— А как же твой брат? — спрашивал я. — Разве не он главный у «Эдельвейса»?
— Ты еще глупый, малыш. Хорошо еще, что ты быстро учишься… Что нам Феликс? Он всего лишь вожак этой стаи. Этой кучки байкеров-пионеров. Но ты… ты рано или поздно ты будешь самым сильным из всех в этом мире. Ты будешь самым могучим сверхволком. Я верю в тебя, я это вижу… я это чувствую… и знаешь что?
— Нет, — отвечал я, улыбаясь.
— Ты всегда будешь моим, Сергей Волков.
Мне нравилось, что она так говорит. Я ей верил, да и трудно было бы ей не поверить. Наверно, вы понимаете, почему.
Я был влюблен по самые уши.
Я все же пытался бороться с ее колдовством. Там, на песчаном склоне, среди кривых сосновых корней, я словно бы в шутку накинулся на нее, и вдвоем мы покатились вниз, пока не оказались внизу, у самой воды, нос к носу. И тогда я спросил беззвучно:
— Ну, а ты? Ты не предашь меня, Майя? Ты будешь всегда со мной?
Я чувствовал, как она дрожит всем телом — но не мог понять, почему. А ведь она тоже не может врать, понял я вслед за этим. Сверхволки не лгут друг другу. Все, что они умеют, — это с большим трудом скрывать свои мысли.
— Конечно… — сказала она. — Конечно, нет.
Холодная молния ударила мне в голову.
— Что ты говоришь, Майя? — воскликнул я. — Как ты можешь?
— По крайней мере, честно, — раздался знакомый голос за моей спиной. Очень знакомый голос.
Я даже успел оценить, как похожи их голоса — брата и сестры.
Я оглянулся и видел над обрывом темный силуэт волка. Я не удивился бы, если бы за его спиной оказалась вся стая.
Я подумал, что если они сейчас нападут, то я буду драться.
— Не надо глупостей, — сказал мне Феликс. — Мы не будем драться. В конце концов, мы сами тебя пригласили.
Сказав так, он сделал неуловимое движение всеми четырьмя лапами — и оказался внизу, рядом со мной.
— Только отпусти сестричку, — сказал он очень ровно. — Я обычно не лезу в ее амурные дела… но могу и сорваться.
Я сел на хвост. Майя осталась лежать у моих ног, и ее бока все еще слегка подрагивали от волнения — а может, от смеха? Я чувствовал себя глупо.
— Я здесь не для того, чтобы мешать чьему-то щенячьему счастью, — произнес Феликс своим обычным глумливым тоном. — И мне даже все равно, что тут ранее говорилось про меня и про мою стаю. Хотя речь пойдет именно о ней. Ты подумал над моим предложением, Сергей Волков? Пойдешь ли ты к нам в «Эдельвейс» вместо Андрона… так нежданно покинувшего наш клуб?
Я посмотрел сперва на него, потом на Майю. А потом снова на него.
— Это опять была подстава? — уточнил я. — Теперь ты подослал ко мне Майку?
— Неужели ты остался в обиде? — усмехнулся он. — Или… она?
Майя поднялась на лапы. Отряхнулась от песка. Напоследок взмахнула хвостом так, что едва не заехала Феликсу по носу. Это, кстати, очень больно, если целиться получше.
— Заткнулся бы ты, братец, — сказала она. — Что ты об этом знаешь?
— Многое.
Они опять посмотрели друг другу в глаза, как они умели, и я не мог понять, о чем они говорят. Конечно, брат с сестрой лучше слышат свои мысли, чем кто-то чужой, думал я. У меня такое получалось только с одним человеком. Который, правда, навсегда остался волком.
Мне стало стыдно. Я совсем забыл про Вика.
— Может, я пойду? — спросил я. — Не люблю, когда меня разводят втемную.
Они разом обернулись ко мне.
— На то мы и темнейджеры, хе-хе, — сказал Феликс. — Ладно, прости. Проехали. Никто тебя не разводил. Сегодня это была личная инициатива моей сестры. Она, видишь ли, очень скучала по тебе.
— Рад был ее развлечь, — сказал я холодно.
— Ты не понял. Это не развлечение. Это… посвящение. Ты вступаешь в нашу команду. Становишься бойцом «Эдельвейса», моим первым помощником. Широким шагом идешь к успеху. И забываешь навсегда эти свои детские игры с дедушкой Германом. Пускай дальше возится со своими газовыми горелками и пернатым пенсионером… теперь он, кажется, завел дворового пса?
Я не ответил, и Феликс продолжал еще громче:
— Слушай меня, дружище, и слушай внимательно. Нет больше Сереги-лесника! Нет юного друга природы, смотрителя лесных лужаек! Есть яростный боец Грей Уолкер! И один из самых перспективных в своей касте. А я, поверь мне, видел многих.
— Ты и Андрону говорил то же самое? — спросил я.
— Да какое тебе дело до Андрона? Андрон сдох! Андрон слишком много стал про себя думать! — тут Феликс остановился и тоже взмахнул хвостом, как будто стирал с классной доски ненужные формулы. — Но есть и хорошая новость. Ты круче любого засранного Дрона, младший Волков. Я еще помню, как ты чуть не уделал меня в нашу первую встречу… моя сестренка тогда сказала мне… впрочем, неважно, что она сказала. Важно то, что она никогда не ошибается.
Тут Майя тихо рассмеялась.
— И доктор Флориан тоже, — сказала она.
Я обернулся. И увидел за своей спиной еще одну черную фигуру. Только сейчас это был не волк, а человек.
