Сергей помотал головой.
— Лежи-лежи, — повторил фельдшер. — Не маши башкой. Не конь.
Они с Германом спустились вниз. Там о чем-то тихо побеседовали, весьма возможно — за парой пива, а затем доктор уехал. Сквозь приоткрытое чердачное окно больной мог слышать, как позвякивает на кочках велосипедный звонок.
Когда Герман вернулся к нему в спальню, Сергей по-прежнему лежал в постели и ни о чем не спрашивал. Телефоном, кажется, не пользовался.
Ближе к вечеру Герман принес наверх чашку с бульоном и сухариками, как предписал врач.
— Лопай, — грубовато сказал он. — Слышал, что сказал доктор?
— Волчий аппетит, да, — ответил Сергей и взглянул на деда исподлобья. Глаза у него были красные, больные. Пану доктору даже почти не пришлось хитрить. Парень выглядел хуже некуда.
— Думаю, у тебя есть ко мне вопросы, — сказал Герман. — Оставим их на завтра. Сейчас тебе надо выздоравливать. Иначе разговора у нас не получится.
Сергей посопел носом. Но промолчал.
— Если мне придется уехать, за тобой присмотрит Карл, — сказал Герман. — И вот что. Если меня долго не будет… присмотри сам за Карлом.
Серый туман не рассеялся и к вечеру. Быстро стемнело, и понятные дневные звуки за окном сменились неясными, темными, ночными. Стало холоднее, и окно пришлось закрыть. Фонари зажглись на высоких мачтах. Еле слышно гудели провода, натянутые между столбами по периметру.
В темноте Сергей проверил телефон: новых сообщений не было. Экранчик светился зеленым, и лицо смотрящего от этого казалось очень таинственным.
Экран погас. Сергей уткнулся носом в подушку.
Но дед не спал. Подняв оконную раму, он выглядывал на улицу. Ворон Карл сидел, нахохлившись, на столе под желтой лампой.
— Озяб? — спросил Герман.
— Не дождетесь, — отвечал ворон.
— Может, захлопнуть окно? Тогда я его не услышу.
Ворон не пошевелился.
— Думаешь, он не придет? — спросил Герман.
— Пр-ридет, — отозвался ворон. Голос у него был не скрипучий, а скорее хриплый, зажатый, как в трубке старой рации.
Может быть, поэтому Герман посмотрел на свою «моторолу». Та не подавала признаков жизни.
— Я готов принять его условия, — проговорил Герман, как бы ни к кому не обращаясь. — Теперь уже готов. Они нас переиграли. Опередили. Он уже с ними. И то правда: что мы можем предложить парню четырнадцати лет? А они могут.
— Др-руг, — деревянным голосом произнес Карл. Похоже, он мыслил не хуже человека, только не любил говорить много.
— Да. Еще и друг. С друзьями у нас тут совсем хреново. Думаешь, этот бродяга Вик, или как его там звать, нарочно затянул его в свою чертову стаю?
— Бр-ред, — каркнул ворон.
— Ну да, ну да. Мне тоже кажется, что он тут ни при чем. Его тоже развели втемную. Это они могут. И все же интересно, почему этот молчун подружился с Сережкой? Почему… именно он?
Ворон хотел что-то ответить, но в этот момент ожила рация на столе. Старый Герман протянул руку — наверно, даже слишком поспешно.
Раздалось уже знакомое шипение, больше похожее на радиопомехи, и этот шум каким-то чудом понимал Герман.
— Ты здесь? — спросил он.
Ответом был короткий, но насыщенный отрезок шума.
— Я выхожу, — сказал Герман.
Ворон Карл беспокойно заерзал на столе, взмахнул было крыльями, но Герман погрозил ему пальцем. Ослушаться тот не мог и остался на месте. Только когда Герман спустился по лестнице на первый этаж, Карл тяжело взлетел и пересел на подоконник у раскрытого окна, чтобы быть начеку. Что и говорить, он тоже был верным другом.
Внизу хлопнула дверь. При свете фонарей на мачтах Герман пересек двор и отпер задние ворота (те самые, от которых у Сергея не было ключа).
За забором было темнее. Тьма наползала со стороны леса. Черный туман стелился по темной траве, и вступать в него ни в коем случае не следовало.
Поэтому Герман остановился.
Ждать долго не пришлось. Прямо из жидкой тьмы, похожей на разлитую нефть, соткалась черная фигура. Фальшивый доктор Штарк в своем кожаном пальто подошел ближе и остановился, поигрывая тонким хлыстиком-стеком, словно взятым напрокат из какого-то заштатного военного музея.
— Я уже засомневался, что ты придешь, Гройль, — сказал Герман. — И все же я ждал тебя. Ведь я прошлой ночью уже был у вас. Жаль, не застал…
— Ты прав, — кивнул барон. — Это мой ответный визит. Визит вежливости, ха-ха… а вот ты невежлив. Ты снова называешь меня — Гройль? Я напомню: мое имя — Флориан Штарк. И опять же из чистой вежливости я поинтересуюсь: понравился ли тебе наш чудный детский лагерь? Ты заметил, что в нем стало многолюднее? Прибавился, как минимум, один юный пионер?
— Как прибавился, так и убавился, — сказал Герман. — Этот кусок тебе не по зубам, Гройль.
— Флориан. Или Штарк.
— Ты слишком рано празднуешь победу, Федор Старкевич. Ты обманом заманил его в свою волчью стаю.
