– Ты чего? – шёпотом спросила её Даша Куковицкая.
– Если оно идёт к нам, я собираюсь защищаться! – Тоха вздёрнула голову.
И как раз тогда пара ближайших к поляне деревьев раздвинулась и затрещала. А из-за деревьев показалось… Миша как-то отстранённо подумал, что, если бы его спросили, что именно показалось из-за деревьев, он бы не смог внятно это объяснить и только беспомощно разводил бы руками, силясь показать что-то очень-очень большое.
Существо и впрямь было очень-очень большим и ещё очень косматым. Его макушка была едва ли не вровень с верхушками некоторых деревьев, а в плечах оно был так широко, что казалось почти квадратным. Передвигалось оно на двух огромных лапищах. Меньше всего это создание походило на какое бы то ни было животное. Единственное, что можно было разглядеть на его то ли лице, то ли морде, – это глаза. Крохотные, близко посаженные жёлтые глазки, которые посверкивали неподдельным любопытством и возмущением.
Будто в замедленной съёмке Миша увидел, как на середину поляны выскочила бесстрашная Тоха, размахивая своим прутиком.
– А ну… пошло вон! – завопила она.
Существо остановилось на противоположном от ребят краю поляны, а потом раскрыло рот – косматая голова при этом как будто раскололась пополам поперёк – и заревело. Этот рык-рёв напоминал одновременно раскат грома и скрип старого дерева.
Лиза Исакова без единого звука осела на землю, как куль картошки.
Чудовище подняло переднюю лапищу и потянулось к Тохе, размахивающей своим прутиком.
В один миг Миша, подобравшись, прыгнул на Тоху сзади и сшиб её с ног. Лапища пронеслась над головами обоих ребят.
– А ну цыц!
Кто издал этот скрипучий вопль-приказ, Миша так и не понял. Он откатился от Тохи и приподнялся на четвереньках.
– Что-то спать хочется… – неожиданно заявила Эля и прислонилась к ближайшему дереву.
Миша с изумлением обернулся.
– Действительно… я бы вздремнул, – Арам, оглянувшись вокруг, выбрал себе удобное местечко рядом и опустился в траву.
Тоха, только начавшая подниматься, вдруг выпустила свой прутик и широко зевнула.
«С ума они все сошли, что ли? Нас же сейчас есть будут! – в ужасе подумал Миша, обнаружив, что ребята один за другим оседают на землю. И тут же подумал: – Ой, а спать-то как хочется!»
– Сказано – цыц! – сурово проговорил старый Леший, наконец появляясь на поляне, где уже уснули «Искатели». Обращался он к чудищу, с виноватым видом замершему на месте.
Миша отчаянно старался не дать сознанию уплыть окончательно и с этой целью тайком щипал себя за руку. Впрочем, происходящее вокруг всё равно больше всего напоминало невероятный сон.
– Тебе кто разрешил ночью по лесу шататься? Тебе спать было велено!
– Ууууууыыыы! – провыло чудище, стеснительно ковыряя лапищей землю.
– Кого ты защищал? Лес ты защищал? Да от тебя самого лес надо защищать! Ребятишки за сто лет бы столько бед не натворили! Ууууу, лихо проклятущее!
– Ыыыыыуууу, – покаянно прогудело чудище, совсем уже сгорбившись и даже, кажется, уменьшившись в размерах.
– Ладно, ладно, – смягчился Леший и тут же грозно завопил: – Листина!
– Звал, Хозяин? – перед Лешим мгновенно возникла крохотная – с две ладошки – старушка в косынке и передничке-листике.
– А как же! – зловеще проскрежетал Леший. – Кто за малым следить должен был?!
Старушка проследила за взглядом Лешего и ахнула.
– Лишенько! Да как же ты так… Так ведь… сам же ты, Хозяин, велел за мальчонкой-то пришлым присматривать… Мальчонка – там, а дитятко наше – тут… как же я…
Леший вздохнул.
– Ладно. Забирай дитятю…
– Погоди-ка, хозяин! – Листина жалостливо смотрела на ребят, которые заснули как попало: кто сидя, кто свернувшись клубочком, а кто и вовсе почти стоя, прислонившись к дереву. – А эти-то ребятишки как же?
– А что – эти? – удивился Леший. – Поспят пусть, а утром выведем… как гроза уйдёт.
– Так ведь зазябнут! Простынут!
– Да? Хм… – Леший опустил голову, пожевал в задумчивости безгубым ртом, огладил мшистую бороду, а затем пробормотал как бы про себя: – Эдак Семён с меня, пожалуй, три шкуры спустит потом… Ну, так ты и займись!
– А Лишенько?! А мальчонка?!
– Лесавок вон кликни. Некогда мне тут с тобой, вот!
Переложив таким образом проблему на плечи крохотной старушки, Леший величественно направился куда-то прочь.
– Постой, Хозяин! – в последнюю секунду окликнула его Листина. – Не чуешь разве? У красавицы-то – дар немалый. Заманить бы надобно.
– Заманить? – Леший задумчиво пожевал губами.
– Давно тебе ученика пора брать! – заявила Листина.
– Надо будет – сама придёт, – буркнул он и продолжил путь. Впрочем, подумав, он обогнул вокруг «дитятка-Лишенька» и поманил его за собой – по уже проложенной между деревьями просеке.
А старушка, оставшись одна, подняла вверх свои крошечные ручки – и тут же взвихрилась вокруг неё красно-жёлтая вьюга. Лето было в самом начале, и откуда было взяться стольким палым листьям на поляне – ведомо одной Листине. Однако листья, покружив, осели, окутав каждого из ребят толстым тёплым коконом.
