими коленями о мои и заставив меня вздрогнуть, как от слабого тока, и сказал: «Увидимся позже». И ушел. Я еле удержалась, чтобы не разрыдаться снова. Как же я ненавидела мисс О'Мэлли! Она сумела заставить меня почувствовать себя деревенской дурой! Но хуже всего было то, что Крис понял, что, обвиняя Люка во лжи, я вру. А чего я совсем уж не могла взять в толк – почему он при этом так ласково со мной обращается.
Я вдруг обнаружила, что у меня вполне хватает сил честно взглянуть на то, что написал обо мне Люк. Там просто не может быть ничего такого ужасного, напомнила я себе.
Первым ко мне подошел Майк, который, как и Крис, уже догадался, что пришел отзыв.
– Ясное дело! – усмехнулся он, выкатив свою бочкообразную грудь. – Проживешь здесь недели три – тоже будешь сразу все понимать. Ну и что там пишет той парень?
– Пишет, что я иногда принимала кокаин утром, перед тем как идти на работу.
Я произнесла это впервые и вновь почувствовала острую боль от предательства Люка. Опять накатила волна дикого гнева.
– А ты действительно принимала? – спросил Майк.
Слово «нет» уже вертелось у меня на языке, но я заставила себя проглотить его.
– Иногда, – раздраженно ответила я, не понимая, почему я должна объяснять такие вещи этому простоватому фермеру. – Подумаешь, большое дело! – запальчиво продолжала я. – Куча людей в Нью-Йорке это делает. Там все по-другому, не так, как здесь. При таком напряжении… Это все равно что чашку кофе выпить утром. Да нет, ты не поймешь.
К тому времени Нейл лишился почти всех своих слушателей "Все они переметнулись ко мне. Я воспользовалась притоком свежих сил, чтобы еще раз выплеснуть наружу свои страдания. Я так надеялась, что чьи-нибудь милосердные руки уврачуют мою душевную боль! Люк заставил меня почувствовать себя никчемной и жалкой. Теперь мне хотелось восстановить равновесие и обратить своего подлого дружка в пыль.
Пациенты, в отличие от Селин, вовсе не отказывались мне помочь в этом. Они понимающе кивали и рассказывали свои собственные истории: «А вот я знаю один отзыв…» Мы наслаждались рассказами друг друга о подлых предателях – друзьях и родственниках, которые только и ждали, чтобы нанести нам удар исподтишка. Мне стало почти весело. Ну и пусть моя история как две капли воды похожа на все остальные. Мне надо было с кем-то поговорить, все равно с кем, хоть с инопланетянами. Было так приятно сидеть за столом в окружении людей, у которых не камень за пазухой, а лишь искреннее сочувствие и шоколадки.
Несколько человек предложили побить Люка. Это меня глубоко тронуло. Особенно если учесть, что в их числе оказалась Чаки. Они были просто счастливы поверить в любую гадость, которую я расскажу о Люке. За исключением, конечно, истории о краже скрипки у слепого. Но от этого рассказа я на сей раз воздержалась, и мы продолжали с удовольствием перемывать косточки Люку.
– Люк Костелло просто не способен сказать правду! – заявила я. – Вы знаете, он, наверно, солгал бы, даже если бы его просто спросили, какой его любимый цвет.
Чем больше я чернила Люка, тем легче мне становилось. В конце концов я сама уже искренне верила во все те ужасы, которые говорила. Крис не появлялся. Я время от времени поглядывала на дверь. Интересно, куда его увела Мисти. И чем они там сейчас занимаются, черт бы их побрал…
Но разозлиться на них всерьез мне не удавалось, потому что Майк и вся компания ужасно заинтересовались моей насыщенной жизнью в Нью-Йорке.
– А тебя сильно загружали на работе? – спросил Эдди.
Они обступили меня плотным кольцом, и глаза у них горели неподдельным интересом.
– Вы не поверите, – ответила я. – Бывало и по восемнадцать часов в сутки. А потерять работу – пара пустяков! – И я щелкнула пальцами, демонстрируя, как легко потерять работу. – А никаких пособий в Нью-Йорке не выплачивают.
Раздался всеобщий возглас удивления.
– Так что можно подохнуть на улице в считанные дни, – мрачно продолжала я. – К тому же в Нью-Йорке гораздо холоднее, чем здесь.
– Холоднее, чем в Лейтриме? – спросил Кларенс.
– Гораздо.