— Ничуть не бывало. Он приехал сам. На той электрической штуке, которую ты сам ему опрометчиво подарил. Более того: он был в восторге. Не говори мне, что это не так. Его теперь от наших девчонок за уши не оттащишь. А те пишут ему послания. Мой помощник Феликс любезно читает их мне вслух.
— Феликс? Феликс Ковальчук? Я прекрасно помню, каким он был раньше, пока не попал к тебе. Он был лучшим учеником в гимназии. В кого ты его превратил?
— Просто я тоже неплохой учитель. И наша школа будет поинтереснее любой другой. Ты не находишь? Я просто показал ему… некоторые новые возможности.
— Ты не можешь учить тому, чего не знаешь сам.
— Не усложняй, — Флориан-Федор легонько хлестнул стеком по голенищу своего сапога. — Вспомни, с чего все начиналось: с мистики. С научной фантастики. А теперь мы имеем реальную силу. Мы делаем, что хотим. Мы рвем этот мир, как… кстати, как что? Забыл. Есть какая-то ваша русская поговорка, напомни мне…
— Оставь свою болтовню, — прервал его Герман. — Ты предлагал мне сделку? Я согласен. Ты не трогаешь моего парня. Я оставляю в покое вас.
— Не-ет, — Гройль растянул сухие губы в улыбке. — Сделка больше не актуальна. Еще вчера… утром… я бы над этим подумал. Но сегодня у тебя нет козырей. Нет, собственно, и предмета договора. Твой любимый внук узнал свою истинную природу. Теперь он один из нас. Один из нас, Герман. — Слово «нас» он произнес со значением. — И ты знаешь, твой Сергей очень хорош. Он очень, очень быстрый. Он едва не убил Феликса. Тот рассказывал мне об их поединке, а сам скрипел зубами от обиды… они еще померятся силами, дай срок. Не удивлюсь, Герман, если в один прекрасный день ты найдешь в овраге чье-то растерзанное тело… и заметь, мне почти безразлично, чьим оно будет.
— Ты негодяй, Гройль.
— Я знаю. Но у меня такие методы воспитания. У меня нет любимчиков.
— У тебя нет совести, — сказал Герман.
— В точку. Если совесть ограничивает силу, я отменяю совесть. И прошу заранее: не грузи меня своим Достоевским. Я все про это знаю. Мне доводилось читать студентам лекции по русской литературе. Хотя не скажу, что это был лучший мой курс.
Герман засопел сердито.
— Тогда и я кое-что отменяю, — сказал он. — Я отменяю свое предложение. Перемирия не будет. Сегодня ночью я выжгу ваш лагерь к чертовой матери. Уведи детей, пока не поздно. Многих из них мне будет жалко.
Гройль удивленно поднял брови. От этого его высокий лоб под козырьком фуражки покрылся морщинами.
— Ты ничего не перепутал, лесник? — спросил он. — Ты собираешься сжечь Черный Лес? Правительство тебя за это не похвалит. Не пришлось бы тебе пойти под арест за такое самоуправство.
— Заткни свой фонтан. И убирайся, пока я не задействовал плазменную пушку. Причем я сделаю это очень скоро. Еще до рассвета, пока Сережка спит у себя наверху. Парень может испугаться с непривычки.
Гройль рассмеялся.
— Ты гонишь порожняк. Нет у тебя никакой плазменной пушки. Что же касается остального… я не знаю, где спит сейчас твой парень. Но могу поспорить, что в доме его нет. Где же он? Не хотел бы строить догадки, но последнее сообщение ему пришло от нашей милой Майи… ну, или от кого-то, кто воспользовался ее аккаунтом… Впрочем, какая разница? Сделанного не воротишь.
— С-сволочь, — прошипел Герман и развернулся. Ускоряя шаг, он пошел к дому. На крыльце споткнулся и снова выругался. Ворон на подоконнике беспокойно захлопал крыльями.
Все это время тот, кого называли Гройлем, оставался там, где стоял. Тонко улыбаясь и поигрывая стеком, он наблюдал за происходящим. Затем отступил на несколько шагов и растворился во тьме.
Сергей ВолковНочная прогулка
Я прислушался: Герман о чем-то беседовал со своим дружком Карлом. Наверняка говорили про меня. Я слышал, как он запер мою дверь на ночь. Тихонько повернул ключ в замке. Эх, эх.
Ну а чего еще от них ждать? Старые зануды.
Я протянул руку к телефону. Новых сообщений не было. Только принятые, на которые я даже не отвечал.
Как вдруг телефон еле слышно прозвенел прямо в моей руке.
«Как дела?» — спросила Майя. Я сразу узнал ее на аватарке. Мои руки почему-то задрожали. Возможно, от слабости. Чертово зелье. Надо же было так опозориться.
«Все в порядке», — написал я.
«Мой мальчик научился врать, — тут Майя поставила пару смайликов. — Я же говорю, ты быстро учишься. Прости за эти… спецэффекты;-) Так всегда бывает с новичками».
Я скрипнул зубами. Мой мальчик, ну надо же. Новичок. ОК, но это означает только то, что я уже не новичок. Тем более после вчерашнего.
Тем временем я видел, как она набирает еще что-то. Через секунду письмо прилетело.
«Мы еще встретимся», — прочитал я. И даже разозлился слегка:
«Это сейчас был вопрос? Или предупреждение?»
«Ты глупый. Это предложение».
Мое сердце забилось чаще.
«Ты же с Феликсом», — написал я, бледнея от собственной смелости. Или от ревности.
Должно быть, с минуту она думала, как мне ответить. Всю эту минуту я волновался. Так волновалась моя тетя Элла, когда ждала результата телевизионной лотереи.