– Вот так-то получше будет! – Старушка довольно кивнула самой себе, потёрла ручки и исчезла.
Миша пробормотал что-то во сне и перевернулся на другой бок. Ему давно не спалось так сладко.
Ранним утром в лагере «Солнышко» было неспокойно. Прежде всего из корпуса шестого отряда с совершенно безумным видом вывалился вожатый этого самого отряда Константин Алексеевич. Он принялся перебегать от корпуса к корпусу, заглядывая в окна. А ещё почему-то совал нос во все кусты, попадавшиеся на пути, и под все лавочки.
Следом из того же корпуса выскочила и пронеслась на спринтерской скорости в главное здание вожатая шестого отряда Ксюша, едва не сметя на своём пути техничку Ирину Львовну.
– Извините! – на бегу крикнула Ксюша. Её сандалии гулко прошлепали по пустому коридору, и девушка без стука ворвалась в директорский кабинет.
Несмотря на ранний час, директриса Зоя Валерьевна Ногаева оказалась на своём рабочем месте. Правда, сейчас она не сидела за столом, а стояла у окна, с интересом наблюдая за перемещениями Константина Алексеевича. Оглянувшись на Ксюшу, она невесело усмехнулась.
– Судя по всему, кто-то из ваших подопечных снова пропал, – утвердительно сказала она.
– Всё! Все пропали… – не спросив разрешения, Ксюша плюхнулась на ближайший стул и вдруг расплакалась. – Совсеееем все!
Глаза Нагайны расширились, между бровями залегла складка.
– Теперь у нас целыми отрядами пропадать стали… – Она всплеснула руками, тяжело опустилась на собственный стул, несколько секунд просидела, ссутулившись, а затем разом выпрямилась и посмотрела прямо на всхлипывающую Ксюшу.
– Не время раскисать! – резко заявила она. – Всем искать «Искателей»!
Над лагерем «Солнышко» и Велиной чащей между тем прокатились первые, ещё далёкие раскаты грома.
Спустя полчаса в кабинете Нагайны проходило оперативное совещание. На него собрался почти весь персонал лагеря, включая толстяка-охранника, завхоза Михалыча, непрерывно охающую Клавдию Аркадьевну и большинство вожатых – за исключением тех, кто остался с воспитанниками. Все тревожно поглядывали в окно, за которым всё сгущались тучи и уже срывались первые крупные капли дождя.
– Новости неутешительные, – чётко и безэмоционально рапортовала Нагайна. – По прогнозу, приближается гроза, над морем возможны смерчевые явления. И… связь уже не работает. Ни Интернет, ни стационарный телефон… – Она махнула рукой. Сотовые телефоны не ловили здесь никогда. – Я отправила сообщение для МЧС, но дойдёт ли оно… в общем, придётся пока своими силами. Счёт, возможно, идёт на минуты. Территория лагеря проверена полностью, включая пляж. Никаких следов. Значит, остаётся лес.
– Зоя Валерьевна, – жалобно протянул охранник, – да я же за всю ночь глаз не смыкал! Мышка бы через ворота не проскочила!
– Значит, надо проверять забор по всему периметру, – вздохнула директриса. – Не в воздухе же они растворились! Разрешаю подключить добровольцев из числа старших детей. За территорию лагеря их не выпускать! Всем выдать дождевики и галоши. Для прочёсывания леса разбиваемся на отряды…
Дождь лупил уже вовсю, и время от времени где-то совсем близко сверкали молнии. Из-за низко нависших туч казалось, будто теперь поздний вечер, хотя утро только-только вступило в свои права. Лесные тропинки развезло, и под подошвами резиновых сапог чавкало и хлюпало, а позади идущих оставались лужицы в форме следов.
Ксюша и Константин, одетые в просторные зелёные дождевики поверх джинсов и джемперов, брели, увязая в грязи, по обычному экскурсионному маршруту: вожатой пришло в голову, что ребята могли пойти знакомой тропой. Она отчаянно озиралась, надеясь увидеть хоть какие-то следы пребывания своих подопечных, но, увы, если где-то такие следы и были, их безнадёжно смыло дождём. Вожатые упрямо шли вперёд, почти не разговаривая между собой. Каждому было о чём подумать, и каждый винил сейчас себя. Впереди уже в нескольких шагах было не видно ни зги.
Наверное, даже если бы кто-то из них оглянулся сейчас назад, из-за тугих струй льющейся с неба воды они не различили бы неотступно следующую за ними светло-сиреневую тень. А если бы и разглядели – не поверили бы своим глазам.
Откровенно говоря, Теша Закроватный и сам не до конца верил, что решился на это. Прямо сейчас он совершал самый отважный поступок в своей жизни. Он не просто вышел из дома, из корпуса, даже из лагеря – он отправился в лес, совершенно один… ну, почти один. Ему было отчаянно страшно и неуютно. Вдобавок ко всему теплолюбивый квартирный впервые в своей жизни по-настоящему мёрз. Мокрая длинная шёрстка облепила тельце и свалялась, вдобавок Теша был уже покрыт грязью едва ли не по уши, а ещё стучал зубами и никак не мог остановиться – то ли от страха, то ли от холода, он и сам не смог бы сказать этого определённо. Можно было бы утешиться тем, что хотя бы простуда ему не грозит: квартирные и домовые заболевают только тогда, когда в их доме неладно. Но сейчас Теше было не до размышлений о болезнях. Он твёрдо знал, что Миша и другие ребята оказались в большой беде по его, Тешиной, вине. Он даже не пошёл с ними! Струсил! И, значит, теперь именно он должен был всех спасти. Увы, как это сделать, он пока не знал и просто крался следом за вожатыми.