– Холоднее, чем в Корке? – спросил Дон.
– И сравнивать нечего.
– Холоднее, чем в… – начал было Джон Джоуи.
– Холоднее, чем где угодно в Ирландии, – перебила я раздраженно.
– Боже мой, какое кошмарное место! – ужаснулся Майк. – Зачем ты вообще туда поехала?
Я ответила ему печальной улыбкой: «Действительно, зачем?»
– А кокаин у них все равно что кофе? – спросил Питер.
– Никакой разницы. Кстати, кажется, их делают из одного и того же растения.
– А долго ты встречалась с этим парнем, с Люком? – спросил кто-то.
– Около шести месяцев.
– И он тебе должен деньги?
– Кучу!
– Вот это да!
– Он так унизил меня! – Я всхлипнула от неподдельного горя.
– Никто не может унизить нас, – внезапно возразил Кларенс. – Мы должны сами отвечать за свои эмоции.
Все замолчали и ошарашенно посмотрели на Кларенса.
– Что? – спросил Эдди, и его красное лицо даже распухло от раздражения и недоверия. Казалось, он сильно простужен.
– Мы должны сами от… – начал Кларенс, как попугай.
– Ну, ты, придурок! – взревел Винсент. – Что за бред ты несешь? Может, ты решил устроиться сюда на работу?
– Мне просто так сказали… Когда я пожаловался, что надо мной издеваются мои братья, – защищался Кларенс. – Никто не может заставить нас что-то почувствовать, если мы этого не хотим.
– Мы же хотим подбодрить Рейчел! – напустился на него Дон. – Ты что, не видишь, что девочка расстроена?
– Я тоже пытаюсь подбодрить ее, – не уступал Кларенс. – Если бы ей удалось отвлечься от этого парня, ну, от Люка…
– Заткнись! – хором крикнули несколько голосов.
– Когда проживете здесь недель пять, как я, поймете, что я имел в виду, – высокомерно ответил Кларенс.
26
Вечером я легла в постель в полном смятении.
«Люк вовсе не так уж плох, – внушал мне какой-то голос. – Ты все про него наврала, чтобы привлечь остальных на свою сторону».
«Нет, он негодяй! – возражал другой голос. – Посмотри, что он с тобой сделал. Он унизил тебя, он причинил тебе кучу неприятностей, он теперь против тебя. Он отвер1гулся от тебя еще до того, как ты уехала из Нью-Йорка, а теперь подтвердил это своим чертовым отзывом. Да, он негодяй! Может быть, не такой, как ты живописала сегодня вечером. Но все же негодяй».
Вполне удовлетворившись этим диалогом, я повернулась на бок и хотела уснуть, но не смогла перестать думать о Люке. Я вдруг отчетливо поняла, что он всегда был очень против того, чтобы я принимала наркотики. Никогда не забуду, как он вел себя на моей вечеринке. Какая наглость с его стороны! Ведь его даже не приглашали!
Через пару недель после нашего дебюта в «Рикшо» мы с Бриджит решили устроить вечеринку. Вообще-то это была моя идея. Мне уже так осточертело, что меня никогда не приглашают на классные вечеринки в Ист-Вилледже и Сохо, что я решила сама устроить себе праздник и пригласить на него наиболее симпатичных из своих знакомых. Таким образом, когда они, в свою очередь, будут устраивать у себя вечеринки, то уже не смогут не позвать меня.
Мы с Бриджит отбирали гостей очень тщательно.
– Как насчет Нади?..
– Это у которой нет зада? А почему ее надо звать?
– Она работает в «Донна Каран». Слово «скидка» ничего тебе не говорит?
– А нельзя ли пригласить только толстых и некрасивых девушек?
– Нет. Не бывает толстых и некрасивых. А как насчет Финеаса?
– Но он всего лишь бармен.
– Да, но надо же смотреть немного вперед. Если мы с ним подружимся, он будет ставить нам бесплатную выпивку, когда зайдем. А заходим мы, поправь меня, если я ошибаюсь, очень даже часто.
– Ладно. Вписывай Финеаса. Как насчет Карвелы?
– Ни за что! Рекламщик Эндрю был моим, пока не появилась эта стерва с ядовитым языком.
– Но она знакома с Мадонной.
– Если ты кому-то делаешь французский маникюр, это еще не значит, что ты знаком с этим человеком. Обойдемся без нее, ладно? И вообще, нам нужны мужчины. Нам их остро не хватает.