Этот человек был высок и худ. Желтая луна освещала его с головы до ног неверным и призрачным светом, и я хорошо видел на его голове странную фуражку с блестящим козырьком (можно было разглядеть даже блестящий серебряный череп вместо кокарды), а также его кожаный плащ, высокие сапоги и тонкую тросточку, больше похожую на указку, в его руках.
Да, это был директор «Эдельвейса», известный также под сказочным именем «Гройль». В последний раз я видел его при несколько других обстоятельствах. И тогда он был длинноногим волком-монстром с горящими глазами (меня передернуло от этого воспоминания). Как видно, ему не составляло труда выбирать любую форму.
— Здравствуй, юный Волков, — сказал он.
Я не ответил. Я стоял перед ним, и мои лапы невольно дрожали. Неужели я боялся?
— Спокойно, волчонок, — сказал он почти ласково. — Не трясись ты так. Впервые видишь сверхчеловека?
Он не спеша подошел и посмотрел на меня сверху вниз. Затем дотронулся до меня своей тростью, как волшебной палочкой.
— Оставим на время наш зоопарк, — сказал он. — Будем говорить как взрослые люди.
Я поднялся на ноги, отряхивая песок с джинсов. Потом я часто размышлял, откуда берется на волках человеческая одежда, если они, казалось бы, оставили ее в том месте, где перекинулись. Еще мне было интересно, откуда в моем кармане вновь появился мой телефон — и где он лежал все это время?
Помню, что тогда я подумал об этом в первый раз, и директор Гройль мгновенно услышал мою мысль. Услышал и даже ответил.
— Время дискретно, — загадочно произнес он. — Одну человеческую секунду назад ты стоял на дороге, возле мотоцикла. Через секунду ты вернулся бы туда же. Что мешает тебе возникнуть ненадолго в промежутке?
Я ничего не понял.
— Представь себе время и пространство в виде многомерной координатной сетки, — продолжал он терпеливо. — Ты можешь локализоваться в любом месте и времени. Остается понять, кто позволит тебе это сделать, и откуда ты возьмешь необходимую энергию, но этот вопрос мы пока вынесем за скобки…
Я помотал головой.
— У меня были плохие отметки по физике, — признался я.
— Прискорбно. Сверхволк должен понимать природу вещей. Хотя… большинству из вас это абсолютно не нужно. Им вполне хватает их картины мира…
Он посмотрел на стоявших поодаль Феликса и Майю. Как мне показалось, с некоторым презрением. Те замерли в нерешительности.
— Свободны, — сказал Гройль и провел своей указкой по воздуху, будто хотел зачеркнуть их фамилии в списке. Я удивился: брат и сестра мгновенно исчезли, как и не было. Похоже, этот господин Старкевич обладал в здешних местах неограниченной силой.
Между тем он снова обернулся ко мне.
— Пойдем-ка, друг мой, — сказал он. — Прогуляемся.
Мы пошли вдоль ручья, как когда-то шли с Виком — только в обратном направлении, по оврагу вниз. Сизый туман поднимался над водой и лизал нам ноги. Невидимые камни поскрипывали под ногами. Один раз я споткнулся о камень, и Гройль учтиво поддержал меня под локоть.
— Ты хотя бы узнал сегодня что-либо новое для себя, темнейджер? — поинтересовался он. — Или просто носился туда-сюда по лесу, как можно заключить по твоему трекингу на карте?
Я покраснел.
— Так… было кое-что, — проговорил я.
На это Гройль только ухмыльнулся.
— Я бы оставил тебе пару дней, чтобы ты погордился собой, — сказал он. — Но не оставлю. У нас нет времени. Ни человечьего, ни волчьего. Мы будем сворачивать наш лагерь. Наш не в меру подозрительный Феликс немного поспешил… спору нет, этот Андрон всегда был недоумком, и его совсем не жалко… но теперь милиция не спускает с нас глаз. А это очень нервирует…
Гройль вроде бы говорил сам с собой, но при этом смотрел на меня. Глаза у него были пустые, но страшные. Я вспомнил, о чем говорил Герман. У него были глаза убийцы.
— Не бойся, — сказал мне Гройль. — Не считай меня врагом. Я мог бы убить тебя давно… очень давно… ты не поверишь, как давно. Но я этого не сделал. Вот и теперь не трону. У меня на тебя совсем другие планы, юный Волков.
— Почему? — только и спросил я.
— Да, ты умнеешь на глазах. Ты не спросил, какие. Ты спросил, почему. И я отвечу. Всего лишь потому, что ты последний из рода Смотрителей — самых крепких, сибирских… Ваш род досаждал нам более всех остальных. С той самой мировой войны, а может и раньше — я так долго не живу, не помню… И вот уже много лет во мне боролись два желания: уничтожить вас всех до одного — или привлечь на свою сторону.
Он говорил негромко, словно сам с собой, но я ловил каждое слово.
— Я специально попал на этап к твоему деду, — продолжал он. — Без малого полвека назад, да… Это тоже был лагерь, но… для взрослых… — он с усмешкой покачал головой. — Герману было двадцать лет. Он уже тогда пытался меня охранять… ну, да ты знаешь, о чем я. Добрый дедушка рассказал тебе о своих подвигах, не так ли? Это было так забавно — открыть ему его же собственную природу… он тогда ничерта не понял, но я-то знал, что мы еще встретимся, и не раз. Быть вечными врагами — это наше проклятье, а может, что-то большее… Судьба…